Щенки жались друг к другу, даже не пища, только глядели на Нарро одинаковыми голубыми глазами.

– А я-то думаю, что это у меня замолчали все разом… Собаки-то… Почуяли, значит, вас… – пробормотал мужчина за спиной у дартхари.

А Нарро смотрел на щенков и… ничего не чувствовал. Совсем. Ему не хотелось открывать клетку, брать на руки и позволять этим созданиям – точнее, одному из них – лизать его в нос.

– Больше нет?

– К-к-кого?

Нарро резко обернулся и рыкнул:

– Щенков! И прекрати заикаться. Не съем я тебя.

Смотритель испуганно сглотнул и уже хотел ответить, но ему помешали.

Из противоположного угла, рядом с большой кучей соломы, где не было никаких клеток, только сухая трава и грязные миски с вёдрами, раздался какой-то странный звук, напоминающий то ли писк, то ли хрип.

– Что там? – Нарро сделал шаг вперёд, но ничего не мог рассмотреть там, в углу – лишь валяющийся на полу хлам и солому.

– Э… Да не обращайте внимая, дартхари, там щенок один на утопку…

– На что? – в первый момент он даже не понял, о чём толкует смотритель.

– На утопку. Ну, бракованный он, такого не захочет никто. Утопим его сегодня.

Бракованный.

Такого не захочет никто.

Нарро усмехнулся.

– Пойду посмотрю, что у тебя там за бракованный щенок.

– Э… Но…

В большом ведре прыгало, билось о стенки, пищало и хрипело нечто пушистое и чумазое до безобразия. Увидев Нарро, «оно» запрыгало ещё пуще, словно стремилось… стремилось…

Что-то тёплое возникло в груди Вожака. Он наклонился над ведром как можно ниже, пытаясь рассмотреть щенка, как вдруг тот, отчаянно подпрыгнув, оказался у него на руках, пачкая рубашку, восторженно взвизгнул – и лизнул Нарро в нос.

– Э-э! – возмутился смотритель. Кажется, он говорил что-то ещё, кроме своего любимого «э», но дартхари не слушал.

Он смотрел на странное существо, которое ворочалось у него на груди, возбуждённо похныкивая и радостно виляя хвостиком. У щенка были глаза орехового оттенка – очень необычно для хати. Шерсть, длинная и пушистая, но такая грязная, что не поймёшь, какого цвета. Холодный и мокрый нос, который сейчас то и дело тыкался Нарро в щёку, и шершавый язык, похожий на язык Чары.

– В-в-в-ви! – взвизгнул щенок ещё раз и вновь лизнул дартхари, словно утверждая свои права на самого сильного оборотня в стае.

– Я забираю его, – сказал Нарро, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке. И, не слушая больше возражений – впрочем, их и не было, смотритель просто изумлённо молчал – вышел из питомника.

Яркое летнее солнце заглянуло Нарро в глаза и позолотило радужку, в глубине которой вспыхнули и закружились голубые искры.

Дартхари погладил щенка по чумазой голове и произнёс:

– Я назову тебя Вимом. Ты знаешь, что это значит, малыш? Вим – «мой».

– В-в-ви-и-и! – восторженный визг и ещё один «поцелуй» в нос стали Нарро ответом.

***

Лирин встретила брата неподалеку от питомника хати. Она шла туда, он – обратно. И в руках он держал что-то непонятное, грязное и издающее какие-то странные звуки, похожие на писк полузадушенной мыши.

Нарро остановился, увидев Лирин, и несколько мгновений она даже пошевелиться не могла – так её поразил этот холодный взгляд, которым он смерил своего старшего советника.

– Дартхари, – в конце концов Лирин отмерла и наклонила голову. Сглотнула, заметив не менее холодный, чем взгляд, кивок Нарро, но всё же продолжила: – Я искала вас.

– Искали? – ни малейшей искорки интереса и уж тем более – симпатии. Абсолютно ледяной голос. – Что-то случилось, зора?

– Лирин, – сцепив руки перед собой, прошептала женщина. – Меня зовут Лирин.

Нарро очень хотелось, чтобы она сама ушла с дороги и перестала маячить у него перед глазами. Но он не хотел грубить Лирин. По правде говоря, он вообще не хотел с ней разговаривать.

