Отпуск Роя Мустанга закончился ровно неделю назад, после его (Эда) последней попытки выиграть у мужчины в шахматы.
Нахмурившись, Элрик быстрее заработал челюстями и, наконец доев, в три глотка допил какао и с лёгким стуком поставил чашку на стол. Убирать за собой не хотелось. Во всяком случае не в данный момент. Мальчик прошаркал в коридор, взял телефонную трубку и принялся крутить диск, набирая заветные цифры. На том конце провода ответили не сразу, на самом деле Эдвард уже был готов сдаться и положить трубку, когда гудки прекратились и звонкий девичий голос прервал череду мыслей.
— Автомастерская Рокбеллов!
— Винри…
— Эд? Привет! Как дела, всё хорошо? У нас такой ливень лупит — ужас, как у вас? — Девушка не дала другу договорить и буквально «засыпала» вопросами. Судя по слишком быстрой речи, она нервничала.
И Элрику такой вывод не понравился.
Подруга детства и первая любовь всегда славилась своей способностью держать эмоции под контролем и холодно всё анализировать (ситуации с поломкой автоброни тут не в счёт). Беспокоилась — так, чтобы это было заметно даже Эдварду — только по действительно важным случаям, таким как вопрос жизни и смерти близких, возможная нехватка запчастей для установки клиенту протеза, когда Дэна укусил клещ и тот едва не умер от пироплазмоза… Но после того случая собаке постоянно меняли специальные ошейники, запчасти закупались с огромным запасом, расписания электричек и поездов были чуть ли не выучены и висели в мастерской вместе с различными напоминалками, а жизни каждого домочадца были вне опасности. Во всяком случае, когда они созванивались два дня назад. Эдвард почувствовал напряжение и принялся машинально накручивать шнур на палец. Неужели что-то с Алом или бабулей? Но Винри не упомянула ничего такого, а значит не стоило волноваться. Верно? В любом случае, он решил, что будет вежливым сначала ответить на заданные вопросы и только потом спрашивать самому.
— Привет, я в порядке, наслаждаюсь уменьшением дозы Мустанга в моей жизни. У нас вторую неделю солнце, хотя уже дня три как дождь обещают, но пока никак. А что там с Алом и бабулей?
Элрик затаил дыхание, стоило собраться с мыслями и озвучить вопрос.
— Завидуем вам. Тут скоро всё поплывёт, если вода не прекратится. Все, что сажали, просто сгниёт, ужас! Бабушка в полном здравии, на пару с Дэном гоняет котов от Аловой Марьяны, а Ал рядом крутится, дать?
— Да-а-а, давай. — Тихий выдох в сторону, чтобы девушка не заподозрила его облегчения. — «Значит, она из-за огорода так?»
Эдварду захотелось рассмеяться и сделать сальто. Всё-таки Винри заметно изменилась: стала более женственной, хозяйственной и уже не грозилась пришибить любого, кто хоть немного портил её автоброню. Красивая очень девушка стала, милая. Поняв, что мысли потекли не в то русло, Эдвард, раскрасневшись аки маков цвет, яростно замотал головой, прогоняя наваждение. Огромную помощь в этом оказал и Альфонс.
— Брат, привет!
Его звонкий жизнерадостный голос помог отвлечься от глупых образов и сконцентрироваться на диалоге. Эдвард тепло улыбнулся и с толикой грусти посмотрел в сторону телефона. Безумно хотелось увидеться, но и просто слышать голос Ала — человека, а не закованной в броню души — уже было подарком. Огромным подарком.
— Как ты там, все предписания медиков соблюдаешь?
— Конечно! Хотя мне не нравится та часть, где раз в неделю обязательны уколы — они довольно болючие, ты бы точно удрал.
— Эй! — возмутился старший Элрик, но быстро вернул хорошее настроение. — Впрочем, тут ты прав. Да, в этот раз совершенно прав. Ненавижу иголки.
— Я всегда прав, — самодовольство так и сквозило в речи Альфонса, и Эдвард ненароком подумал, что этой дурной привычкой его брат обязан полковнику. Младший никогда не скрывал, что относился к Мустангу с уважением и чуть ли не обожанием, а потому непроизвольно перенимал некоторые его фразы, позы и другое, что Эда совершенно не радовало. Впрочем, сам Альфонс нередко говорил то же про Эдварда, к великому гневу последнего. — А как ты, брат? Вылечился наконец?
