– Сейчас посмотрю! – Илина резво развязала холощеной мешок и была крайне удивлена. Мешок был большим, а в нем лежало две больших простыни серого цвета, огромная меховая шкура, четверо штанов, четыре красные рубахи, эльфийские сандалии, три бурдюка с водой, щетка и расческа. – Здесь всё, чтобы привести себя в порядок.

– То есть? – удивились в один голос остальные.

– Вещи, принадлежности для того чтобы помыться, тёплая одежда. Это просто подарок! – Илина буквально рыдала, видя всё, что у них сейчас было.

Друзья, не долго думая, отложили еду в сторону и принялись отмываться от гнили и зловоний Азингальской темницы. Всё, что не отмывалось, они стирали тряпками, которых в мешке было предостаточно. Не смотря на малое количество воды и огромное количество грязи, им всё-таки удалось очистить с себя большую часть. Они с преогромным удовольствием надели вещи, которые ещё пахли свежестью после стирки. Пускай размеры были абсолютно не их, они всё же были рады скинуть с себя пропахшие мочой тряпки, которые им услужливо дали стражники.

Ноги они укрыли от всего в сандалиях, которые тоже не совпали по размеру, но это было лучше, чем месить грязь босыми стопами. Внезапно, они поймали на себе два взгляда. Старики, что забились в углу то ли с сожалением, то ли с завистью смотрели на всё то, что досталось друзьям. У одного из них текли слёзы по щекам.

Илина посмотрела на друзей, они одобрительно кивнули и Корани с Брайтонам стали расстилать место для сна, а Левардье с помощью старых брюк раскидывал солому сбивая ее в одну большую кучу, попутно выкидывая из нее скелеты крыс.

– Держите, – скромно сказала Илина, – здесь ещё есть немного воды, тряпки тоже чистые. Вы можете забрать наши вещи, в которых мы были. Я думаю немного тепла вам не помешает.

– Спасибо тебе, святая дева, да хранит тебя Арто! – заплакал один из стариков и буквально упал перед ногами колдуньи.

– Прошу не нужно! Это всего лишь вода – Илина оборвала свою речь, она поняла, что в этом месте нет понимания всего лишь. Она не знала, сколько прошло дней с заключения, но всё, что происходило вокруг, выворачивало наизнанку, заставляя чувствовать себя грязным животным. Она не могла соизмерить всю ту боль и потерянность, которую эти двое испытывают вот уже больше двадцати лет. Для них свежая тряпка и глоток воды значат куда больше, чем в свободном мире банковский счет со всеми его богатствами. – Простите, что не в силах дать больше.

Колдунья вернулась к друзьям, которые неплохо справились со спальным местом и уже накрыли стол! Там было две бутылки вина, бутыль молока, две буханки свежего пшеничного хлеба, который был ещё тёплым! Четыре рыбины, четыре огромных куска свинины, варёный картофель, помидоры, виноград и сливы.

– Давайте быстрее есть! – едва сдерживая эмоции, сказала Корани. Она вместе с Левардье разделила большой мешок из под вещей на две части так. Что все могли сесть на пол.

Это было последнее, что сказала волчица, дальше было слышно только жадное чавканье. За спинами друзей появились старики, они нацепили на себя сарафаны девушек, впервые за много лет укутав изувеченные, тощие тела во что-то кроме грязи и соломы. Тряпками они обвязали ноги. Запах еды с трудом, но всё же перебивал смрад.

– Проходите – сказал Брайтон, глядя на то, как старики буквально дрожат от голода и проявленной впервые за двадцать лет доброты. – Еды хватит на всех.

– Мы не будем вас смущать – сказал один из них. – Дайте то, что вам не жалко, и мы снова укроемся во мраке. Всё это заставляет сердце обливаться кровью, а глаза слезами. Наше никчемное существование.

Друзья молча оторвали пол буханки хлеба, дали старикам одну рыбину, кусок мяса, несколько картофелин и ветку винограда. Левардье быстро допил остатки молока и плеснул туда немного вина, чтобы сполоснуть её, а после налил одну треть старикам:

– Держите, порадуйте себя хмелем, о котором столько лет вспоминали.

