— Два с половиной.

— Ну, я же говорю.

— Но техника старая и проще будет заменить, чем снова ждать, пока привезут нужные детали.

— А ведь столько денег тогда отбабахали. — Мужчина недовольно покачал головой и сложил руки на груди. — Но я не против, если сержант прекратит сетовать на руки тех, кто собирал весь этот хлам. В конце концов, оборудование важнее новых столов из красного дерева для кабинета генерала Фэлкона, верно? Пусть государственные денежки на пользу пойдут, а не на утоление жадности этого гоблина.

— Попрошу Вас быть осторожным с подобными высказываниями — если кто услышит — проблем не оберетёсь. — Хокай послала начальнику укоризненный взгляд, вздохнула на его ответное: «не боись» и подошла к окну, чтобы закрыть форточку. Офис полковника достаточно проветрился, и стало даже прохладно.

— Не хотите составить мне компанию? — Рой поднял чашку чая, с наслаждением вдыхая аромат и косясь на подчинённую. Девушка выглядела уставшей.

— Благодарю, но у меня много работы.

— У меня тоже, но Вы выглядите не лучшим образом, без обид, — мужчина поднял ладонь, показывая, что его намерения чисты как лист, — Вам бы отдохнуть, старший лейтенант.

— До отпуска почти три недели. — Девушка опёрлась плечом о шкаф и на мгновение позволила себе прикрыть глаза. Несмотря на то что на часах было только десять, она действительно устала — что-что, а на это у Роя глаз был намётан. Хокай взвалила не себя не только свою работу, но и обязанности следить за продуктивностью начальника и проверять документы до и после его подписи. Потому что Рой Мустанг вполне мог где-то отвлечься и допустить какую-нибудь ошибку, что могла в дальнейшем стоить ему карьеры. А с его целями это было чревато.

— Так это до отпуска, — ничуть не смутился полковник и сделал приглашающий жест рукой, — а до него ещё дожить надо, и желательно не в больнице из-за морального и физического истощения. Так что берите свою кружку и садитесь, считайте это приказом.

— Так точно.

Старший лейтенант улыбнулась кончиками губ и открыла дверцы шкафа, о который прислонилась, чтобы взять одну чашку из набора, на которой красивыми золотистыми буквами были выгравированы её инициалы. Это было идея Фармана — купить набор из шести чашек и сделать гравировку. Так они словно бы подчеркнули, что являются своеобразной семьёй, пусть и не связанной кровными узами. Потом Рой докупил ещё один набор, но уже с четырьмя чашками — для Маеса Хъюза и Алекса Армстронга. Две чашки оставались нетронутыми и как раз пригодились, когда команда пополнилась братьями Элриками; и хотя Альфонс не был частью военных, лишить его места в «семье» казалось чем-то жестоким.

Чай оказался немного крепким, но для уставшего мозга он был подобен эликсиру бодрости. Запах земляники расслаблял. Девушка отхлебнула маленький глоток, всё ещё боясь обжечься, и подняла глаза на начальника. Рой не спеша смаковал свою порцию и щурился как довольный кот, наслаждаясь ситуацией. Им со старшим лейтенантом редко доводилось побыть наедине на работе, а после у каждого было полно дел: девушке нужно было заниматься с Хаято, а на плечах Роя с недавних пор появилась ответственность в виде капризного пятилетки с мозгами подростка.

Офицеры молчали, не желая нарушать приятную тишину, и смотрели друг на друга, то отводя, то вновь возвращая взгляды. Риза сжимала в руках тёплую чашку и думала, что она очень сглупила, не купив печенья или конфет — это было бы прекрасным дополнением к чаепитию и, возможно, тогда она бы чувствовала себя чуть менее неловко. Сердце отбивало ритм, несколько ускоренный по сравнению с обычным, но выдать её состояние не могло — Хокай давно научилась не краснеть в присутствии любимого человека. Впрочем, даже прилей краска к лицу, девушка всё равно ничего бы не потеряла — начальник испытывал к ней аналогичные чувства. Это было ясно как новый день и звёзды на небе. Вот только пока хоть один из них в армии, открыто проявлять свою симпатию было нельзя. И это очень удручало. Впрочем, и Риза, и Рой находили отдушину в вот таких маленьких моментах, когда они могли побыть наедине, попить чай и просто помолчать или поговорить на какую-нибудь отвлечённую тему.

— Как у Вас дела с мальчиком?