— Э-э, да! Всё хорошо. — Неловко улыбнувшись своему отражению в зеркале, мальчик почесал затылок, понимая, что даже теперь умудрился уйти в мысли. Это было… неудобно. — Зелёнка наконец смылась.
Отчего-то на его последнюю фразу брат ответил заливистым смехом. Эдвард непроизвольно нахмурился. Не любил он, когда кто-то — пусть и самый родной человек — находил его беды забавными. Да из-за этой зелёнки все от него шарахались как от прокажённого, стоило только выйти на улицу! Поэтому помимо устроенного Роем «карантина» мальчику пришлось провести в четырёх стенах ещё неделю, прежде чем зелёные пятна полностью сошли и не выдавали перенесённой недавно болезни.
— Как полковник, надеюсь, вы не ругаетесь?
— Ну, а как может быть эта сволочь, Ал? — Эдвард раздражённо фыркнул и закатил глаза на упрекающее «Эд!» от Альфонса. — Вечно пытается командовать, вечно лезет в мои дела и делает вид, что умнее всего живого на этой планете. Всё как обычно. Хотя было весело наблюдать его офигевшую рожу, когда по возвращении домой он обнаружил свою кухню в молоке и муке, но он сам виноват — нужно было оставить мне поесть что-нибудь нормальное, а не молочный суп. Он же знает, как я ненавижу эту коровью жидкость… — Эдвард коротко рассмеялся и уже хотел поделиться другими своими «подвигами», когда понял, что брат не сказал ни слова. Он растерянно нахмурился: — Ал, ты со мной?
— Да… — после полуминутного молчания таки отозвался юноша, и Эдвард прямо почувствовал, как тот нахмурился. Альфонс всегда отличался излишней правильностью и не очень переносил проказы брата, вечно бормоча о примерном поведении и прочей лабуде, на которую Эдвард плевать хотел. Поэтому было неудивительно, что хвастовство Эда пришлось ему не по душе. — Ты хоть извинился потом, убрал всё?
— Вот ещё! Он это заслужил!
Эдвард свёл брови к переносице и раздражённо принялся жевать губу. Он уже начал жалеть о своём решении позвонить и поделиться с Алом «крутыми историями». Они с ним явно были из разного теста, потому как просто уму не поддавалось насколько они были непохожи. Просто земля и небо, соль и сахар, вода и молоко. Мальчик скривился и разве что не сплюнул от возникшей ассоциации. Телефонная трубка, вяло болтающаяся на шнуре, свисающем с руки Элрика, прекрасно передавала лекцию брата, и мальчик лишь изредка вслушивался в доносившиеся звуки чтобы убедиться, что наставления продолжаются и он не пропустил ни один из важных вопросов или обычного разговора. Обижать Ала тем что совсем не слушал его лекцию бывший Стальной не хотел.
Пробежавшись глазами по календарю, изогнув бровь на помеченный красной ручкой следующий вторник, Эдвард машинально что-то ответил Альфонсу и принялся пролистывать месяцы вперёд, попутно натыкаясь ещё на шесть пометок. Что полковник хотел обозначить так и осталось загадкой, и мальчик мог лишь предположить, что это как-то связано с армией. Возможно, важные встречи или что-то в этом роде. В любом случае, его это не касалось.
— Так что сегодня обязательно извинись перед ним!
— Да-да, Ал, умеешь ты убеждать. — Эдвард снова отвлёкся на телефон, изо всех сил пытаясь удержать себя от раздражительности. Это был его младший брат, которого он непомерно любил и от которого — единственного — был готов слушать лекции да упрёки. Хотя не то чтобы он действительно слушал, скорее терпел и делал вид, что подумает.
В итоге разговор продлился ещё минут десять и Элрик, в сотый раз убедившись, что с братом всё в порядке и восстановление идёт своим чередом, повесил трубку. Он был счастлив и, если бы не глупая лекция, это чувство было бы в разы больше, но — Эдвард напомнил себе — возмущаться он не имел права: Альфонс беспокоился за него, его благополучие и был слишком добрым, чтобы видеть людей и вещи таковыми, какими они были на самом деле. Поэтому и сволочизма полковника Мустанга в упор не замечал. Эдвард уже привык к таким реакциям и не удивлялся. Лишь изредка тяжело вздыхал, понимая, что с таким мировоззрением его брату придётся нелегко по жизни.
