— Вот всё, что Вы просили, полковник. — мужчина по-доброму улыбнулся Мустангу. После той жуткой аварии он, как и другие члены команды, были готовы совершить невозможное только чтобы начальник не впадал в депрессию и нашёл себе новый смысл жизни. В конце концов, стать во главе страны — мечта замечательная, но на ней свет клином не сошёлся. Они все хотели, чтобы Огненный алхимик это понял и, кажется, наконец это начало происходить. Маленькими неуверенными шажками, но начало.
— Спасибо, лейтенант. — Рой потянулся к стопке, вытащил небольшой учебник из середины и, удовлетворённо хмыкнув, раскрыл на случайной странице. — Не то чтобы я загорелся идеей, но в академию действительно будет проще устроиться и, к тому же, формально я останусь в армии.
— С доктором Марко связаться так и не удалось? — Хайманс кивнул на откровение начальника и обеспокоенно изогнул брови.
— Нет.
Казалось, Рой даже не напрягся от вопроса. Привык — понял лейтенант и мысленно стукнул себя по лбу: и Хэвок, и Фалман с Фьюри наверняка спрашивают то же при каждом визите. Сами того не желая, утопая в беспокойстве, все они давили полковнику на больное место. Хайманс решил сменить тему на не менее болезненную, но требующую скорого решения, а именно на братьев Элриков. Вернее, на старшего.
— Что с шефом? По-прежнему не разговариваете?
Мустанг нахмурил брови, перелистнул страницу учебника и пробормотал что-то про недоучек-писателей, составляющих текст. Прошло достаточно мгновений и Бреда уже начал думать, что его нагло проигнорировали, когда полковник тихо ответил:
— С того разговора он больше не появлялся. — Мужчина закрыл книгу, отложил на край кровати и, опёршись на руки и сделав усилие, свесил ноги с койки. Теперь, когда они уже не были на растяжке, он мог взбираться в инвалидную коляску и «прогуливаться» по коридорам и (когда рядом был кто-то из сослуживцев) выезжать на улицу. — Риза говорит, он до сих пор как неприкаянный ходит, крушит всё вокруг и выделывается, а ночами будит своим плачем. Ведёт себя как ребёнок, а не привычный нам подросток. И я не понимаю, чего он так расстроился. Разве не должен был радоваться, что нелюбимый опекун сдался и решил передать опеку над ним его брату?
Хаймансу захотелось хлопнуть себя по лицу или — что больше — отвесить бестолковому начальнику крепкий подзатыльник. Серьёзно, неужели Рой Мустанг до сих пор не видел истинных чувств Эда? Как он вообще полковником стал в таком молодом возрасте? Но кричать на больного было как минимум неуважением, поэтому мужчина решил пойти в обход.
— А что на это говорит старший лейтенант?
— Старший лейтенант говорит, что я идиот и должен разуть глаза.
— Ух, точнее не выразишься…
— Чего? — Рой возмущённо поджал губы, не в силах поверить в очередное предательство. Почему все называли его идиотом, когда речь заходила о несносном мальчишке? Ну что он не видел, что прекрасно видели другие? И Хайманс уже пятый, кто сразу согласился с мнением Хокай. От этого на душе буквально кипело.
— Нет-нет, ничего. — Бреда помахал ладонью перед лицом, жестами пытаясь убедить Мустанга, что он и правда молчал. Скептичный взгляд полковника дал понять, что на уловку он не повёлся. Хайманс вздохнул и снял китель, удивляясь про себя, почему раньше не пришёл к такому простому решению: в Уставе не написано, что за пределами Штаба он должен разгуливать, будучи полностью облачённым в форму. — Я имею в виду, разве Вы не думали, что шеф просто не умеет выражать свои чувства иначе, чем через колкости и агрессию?
— Хочешь сказать, на самом деле он меня трепетно любит и выделывается лишь потому, что стесняется прямо проявлять свои чувства? — Рой фыркнул, неудачно замаскировав смешок, — ничего более глупого я жизни не слышал. Этот пацан меня на дух не переносит. Я прекрасно вижу, как он общается с братом, Рокбелллами, да даже со всеми вами! А меня он нарочно доводит до белого каления. Всегда всё делает на принцип, всегда грубит и я вообще молчу про уважение.
— Ну, мы и остальные ему не родители, чтобы проверять на прочность.
Это полковника разозлило.
— Так я тоже вообще-то!
— Да? — Бреда поднял брови в деланном удивлении. — Но Вы его постоянно воспитываете, неудивительно, что он ведёт себя соответствующе.
