Хавьер приподнял бровь. — Теперь ты выглядишь лучше. Ты усиленно тренируешься весь день и контролируешь свое дыхание.

Юзуру кивнул. — В зрелом возрасте легкие намного лучше. Я становлюсь сильнее во всем: тело и легкие. Теперь я даже меньше болею. — Он покачал головой. — Я простужался почти каждый год, даже с этими штуками, — сказал он, имитируя укол, из-за чего губы Хавьера невольно растянулись, незаметно для него самого. — Сейчас я не болел уже три года, — закончил он гордо.

— Хорошо. Простуда отстой. И точно не полезно для тренировок, — сказал он, пытаясь представить, каково это: ограничивать простуженного Юзуру ото льда, учитывая, что он даже использует дополнительное время каждую неделю. Увидев приближающийся автобус, он почувствовал сильную грусть. Хавьер не хотел, чтобы Юзуру уезжал. Ему действительно нравилось разговаривать с ним.

— О, это автобус, — Ханю встал и улыбнулся Хавьеру, поднимая свою сумку. — Ты будешь в следующую субботу? — спросил он, и Хави кивнул. — Хорошо, увидимся, пока! — махнул он рукой, когда подошел к тому месту, где остановился транспорт.

Хавьер едва дождался закрытия дверей, прежде чем отправить сообщение своему тренеру с просьбой добавить его в список тех, кто тренируется в следующие выходные, так как изначально его не просили прийти, ведь его дела шли хорошо.

***

С приближением сезона Юзуру больше часов проводил на субботнем катке, и из-за этого он все больше и больше видел Хави. Трудно было дальше отрицать, что улыбка испанца была его любимой, из всех, которые он когда-либо видел. Когда Хави улыбался, он задействовал все своё лицо. Те десять или пятнадцать минут, которые они шли к автобусной остановке и вместе ждали, часто были лучшими моментами его недели. Он уже так много узнал о семье Хави, его кошке и родной стране. Он также узнавал все больше о хоккее.

— Так эта штука, плоский мяч, называется «шайба»? — Юзуру уточнил, а Хави ухмыльнулся и кивнул.

— Да, а то, что мы делаем, когда сильно и быстро бьем по шайбе, называется «щелчок»*, — добавил он, и Юзуру серьезно нахмурился, кивая и глядя на видео в телефоне Хави.

— А столкновение называется «проверка»? — спросил он, и Фернандес улыбнулся.

— Что-то вроде того. Проверка тела — это когда ты врезаешься в кого-то всем своим телом, чтобы выбить его из игры. Есть также более честные блоки, в отличии от простого выбивания с дороги. Но если ты задействовал клюшку, это нехорошо. Получишь фол, — объяснил он. — Особенно, если это ‘high-sticking’**.

Юзуру нахмурился. — Что такое ‘high-sticking’?

— Игра высоко поднятой клюшкой, — объяснил Хави, и челюсть Ханю отвисла.

— Зачем кому-то ‘high-sticking’, это может навредить другому человеку! — выпалил он, возмущенный этой мыслью. — Удар в голову палкой очень опасен! Это может привести к сотрясению мозга!

Хави улыбнулся ему. — Да, вот поэтому это фол. Хотя сотрясение мозга неизбежно. Каждый получает хотя бы одно в итоге. У меня было несколько, когда я был подростком, пока не научился уклоняться лучше.

Юзуру вздрогнул, вспоминая свой собственный опыт с сотрясением. — Сотрясение это плохо. Это делает все очень сложным в течение нескольких недель. Я получал небольшие сотрясения мозга в детстве много раз, когда впервые учился прыгать, но было хуже, когда я ударился головой об лёд, столкнувшись с другим фигуристом. Это было плохо. Я забывал вещи, пока не восстановился. Я не помнил, как катался, — признался он. — Я знаю, что убедил тренера разрешить мне выйти, но я не помню этого. Я видел видео, и так странно, что у меня нет воспоминаний об этом прокате.

Хавьер выглядел обеспокоенным. — Ого, это должно быть действительно странно, — протянул он. — У меня не было серьезных травм с тех пор, как я начал играть в НХЛ. Хорошее снаряжение и просто улучшенные умения, чтобы избежать травм.

