– Я хотела посмотреть, как устроились беженцы. – Айна уверенно расправила плечи и смело взглянула в глаза мужа. Даже если она его и боится, но вида не подаст. И скрывать правду она не станет.

Рагнар молчал. Ни одной эмоции не отразилось ни на лице, ни в глазах, словно он был высечен из камня.

– Кто тебя сопровождал? – Хмурый пытливый взгляд его ловил каждое изменение, каждый жест.

– Никто. Я ходила одна.

Не верил, это мелькнуло в слегка сузившихся глазах. Его лицо было все той же каменной маской, из-под которой не возможно было ничего уловить. Он смерил ее колючим взглядом и голосом, не предвещающим ничего хорошего, отчеканил, словно отдавал приказ одному из своих солдат:

– Я запрещаю покидать замок. – Чуть склонившись, он ухватил ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Я ясно выразился?

Айна с вызовом ответила на суровый взгляд, но ничего не произнесла. Ее словно сковало оцепенение, исходившее от серых глаз, с ледяной ненавистью смотревших на нее.

– Я ясно выразился? – голос Рагнара стал еще тише и опаснее, и девушка почувствовала, как холодный озноб ледяными волнами прошелся по спине. Еще никогда его лицо не было так близко, настолько, что можно было разглядеть каждую черту, каждую морщинку, залегшую между его сведенных бровей. Крепкие пальцы все еще сжимали ее подбородок, не давая зрительному контакту разорваться. От мужчины веяло силой и опасностью, от которых стыла кровь и непроизвольно задерживалось дыхание. Своей неколебимой уверенностью он вселял страх. И Айна готова была поклясться, что такое впечатление он производил и на воинов. Словно завороженная этими серыми льдинками в глазах, она просто неуверенно кивнула, давая понять, что все поняла. В горле пересохло, и вымолвить хоть одно слово у нее не получилось бы.

Рагнар резко разжал пальцы и отошел назад. Его глаза все еще холодно взирали на нее, и неприкрытое отвращение в них не возможно было не заметить. Не говоря более ни слова, он развернулся и скрылся в хозяйственной части двора, оставив Айну растерянно смотреть ему вслед. Ее муж не сказал, что ждет за нарушение его приказа не покидать замок, но одно то, как он это произнес, заставляло задуматься о неминуемом наказании за ослушание. Более всего следовало задуматься о положении Сениры с Виленом – уж они-то точно пострадают по ее вине.

***

Давно он не был в этих местах. Сколько прошло с тех пор? Годы? Десятилетия? Пожалуй, он и сам этого не скажет. Слишком много всего произошло за ушедшее время. Слишком многое изменилось. Только память бережно хранила всё, кропотливо собирая осколки событий в бесконечные закрома.

Неслышно диким зверем он шел по окутанному тихим сном лесу, пробираясь аккуратными шагами сквозь чащу, следуя своим инстинктам. Давно забытые ощущения вновь просыпались в нем, будоража мысли и заставляя кровь закипать в венах. Животный азарт разливался по телу, вел вперед. Настоящий охотник всегда уловит тот единственный запах, который в конечном итоге приведет его к своей жертве. Ни с чем не сравнимое удовольствие, пожалуй, самое лучшее во всей охоте – выслеживание. Сначала поиски, долгие или короткие, когда уже можно сделать первые выводы о своей добыче. Нервы натягиваются до предела, все чувства внутри рвутся наружу диким зверем. Затем легкое чувство триумфа – нашел! И вот уже, оставаясь пока не замеченным, оцениваешь свою жертву, понимаешь, насколько лакомым кусочком она оказалась, и, наконец, молниеносно продумываешь свою стратегию. Быстрота и внезапность – вот залог успеха. Не упустить момент. Не выдать раньше времени себя. А затем тело достигает наивысшего апогея концентрации силы, когда каждый мускул сводит от напряжения и предвкушения. Все случается за считанные секунды… Момент торжества… Момент блаженства…

Ловкость и мастерство за долгие годы никуда не пропали, лишь только притупились на некоторое время – до третьей добычи. Да, сегодняшняя охота вышла славной. Внутри сытым диким зверем довольно облизывалось теплое удовлетворение, жмурясь и чуть ли не урча. Но главное, ему удалось остаться незамеченным не только для своей добычи, но и для людей, обитавших вокруг. Ни к чему лишние пересуды и внимание, которые обязательно навлекут лишь одни неприятности.

