– А что с ними делать? – изумился дед. – Наболтали тесто пожиже, и вперед! Была бы сковорода подходящая.

– Этих сковородок на кухне целая гора, – отозвалась Машенька.

– Ну, вот и отлично! – дед сразу подхватил инициативу. – Я вам всё покажу, Елена Алексеевна.

– Дедушка, у тебя режим, – напомнила Ася.

– Отстань, ты ради Христа! – снова отмахнулся дед. – В кои-то веки у нас в доме нормальная женщина появилась, а я должен режим соблюдать. Отец твой тоже всё время меня хочет в постель уложить. Рано ещё…, ещё поживем, правда, Елена Алексеевна?

Я только улыбнулась. Ну, раз меня назвали «нормальной женщиной», тогда, конечно, поживем. Деду я уже понравилась, это было видно и без каких-либо доказательств. Могу поспорить, что старшее поколение мужчин в отличие от современных представителей этого вида как-то быстро и в точности правильно может определить «подходящую» для их общения женщину и никогда не ошибутся. Более того, они легко и непринужденно умеют наладить беседу и никогда не боятся быть смешными или наивными, потому что уверены на сто процентов – женщина, умеющая более тонко чувствовать взаимоотношения, это оценит и посчитает довольно милым и забавным, и обязательно не останется в долгу. В чём заключается этот долг, спросите вы. Ну конечно, в ответном общении! В преклонном возрасте мужчину уже занимает не пылкая страсть и роковая любовь, а интересная и умная собеседница, которая может не только часами напролёт слушать своего старого друга, но и по мере сил поддерживать разговор, а лучше всего удивлять, изумлять и преподносить сюрпризы, конечно, в нормальном смысле этого слова! И раз меня определили в разряд нормальных женщин, а это была самая, что ни на есть, наивысшая похвала, в этом можно было не сомневаться, я должна была соответствовать данной категории и соответствовать достойно.

Пока за пустыми разговорами ели торт и пили чай, Митька сидела в уголочке и вела себя достаточно прилично. Но стоило лишь начать греметь пустой посудой, собака заволновалась и стала чуть слышно повизгивать.

– Её, наверное, покормить надо, – предположила я.

– Да надо, – отозвалась Машенька, унося по ходу поднос с чашками. – Только работы выше крыши. А корм стоит в кладовке под лестницей. Там целый мешок. Только она его не любит, по два дня может голодать, только воду пьёт.

– Почему не любит? – удивилась я. Маша пожала плечами.

– По хозяину скучает, наверное. Когда Иван Федорович уезжает, всегда так: лежит возле камина и пьёт воду.

Странное, конечно, поведение у собаки. Но её можно понять. На её месте я бы тоже, наверное, заскучала, тем более, о таком хозяине!

– Митюша, – позвала я собаку, – пошли со мной!

Борзая подскочила с насиженного места, уныло поплелась за мной на кухню. Там в отдельной кастрюльке я сложила шкурку и мягкие косточки от вареной курицы из бульона. Выложила всё на пол на салфетку, Митька стала обнюхивать подаяние. Запах понравился, попробовала языком…. И дело пошло на лад. Косточки захрустели на зубах, через минуту пустая салфетка прилипла к языку. Жалостливые глаза просили ещё.

– Всё, больше нет, – я демонстративно развела руками. – Да тебя и кормить много нельзя, фигуру только испортишь, как за зайцами бегать будешь?

– За какими зайцами, Елена Алексеевна! – Машенька загружала посудомоечную машину и прислушивалась к нашей беседе. – Её сутками никто не выгуливает, некогда, а с чужими она не гуляет. Лежит целыми днями у порога. Тоска одна.

– Такой собаке нужны дальние прогулки и желательно поле, чтобы набегаться вдоволь, – у меня опустились руки.

– Какое там набегаться, – отмахнулась Маша и больше говорить ничего не стала. На кухню вошел Олег.

– Я на пост.

– Погодите, у меня ещё одна просьба. Перенесите деда в гостиную. Хорошо?

Охранник молча кивнул головой.

– Пойдем, Митюш, – позвала я за собой борзую, – как-нибудь и твою проблему решим.

Олег и собака последовали за мной в столовую.

– У меня интересное предложение! – объявила я громко.

– Так, – встревожился Леонид Аристархович. – Мне определенно нравится эта женщина!