Юзуру вздохнул. — Я часто получаю травмы, — признал он. — За карьеру у меня были переломы ног, сотрясение мозга, ушиб копчика, растяжение связок лодыжки, растяжение паховых связок, вывихи колен часто, была травма спины, но не настолько серьёзная, чтобы не кататься. — Он поморщился: — И мне делали операцию из-за врожденного дефекта желудка. Штука позади пупка. Что-то вроде случайного заражения, и это больно, а операция — ещё больнее. — Он покачал головой. — Я буду совсем плох в старости. Уже вижу инвалидную коляску в будущем.

Хави съежился. — Наихудшая моя проблема — вывих плеча, — он постучал по левому плечу. — Вывихни его один раз, и оно будет делать это снова. Моё выскакивает довольно легко при ударе. Это было уже семь раз.

— Ой, — пискнул Юзуру, съежившись.

Хавьер пожал плечами. — Это случается. — Он широко улыбнулся: — По крайней мере, все мои зубы до сих пор со мной, — сказал он, комично клацая ими. — Я знаю наверно пять парней в моей команде с вставными передними зубами, потому что они словили шайбу ртом.

— Хорошо, что этого не произошло с тобой, потому что у тебя идеальная улыбка, — сказал Юзуру, а затем застыл с широко раскрытыми глазами, покраснев и отвернувшись. — Я имел в виду, у тебя хорошие зубы, — выпалил он, прикрывая глаза рукой.

— О-оу. — Когда Юзу посмотрел на испанца, то увидел довольно ошеломленный взгляд на его лице. Он не выглядел расстроенным, просто удивлённым. — Хм. Спасибо? — больше спросил он, а затем рассмеялся; на его щеках проявилось немного розового.

Юзуру был спасен прибывшим автобусом. Он никогда не был так счастлив видеть этот вид транспорта за всю свою жизнь. — О, смотри, автобус здесь, пока, Хави! — протараторил он, бросаясь к нему, подпрыгивая в ожидании, когда двери откроются достаточно широко, чтобы он смог войти. Ханю, не удосужившись даже оглянуться назад, заскочил, отсканировал свою карточку, а затем бросился в конец и нырнул на сидение, закрыв лицо руками.

***

Хавьер улыбнулся, увидев, что Юзуру ждет его, а когда младший покраснел, то вспомнил, как тот оговорился неделю назад. Это была просто оговорка, и Фернандес был уверен, что это ничего не значит, но все равно, вспоминая, чувствовал себя хорошо. Юзуру Ханю думает, что у него красивая улыбка.

— У меня есть идея, — сказал Хавьер, улыбаясь. Он закинул свою сумку на плечо. — Как ты относишься к кофе?

Юзуру выглядел смущенным. — Кофе? Это гадость. Почему? — спросил он, и Хавьер хихикнул над его выражением лица.

— Ну, а как насчет горячего шоколада? Или чая? — попробовал он снова. Юзуру наклонил голову, словно растерянный щенок, и Хавьер рассмеялся. — Я спрашиваю, хочешь ли ты пойти в кафе или куда-то ещё сегодня вечером вместо того, чтобы просто сидеть на автобусной остановке.

Юзу улыбнулся. — Ой! Хорошо. Я не понял, — ответил он, а затем кивнул. — Хорошо. Я могу сделать это. Я просто напишу, что приду позже, — сказал он, уже доставая свой телефон. Хавьер улыбнулся и тоже кивнул.

— Хорошо. Есть одно место недалеко отсюда. Мы можем пройтись, — сказал старший, и Юзуру кивнул, направляясь вместе с ним на выход.

Когда они пришли в кафе, в которое Хавьер часто заходил утром перед тренировкой (однозначно психи придумали ранние практики), и вошли внутрь, Хави помахал рукой в ​​знак приветствия девушке за прилавком. — Привет, Миранда.

— Хавьер Фернандес, в это время ночи? Что случилось, гуляешь сегодня? — спросила она, и Хавьер покачал головой, положив руку на нижнюю часть спины Юзуру, чтобы вывести его немного вперёд. — Ничего себе, я никогда раньше не видела тебя с кем-то ещё, — пошутила она.

Хавьер взглянул на Юзуру. — Я решил выпить кофе с другом. Становится холодно.

— Хорошо, ты хочешь как обычно? — спросила она, и Хави подмигнул с очаровательной улыбкой.

— Ты знаешь, что мне нравится, Амига.

— А что мне начать готовить для тебя? — спросила она Юзуру, который смотрел на меню и бубнил названия про себя. Хавьер задался вопросом, не испытывает ли он сложностей с прочтением рукописного мелового меню. Как раз когда он собирался предложить помощь, Юзуру постучал по щеке и наклонил голову.