Да, он был не обычным псом. От матери, лунной волчицы, ему достался не только исполинский рост, но и способность видеть призраков. Поначалу меня пугал тот факт, что где-то совсем рядом бродят неупокоенные духи наших предков, а потом я привыкла.

Всё же идея привести сюда Грэгори, изначально показавшаяся глупостью, оказалась самой правильной. Мальчишка был в восторге от гигантского белого пса, больше похожего на пушистый сугроб, который почему-то так и не растаял с приходом тепла.

А Гром обрадовался новому знакомому и позволял мальцу вытворять с ним всё что угодно. И, конечно же, он покатал его.

Я смотрела на них со стороны, и мне казалось, что в данную минуту в замке что-то неуловимо меняется. Будто бы время, замершее на целых десять лет, вновь возобновило свой бег. Возможно, оно возобновило его раньше, а я просто не заметила?

Впрочем, идиллия рассыпалась довольно быстро. Гром насторожился, повёл носом по воздуху и, вырвавшись из объятий Грэгори, и побежал к воротам.

Я уже тоже собралась бежать за ним, но посмотрела на блестящие глаза мальчишки и поманила его за собой:

– Пойдём, пришли работники из деревни. Нужен же нам кто-то, кто будет готовить вкусную еду?

Хотелось приободрить его и подстегнуть любопытство, но вышло всё с точностью наоборот. Улыбка Грэгори погасла, взгляд потускнел, и он быстро-быстро затряс головой.

– Нет, мама не разрешает мне общаться с прислугой, она будет… – он хотел сказать, наверное, что Диона будет ругаться, но вспомнил, что мать ушла, оставив его на моё попечение.

Как же тяжело распутывать клубок, который сестрица так умело затянула.

– Не бойся, – прошептала заговорщически и вновь протянула руку, – мы ей ничего не расскажем.

Вот это чистая правда. И я, и он знаем об этом.

К воротам мы пошли вместе. Несмотря на хрупкое равновесие, что восстановилось между нами, Грэгори больше не улыбался, не болтал восторженно о том, что тоже хотел бы такую собаку, и ещё хомячка, и канарейку. Он с каждым шагом становился всё мрачнее, хотя упрямо перебирал ногами, не вырывая руку из моей ладони.

Только у самых ворот не выдержал:

– Можно я пойду в замок и подожду там?

– А ты там не заблудишься? – хоть замок и строили на славу – коридоры не напоминали зачарованный лабиринт, а комнаты не походили друг на друга, как две капли воды, – я опасалась потерять мальчишку.

– Нет, – упрямо покачал он головой, поджимая губы. – Я буду ждать в гостиной, где стоят чемоданы.

Руку он всё же вырвал и, не дожидаясь моего разрешения, побежал обратно к замку.

Почему-то мне кажется, что даже под материнским крылом в жизни Грэгори всё было не так уж и просто.

За воротами стояла Тайра. На её бледном восковом лице выделялись огромные испуганные глаза, в то время как дети – малышка и Рик, – напротив, поглядывали на высокие стены с затаённым любопытством. В отличие от взрослых, они ещё не научились осторожности и излишней мнительности.

Да и чего им бояться при свете дня? Замок как замок, ничего в нём необычного нет.

– Передумали? – поинтересовалась устало, потому что при виде меня женщина так ничего и не произнесла, даже шаг назад сделала, будто сбежать собралась.

Тайра моргнула, потом ещё раз, и выдохнула совсем тихо:

– Нет.

Видать, сильно деньги нужны, раз самовольно в логово к чудовищу идёт. Что же, надеюсь, со временем она поймёт: самое страшное чудовище здесь – это я. И то, ни детей, ни взрослых я не ем. Не по вкусу они мне, честно признаться.

– Тогда проходите, – посторонилась, а сама тем временем осмотрела густую рощу, что начиналась сразу за замком. Алекса нигде видно не было.

Женщина вошла и тут же запнулась, схватив дочь за руку и пряча за себя. Увидела, кого она испугалась, и строго произнесла, показывая рукой попеременно то на Тайру, то на маленькую девочку, то на Рика:

– Гром – свои!