Он уже собирался скрыться из чащи леса, как нечто едва уловимое заставило остановиться и прислушаться. Следуя своим инстинктам, он едва слышно пробирался к опушке, уже наверняка зная, кого там найдет. Светлые, словно жидкое солнце, волосы не спрятать под накидкой. Ее он узнал бы из тысячи других. Одна, в чужом диком лесу… и ни капли страха. Он чувствовал это.

Он следил за ней из-за своего укрытия. Следил за каждым шагом, ловил каждый жест, каждую эмоцию на ее лице. Неслышно ступал следом за ней, втягивая до дикости знакомый запах. Он знал о ней все. Каждую мелочь. Изящная. Хрупкая. Но сколько загадок она еще таит в себе.

Воздух завибрировал, выдавая присутствие кого-то еще, и вот из тени деревьев показалась мужская фигура и преградила путь той, в чьих волосах уснуло солнце. Хищный звериный оскал блеснул в темноте, грозный рык глухо вырвался из горла. Пусть только попробует хоть на шаг приблизиться к девчонке – разорвет на месте. Каждый волосок встал дыбом, мышцы снова словно натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент… Но слишком смелый наглец быстро убрался восвояси, а интерес к нему быстро позабылся. Провожая взглядом быстро удаляющуюся девушку, не сразу понял, что ощущение чужого присутствия так никуда и не пропало. Он огляделся по сторонам. На другом холме, чуть поодаль, в тени старой раскидистой ели, расщепленной некогда стрелой-молнией Джодока Одхана, виднелась мощная фигура всадника, взгляд которого был прикован к беглянке. В этом всаднике чувствовалась сила и неколебимая мощь. Не чета всем тем, кого доводилось видеть раньше. Истинный вождь своего народа. Но хватит ли у него сил и желания отстоять свое право владеть той, которую нарекли «Светлой»?

Презрительно фыркнув, удостоив последним взглядом молодого, но не менее храброго и опасного, чем он сам, правителя Зангры, он бросился в ночь. Навстречу вновь обретенной свободе. Диким зверем несясь наперегонки с ветром, не оставляя за собой ни единого следа.

В этот раз без потерь. Недолгое затишье, установившееся в последние недели, не могло не радовать, но в то же время держало в настороженности. Слишком уж странным оно было. После затяжных кровопролитный сражений, изуверских разорений и десятков уничтоженных деревень по обе стороны границы… Несколько недель тишины. Не вселяющей надежд, но пугающей.

Следуя во главе отряда, Рагнар окинул хмурым взглядом свои владения. Рано или поздно война закончится, но она еще долгие годы голодным и печальным эхом прощальных песен и одиноких колыбелей будет звучать в каждой семье. Его народу предстоит перенести немало тягот, прежде чем жизнь сможет вернуться в мирное русло. И потому именно сейчас следовало позаботиться о будущем. Нужны были крепкие связи с союзниками. В первую очередь, с теми, кто не боялся открыто выступать против Сверра. Одним богам только было известно, какими методами и средствами тому удавалось переманивать на свою сторону сильные куриды* (прим. автора: куриды – крупные племена, сохранившие свою независимость на землях, не подчиняющихся какому-либо правителю). За последний год дела Зангры сильно пошатнулись: прежние сторонники если не оказались в стане противников, то предпочли не связать себя с осажденными и просто разорвали всякие деловые отношения, лишив народ Зангры столь необходимых торговых связей.

Возле огромных укрепленных ворот их уже встречали десятки подданных, оповещенных дозорными о возвращении отряда. Они с тревогой вглядывались в лица воинов и своего правителя, гадая, все ли вернулись с поля боя. Одно из самых тяжелых испытаний войны – говорить семьям о том, что их муж, отец, сын или брат пал смертью храброго, защищая своих родных и свой народ. Не выразить словами, каким тяжелым камнем на сердце ложилась каждая смерть, как невыносимо было стоять пред глазами, полными неприкрытого горя от утраты. И стыдно. За то, что не уберег. За свое бессилия прекратить это кровопролитие.