— Никак, если честно. Сейчас он, наверное, вне себя от счастья, что я на работе и не надоедаю, — Мустанг сделал последний глоток и поморщился, когда несколько чаинок попали в рот. Офицер аккуратно положил их на блюдечко и сам себе покачал головой.

— Вы же вроде начали ладить последнее время, уже нет? — Хокай вопрошающе изогнула бровь, не уверенная, что могло послужить причиной регресса. Мужчина делился с ней всем, что касалось проблем с Эдвардом, и во время последнего разговора упомянул, что мальчик больше не раздражается на его предложения сделать что-нибудь вместе или прогуляться. — Что ему не понравилось?

— А шут его знает! — Рой недовольно сложил руки на груди. — Из комнаты почти не вылазит, на любое моё замечание огрызается и намеренно делает всё прямо противоположно установленным правилам. Короче, всё как всегда при общении со Стальным, клянусь, этот парень решил меня с ума свети.

— Может он так проверяет границы дозволенного?

Полковник посмотрел на подчинённую так, словно она сморозила какую-то глупость.

— Мы уже столько лет вместе работали, что ему проверять?

— Но теперь то он в теле ребёнка, — не согласилась старший лейтенант и, видя непонимание, пояснила: — он оказался в другой ситуации в другом возрасте. Уверена, детские замашки проявляются, а это наносит свой отпечаток. Он наверняка хочет узнать Вас с другой стороны, не как полковника и начальника, а как Роя Мустанга, своего опекуна. И если Вы будете потакать всем его прихотям, как делали раньше, мальчик будет вести себя всё хуже, пока Вы не остановите его.

— Ну не буду же я его бить или что-то, — Рой переплёл пальцы в замок и положил голову на руки. — А от разговоров, поверь, толку мало — он меня не слышит. Запрещать что-то тоже бесполезно — всё равно сделает по-своему.

— Тогда найдите способ заставить его слушаться. Должен быть. В конце концов, у каждого ребёнка есть что-то, чего он не хотел бы лишиться.

Риза говорила с такой уверенностью, что часть её передалась и Рою. Мужчина задумчиво посмотрел на подчинённую, перевёл взгляд в окно и, видимо что-то про себя прикинув, кивнул.

— Я попробую.

Девушка кивнула и ободряюще улыбнулась. Она знала Роя почти всю жизнь и не сомневалась, что тот всё сможет, если действительно захочет. Потому что он не привык ни останавливаться, ни проигрывать.

Мимолётный взгляд на часы заставил Ризу вспомнить о работе и нахмуриться. Они просидели так уже полчаса и просто чудо, что никому не понадобились — обычно в первый и последний дни недели на работе творился настоящий кавардак и двери можно было не закрывать — слишком много приходящих и уходящих лиц.

— Полковник, Вы же помните, что после обеда у Вас совещание?

Рою захотелось застонать и приложиться лбом о стол, но он мужественно сдержался.

***

Нож размазывал арахисовое масло по ломтю белого хлеба, на краю стола дымилась кружка с горячим какао, а первые маленькие белые цветочки, аккуратно поставленные в небольшую декоративную вазу, делали день ещё чуточку ярче. Эдвард закончил с созданием бутерброда, подумал и достал из холодильника палку начатой колбасы и осторожно, краем глаза косясь на блестящее лезвие, отрезал себе несколько кусочков. Обед обещал быть пусть и не таким сытным как обычно, но более чем прекрасным.

Без полковника и его вечных поучений.

Вообще Эдвард мог не утруждать себя деланием бутерброда и съесть специально приготовленную полковником гречку с сосисками, но какое-то внутреннее желание самоутвердиться не позволило принять «подачку». Захотелось в кои-то веки почувствовать себя взрослым, таким, каким он был бы, не случись вся эта история с возрастной регрессией. Блин, ему было семнадцать! Семнадцать! Не пять! Выпустив раздражённый вздох, мальчик откусил слишком большой кусок и добрых три минуты мучился с его пережёвыванием; немного в этом нелёгком деле помогло какао, но в итоге он всё равно подавился и зашёлся кашлем. Постучав кулаком в районе солнечного сплетения, причинив себе тем самым дополнительные трудности, Эдвард наконец откашлялся и вернул способность дышать спокойно. Смахнув собравшиеся в уголках глаз слезинки и ещё пару раз кашлянув чтобы убедиться, что больше в горле ничего не «застряло», мальчик тряхнул чёлкой, отбрасывая её с глаз, и продолжил поедать скудный обед.