Пёс был умным, действительно умным. Мне порой казалось, что если бы он умел разговаривать, то непременно бы стал философом. Уж больно выразительной у него была морда в моменты, когда он смотрел куда-то вдаль. Словно раздумывал о судьбе бренного мира и тщетности бытия.

Гром посмотрел на меня, качнул лохматой головой и сделал шаг вперёд.

Тайра сдавленно зашептала слова молитвы и уже приготовилась прямо с места прыгнуть через высокие ворота, при этом захватив с собой детей, как я со вздохом пояснила:

– Он просто понюхает, ему нужно запомнить запах.

Такое ощущение, что она впервые собаку видит, хотя… Таких размеров – скорее всего.

Когда с церемонией приветствия было покончено, мы пошли по дорожке к замку. Несмотря на то, что Гордан-Гри снаружи казался брошенным и неухоженным, на самой территории я такого не допустила. Сад, полный самых разнообразных деревьев, кустарников и цветов, был моей отдушиной. Я могла возиться в земле с утра и до самой ночи, облагораживая клумбы, избавляя их от сорняков и поливая измученную жарой почву. Можно сказать, что сад – это моё самое ценное сокровище.

Не дойдя до распахнутых дверей, я обернулась к ним и строго предупредила:

– Я не люблю сплетников – если хотите работать здесь, то всё, что происходит за этими стенами, навсегда должно оставаться тут же. В противном случае я не думаю, что нам нужно начинать сотрудничество.

Наверное, об этом стоило сказать ещё там, в деревне, но… Я и так своим появлением произвела неизгладимое впечатление, а тут ещё бы стала говорить загадками да угрожать. Боюсь, селяне меня попросту выгнали бы и запретили появляться у них.

А здесь, за стенами замка, вроде как и не страшно вовсе ставить свои условия.

Тайра помолчала, искоса посмотрела на сына и тихо пояснила:

– Мы согласны, никто и ничего от нас не узнает о жизни в замке. Клянусь.

Женщина вообще говорила тихо, размеренно, даже умиротворяюще. Она отводила глаза, не выдерживая прямого взгляда, и то и дело хваталась за ладошку дочери, как утопающий за соломинку. Будто бы ради детей готова встретиться и с чудовищем, лишь бы их не обидели и за работу платили.

– Хорошо, – я медленно кивнула, потом посмотрела на окна первого этажа, заметив быстрое движение шторы, и добавила: – Здесь будет жить мальчик. Это всё, что вам нужно знать.

При упоминании Грэгори Рик оживился. По всей видимости, они почти ровесники, и я надеюсь, что Грэг найдёт в его лице друга. И неважно, что мать запрещала ему общаться с кем бы то ни было.

Мы вошли в замок, и я, ещё раз бросив взгляд назад, хмуро спросила:

– Вы больше никого не видели, пока шли сюда?

Спрашивать прямо про Алекса я не стала, но то, что он не пришёл к назначенному часу, хотя сам вызвался ко мне в работники, показалось странным. Очень странным. Впрочем, как и сам парень.

– Нет, – отозвалась Тайра, а потом сочувствующе произнесла: – Никто из деревенских не пойдёт трудиться в замок, – помолчала и добавила: – Мне жаль.

Это я уже поняла, а потому лишь кивнула и повела их к комнатам прислуги, довольно многочисленным и давно уже пустующим.

Времени прошло достаточно, пока я размещала Тайру с детьми, пока обсуждала с ней её обязанности, пока показывала, где и что лежит. И пока объясняла правила поведения… ночью.

Мне не хотелось, чтобы она знала о метаморфозах, что происходят со мной после захода солнца. Мне вообще не хотелось, чтобы хоть кто-то видел меня той девочкой из прошлой жизни. Для чего это? Потешить своё самолюбие, мол, смотрите, не такая уж я и страшная? Нет, я смирилась со своим обликом, даже самой себе не позволяю по ночам смотреться в зеркало вот уже пять лет. Кажется, так живётся гораздо проще.

Тайра лишних вопросов не задавала. Уточняла лишь то, что касалось дела. Всё остальное предпочитала просто принять к сведению, не поддаваясь любопытству.

Рик остался вместе с Ютой в комнате, чтобы девочка не мешалась под ногами. Но, честно признаться, она так тихо себя вела, что я сомневалась, будто она вообще может мешать.