Поэтому промолчал, когда она назвала своё имя.

Только, опустив глаза на секунду, заметил, как дрожат её пальцы…

– Я… Ничего не случилось. Я просто думала, возможно, вам понадобится моя помощь…

Лирин почувствовала себя глупо. Она уже давно не чувствовала себя настолько глупо!

– Нет, зора. Мне ничего не нужно. Спасибо.

Вежливый, но такой ледяной ответ.

– Вы возвращаетесь в усадьбу? – Лирин не понимала, как у неё вообще хватает духу стоять перед Нарро вот так, и задавать свои наглые вопросы, когда он совершенно ясно дал понять, что не желает её слышать и видеть.

– Да.

По-прежнему краткий и ледяной ответ.

– Позволите мне сопровождать вас, дартхари?

Как она вообще смогла это произнести? Как у неё язык повернулся?

А Нарро молчал, и Лирин уже умоляла про себя – скажи хоть что-нибудь, хоть пошли меня к дохлым кошкам, только не молчи…

– Хорошо. Пойдёмте.

***

«Да уж, Фрэн гордилась бы мной – иду по Арронтару, в руках хати, рядом сестра. Просто идиллия!».

Нарро был зол. На себя, что позволил Лирин сопровождать его, на Лирин, что она вообще существует на свете, и даже на хати, который просто заснул у него на руках. Вот беспечное существо!

– Вы ходили в питомник?

Она явно нервничала. Голос слегка дрожал.

– Да.

– И этот хати… вы выбрали… его?

– Да.

Нарро не смотрел на Лирин, но услышал, как она сглотнула.

– А… назвали… как?

«О Дарида, за что мне это?..»

– Вим.

К его удивлению, она мгновенно отреагировала:

– «Мой»… Хорошее имя, – впервые в голосе Лирин слышалась улыбка, и у Нарро будто открылась и закровоточила старая рана. Где-то внутри, ближе к сердцу. Он вздохнул, в который раз подавляя это чувство.

– Вы знаете древнее наречие оборотней? – сказал и сразу же мысленно обругал себя: ведь не хотел задавать ей вопросы!

– Да, конечно. Это моя обязанность. Я очень хорошо знаю все существующие эрамирские языки, в том числе даже эльфийский.

Нарро уже открыл рот, чтобы спросить, почему Лирин вообще захотела стать советником, но почти сразу захлопнул его.

Нет уж. Хватит разговоров.

И, в конце концов, зачем она за ним тащится? Неужели… узнала? Нет, это глупости. Тогда зачем?

И тут Нарро внезапно догадался обо всём – и почему Лирин побежала за ним, и зачем тащится теперь, и по какой причине так нервничает.

Она же самка! Слабая самка.

Все слабые самки испытывают к сильным самцам нечто вроде физического влечения. И чем слабее самка и сильнее самец, тем больше это влечение. А Лирин, насколько Нарро мог судить, была самой слабой самкой во всём Арронтаре.

Поняв это, оборотень даже остановился. Застыл посреди дороги, прижимая к себе сопящего хати, чувствуя, как волной накатывает разочарование.

Только бы ошибиться! Лучше пусть Лирин его узнает, только не это!

Если она когда-нибудь превратится в волчицу и поднимет перед его носом хвост, он со злости может ей что-нибудь сломать.

– Дартхари? – тихий голос Лирин ворвался в мрачные мысли Нарро. Он обернулся и посмотрел на неё не менее мрачно.

Старший советник, как и Вожак, застыла посреди дороги. В её светло-жёлтых глазах плескалось недоумение.

– Что-то случилось?

И тогда он решился.

– Ты умеешь обращаться?

Недоумение превратилось в настоящее изумление.

– Что?.. Да, дартхари, умею… Но мне это очень тяжело, я слабая совсем. Я обращаюсь не чаще, чем раз в месяц, любое обращение для меня – почти пытка.

Нарро вздохнул – и рубанул с плеча:

– Ты хочешь часть моей силы?

***

«Ты хочешь часть моей силы?»

Лирин не верила своим ушам. Этой фразой сильные самцы приглашали слабых самок… приглашали к совокуплению! Такие красивые слова – «часть силы» – но по сути всё очень банально и… грязно.

Её приглашали… и не раз!

Она отказывалась – всегда.