– Я предлагаю не подниматься наверх, а провести вечер в гостиной с дополнительной программой мастер-класс « а-ля блинчики»! Как вам моё предложение?

– Мне уроки делать надо, – запротестовала Ася, – завтра контрольная по алгебре.

– Хорошо, когда сделаешь уроки, можешь к нам присоединиться, ну как? – я рассчитывала на поддержку.

– Идея превосходная! – щеки у деда даже зарумянились от восторга. – Только сегодня день оперы.

– Вы любите оперу? – поинтересовалась я.

– Обожаю! По телевизору «Травиату» будут показывать, по «Культуре».

– Тогда Олег устроит вас на диване, а мы с Анастасией Ивановной составим вам компанию.

– Ну, ладно – согласилась Ася, – до вечера ещё далеко, постараюсь всё успеть, а потом к вам присоединюсь. Я к себе…

Она помогла убрать остатки торта, чмокнула деда в щеку и упорхнула наверх. Ну что ж, уроки есть уроки. Пусть девочка занимается, она и так мне очень помогла.

– Елена Алексеевна, – охранник тихо подошел ко мне со спины и зашептал на ухо. – В гараже есть старое инвалидное кресло на колесах. Его можно отмыть и в дом принести.

– Кресло? Очень хорошо, – я засомневалась только на секунду. – Знаете что, Олег, в дом его не надо нести. Достаньте, приведите в порядок и подкатите к крыльцу. А кресло из комнаты Леонида Аристарховича нужно спустить сюда, это возможно?

– Сделаю.

Через десять минут Олег уже вкатывал кресло в столовую. Деда усадили на место, решили прокатиться по гостиной.

– Если открыть настежь все межкомнатные двери, – распоряжался Леонид Аристархович, – то я спокойно и сам могу по всему этажу передвигаться, а если что, Олежек рядом.

Это было разумное предложение, так и сделали. Олег прошелся по всем комнатам и зафиксировал двери в открытом положении. Дед смело направил колеса в гостиную, ему никто не помогал.

Комната оказалась очень просторной с тремя высокими окнами во всю стену. Поделена она была на две зоны. В одной большой камин с креслами и журнальным столиком, в другой – широкий диван с множеством подушек и огромной плазмой на полстены. Ворсистая ковровая дорожка посередине мешала свободному проезду инвалидного кресла. Мы с Машей решили её свернуть и убрать в сторону, такая же участь постигла и ковер в столовой. Зато стало удобно, просторно и уборки поменьше – полы тряпкой протёр и всё блестит. Пока на скорую руку прибирались в комнатах, Митька успела нас опередить и важно разлеглась во всю длину на белоснежном диване перед телевизором, показывая, что место в опере уже занято.

– Фу, бестолковая собака какая, – Маша замахала на неё руками, та в свою очередь оскалила зубы. – Наказание просто, а не собака. Я каждое утро этот диван от шерсти чищу, а она снова на него ложиться. Место твоё где, а, где место?

– Маша, вы так ничего не добьётесь, – будем пробовать на практике талант дрессировки. – Митюша, – ласково позвала я, – хорошая собачка, хорошая. Смотри, вот твоё место, – я присела на небольшой белоснежный ковёр перед диваном и погладила ворс рукой. – Иди сюда, иди.

– Митька, – прикрикнул на собаку дед, – слушаться Елену Алексеевну!

Не знаю, чей аргумент оказался убедительнее, но собака послушалась. Зевнув два раза во всю собачью пасть и обнажив все свои острые зубы, она, нехотя, просто через силу, сползла с дивана и улеглась на ковре. Олег усадил деда на диван.

– Чудеса, да и только! – Маша ликовала. – Теперь хоть управа будет на эту псину, а то кроме Ивана Федоровича она никого слушает.

Ну, что ж, можно попробовать и золотое правило женской дрессировки: прежде чем найти подход и приручить хозяина собаки, нужно найти общий язык с его питомцем. Я незаметно подмигнула Митьке, и в этот момент мне отчетливо показалось, что она мне тоже подмигнула, причем дважды, и левым глазом, и правым.

После обеда в доме наступил покой. Дед ненадолго задремал на диванчике, возле его ног разлеглась борзая. Ася из своей комнаты не выходила. Меня мучил вопрос, почему она плакала, неужели всё из-за мамы? Лишние утешения здесь бы всё равно не помогли, пусть пройдёт время, решила я, и не стала приставать к ней с бесполезными советами.