Пленники быстро взяли всё, что им дали, по привычки боясь гнева или удара, и забились в тёмный угол, было слышно, как они плачут и поедают то, чем с ними поделились.

Сполна утолив свой голод, друзья наконец-то расслабились. Что-то внутри буквально отступило, позволило дышать и не кусать больше губ, давя истерики и крики:

– Интересно, для чего к нам приходила принцесса? – спросила Илина.

– Боюсь, не всё так гладко в политике императора, раз родная дочь к узникам ходит – съязвил Брайтон, заваливаясь под тёплые меховые шкуры.

– Возможно это правда, а возможно император решил, что надо всё же что-то соблюдать из подписанных бумаг и отправил дочку мириться? – предположил Левардье, тоже укладываясь на солому застеленную тканью.

– Гадай не гадай, а узнаем только завтра. Лишь бы неприятных вестей о том, что это был предсмертный ужин не прозвучало – Корани легла к мужу, обняв его.

– Я всё же надеюсь на лучшее. В конце концов, нам ещё нужно отыскать Николу. Найти эту тюрьму и вызволить его – Илина легла к Брайтону.

– Знаешь, если император поставит условия, в которых придётся выбирать: Никола или собственная шкура, то мне кажется нам придется выбрать собственную шкуру, а Николу уже вызволять на собрании торгового конгломерата – сказал Левардье, понимая, что сон буквально охватывает его.

– Этот вопрос не оспаривается – строго сказала колдунья.

– Оспаривается или нет, это уже не мы будем решать, Илина. Никола сделал огромное благо и я это понимаю, но если нас посадят на корабль до Верландии, то мы с него уже никуда не денемся – сонно сказал Брайтон.

– Особенно если на нём будет Сайраншеальская стража с указанием передачи пленников законным хозяевам, так сказать – подытожила Корани и зевнула.

Спор так и закончился. Сон снова свалил всех, только на этот раз он не был спасением, а был благим подарком природы, который помогал пищи усвоиться, а организму набраться сил. Волнение покинуло всех. Нет, оно не ушло до конца, просто дало перерыв, позволив расслабиться с полным желудком. Никто из них не знал, о чём будет разговор с принцессой. Все просто спали, укутанные в меховые шкуры.

***

– Отец! – громкий, звенящий голос раздался в тронном зале Эльтуриила.

– Что случилось, моя отрада? – император был уставшим, его голова была забита планом, который он начал воплощать в реальность.

– Отец, скажи, зачем ты поджёг корабль парламентёров? – принцесса была разгневана.

– Кто тебе вообще рассказал о том, что у нас чужеземцы? – лицо Эльтуриила сразу помрачнело, а брови сдвинулись к переносице.

– Прости меня, отец, но ты видимо решил, что у меня нет ушей и глаз. Весь город лопочет о том, что в наших краях спустя столько лет ходят люди, да ещё и не рабы! – принцесса встала напротив отца, уперев в бока руки. – Я решила проявить хоть капельку понимания и терпимости, но придя в порт вижу, как твои солдаты считают тела убитых моряков. Ты считаешь это нормальным поступком?

– Знаешь, отрада моя, ты ещё слишком юна, чтобы понимать в политике! Я лично издал закон, где все инородцы и иноверцы априори считаются преступниками, и их нахождение в землях Сайраншеала незаконно. Не тебе меня учить! Я вырастил тебя и брата, будь проклято всё, не для того, чтобы ты врывалась ко мне с какими-то наивными речами о моралях!

– О моралях? Ты людей убил, простых моряков! – эльфийка открыла рот от удивления.

– Их убил не я, а закон. Закон суров, но есть закон. И ты, будучи моей дочерью, должна полностью держать язык за зубами, восхваляя деяния отца. – Эльтуриил встал с трона и подошёл к Валеране. – Ты единственное, что осталось у меня в этом мире, понимаешь? Я не хочу потерять и тебя.

– Знаешь, я уже несколько лет не могу провести аналогию между войной, к которой ты готовишься, и любовью ко мне. Ты прикрываешься словами о защите, о единственном живом родственнике, а сам захватываешь Перперадо! Готовишь наступление дальше, губишь тысячи людей, гномов и всех остальных, заставляя работать на рудниках. Ты подвергаешь гонениям даже своих собратьев, отец!