— Что за чушь ты несёшь? — Рой нахмурился, сложил руки на груди и пробуравил подчинённого злым взглядом. — Я никогда не пытался и не хотел стать отцом этому шалопаю.
— Может и нет, — не стал отрицать лейтенант, — но Вы его контролируете. Ругаете, наказываете, если нашкодит и хвалите, пусть и своеобразно, если он всё делает как надо. — Прозвучало это так, словно мужчина озвучил самую очевидную истину, которую поняли все кроме самого Мустанга.
На лбу Роя вскочила жилка.
— Я был его начальником! Не мог же сквозь пальцы смотреть на весь тот бедлам, что он творил, конечно, наказывал.
Если лейтенант и проникся его словами, то виду не подал. Лишь самодовольно усмехнулся, будто бы что-то для себя подтвердив.
— Но теперь, когда он превратился в ребёнка, ничего не поменялось. Разве что Вы стали опекать его ещё больше, вон, даже под колёса кинулись.
В словах Бреды не было упрёка, только бесконечное терпение и плохо замаскированное желание донести свои мысли. Рой устало закатил глаза и махнул рукой: все вокруг будто бы сговорились и в упор не желали его слышать, продолжая гнуть свою линию. Мужчина потянулся к книге и вернулся в положение лёжа, старательно делая вид, что крайне заинтересован строчками из учебника. В конце концов, если он собирался начать карьеру преподавателя, ему нужно было ознакомиться с материалом.
Скрип двери известил, что побыть наедине со своими мыслями не получится, и Рой с толикой раздражения поднял глаза на вошедшего чтобы в следующий момент попытаться встать и вытянуться по струнке.
— В Вашем состоянии это лишнее, полковник. Лежите-лежите. — Кинг Брэдли махнул рукой, призывая мужчину оставаться на месте. — Вольно, лейтенант.
— Ф-фюрер, сэр… — Мустанг не скрывал одолевших его смятения и беспокойства. — Чем могу быть полезен? — Рой едва сдержался чтобы не выругаться при главнокомандующем: чем он может быть полезен, если пока даже ходить не может? Наверняка врачи сообщили свои прогнозы кому-то из верхов, а те — в свою очередь, Брэдли. Офицер напрягся, понимая, о чём, скорее всего, пойдёт разговор. Потому что сам фюрер не стал бы навещать его просто так. Бросил говорящий взгляд на явно нервничающего Бреду, который не знал что ему делать. С одной стороны, его присутствие тут явно лишнее и он не хотел смущать полковника при частном разговоре, с другой — приказа уходить от главнокомандующего не поступало и Мустангу нужна была моральная поддержка.
— Я хотел бы обсудить ситуацию, по которой Вы сейчас здесь. — фюрер щёлкнул пальцами, и охрана в виде двух весьма крепких мо́лодцев скрылась за дверью. Брэда воспринял это как знак также покинуть палату и мысленно похвалил себя за сообразительность, когда никто не стал его останавливать. Брэдли удовлетворённо кивнул, оставшись тет-а-тет с Огненным алхимиком и осторожно присел в ногах офицера. Взгляд зацепился за книгу в руках Мустанга. — Что читаете?
***
Закат окрасил небо в багрянец, местами сменяющийся золотисто-жёлтым. Кроны высоких тополей и очертания зданий казались возникшими из другого измерения и обладающими некими магическими свойствами в этом чарующем свете всевозможных цветов. Наблюдая из окна за стремительно улетающими вдаль силуэтами птиц, Рой отстранённо подумал, что сумерки его любимая часть дня. Это было спокойное время, когда текущий рабочий день уже закончился, а новый — ещё не начался; когда всё вокруг меняло свой образ и когда мысли, ещё несколько часов назад кажущиеся разумными, вдруг круто разворачивались на сто восемьдесят градусов.
Молодой офицер тряхнул головой, стараясь убрать с глаз мешающиеся пряди чёлки. Ему было о чём подумать.
«Уверен, по своём возвращении из Ксинга Марко найдёт способ вернуть тебя в форму. Слышал, там очень развита альмедика», — слова фюрера снова забили в голове отбойными молоточками, и мужчина поморщился. Кинг Брэдли ушёл уже несколько часов назад, а его хитро улыбающийся в усы образ всё равно был свеж как никогда ранее. Рой не был уверен вызвано ли это небрежно поданной надеждой или же неожиданностью от слишком тонкого намёка на возможное продвижение по карьерной лестнице.
