Он делал упражнения, но никак не мог вспомнить откуда их происхождение и почему некоторые действия его вызывают в нем чувства того, что это уже встречалось в его жизни.

Жадное на тепло, зимнее полуденное солнце, дарило земле редкие лучи, пробивавшиеся сквозь густые, но голые ветви деревьев, припорошенных редким снегом. Под одним из них Игорь устроил себе небольшую стремянку, которая служила для ежедневных утренних занятий.

– Я скоро покину тебя, Давид, – сказал Игорь после утренней трапезы, – в стране волнения из-за дележа престола. Хочу к императрице податься, в гвардию пойти.

Вести до них доносил разъезжий Клим, который привозил в одинокий монаший дом Давида, что находился недалеко от Новодевичьего монастыря, снедь и необходимые для его деятельности порошки и мази, покупаемые у приезжих иноземных купцов.

– Так у тебя еще ни имени, ни бумаг нету, – озабоченно проговорил Давид.

– Ничего, я все устрою, а ты мне поможешь, – ответил Игорь. Благо, что документы старика Евсея оказались с ним в тот момент, когда он помер в доме Давида. С ними теперь-то и мог Игорь на люди выйти и себя представить.

После того, как помер Евсей в доме Давида стал он наблюдать, что попадает под власть своего больного. Вроде ничего и не говорит, но глядя в его глаза, Давид мигом соображал, что на уме у Игоря.

Но никогда он не был обижен Давидом или чем-то прогневан им. Игорь уважал его и старик старался не быть слишком назойливым. Так и жили.

Игорь решил вздремнуть. Сон сейчас служил для больного тела Игоря спасением и главным лекарем. Он только склонил голову, как окутавший его сознание туман, стал открывать ему странные и причудливые картины.

Вот он скачет на коне, за ним еще кто-то, он оглядывается. Молодой парень хочет его остановить и пытается о чем-то предупредить, но увидев его ближе, Игорь замечает, что это Давид злобно хохочет над ним. Игорь уже лежит на траве конь превратился в сломанную карету, а Давид хохочет заливистым женским смехом.

Далее виднеется огромный богатый дом из окна которого на Игоря смотрит красивая молодая девушка. Она смотри на него с ненавистью и обидой. Игорь хочет что-то спросить у нее, но слышит только ее слова: «Как ты мог, Игорь? Как ты мог?»

Лица заплаканной девушки он не видит, но знает, что она ему дорога, он пытается до нее добраться, но ему мешают множество людей, он попадает на бал. Ищет девушку, но люди не замечают его, толкают и сторонятся. Внезапно они угадывают его и начинают тыкать в него пальцами, толкать локтями и бить. Один даже замахнулся саблей и тут он услышал голос:

– Евсей! Евсей! Вставай, пора уж вечерять, ты и так проспал немало, – Давид тормошил его за плечи.

– Зачем ты меня поднял? – закричал на него Игорь, – Давид, мне впервые приснился сон! Он может помочь мне открыть мое прошлое. Какая-то девушка звала меня по имени, только вот вспомнить не могу! – он свесил ноги с палатей и задумчиво смотрел в окно, пытаясь как-то собрать воедино обрывки своего тревожного сна.

– У тебя опять горячка, – сказал Давид пробуя его лоб руками, – когда ж она окаянная тебя оставит? О-о-ох! – он тяжело поднялся и направился к своим баночкам и сосудам с отварами. Немного поколдовав над ними, он принес Игорю ложку вонючего настоя и заставил выпить, как бы он не отказывался.

– Коли хочешь России служить, сам должон быть в здоровом теле и светлой памяти, – с достоинством произнес Давид. Игорь не стал с ним спорить.

– Дай мне зелье, чтобы спать больше, может, мне еще что приснится, – попросил Игорь. Давид вздохнул и сел с ним рядом.

– Все, что делается на этой грешной земле и с грешными людьми, все это воля Божия, сын мой. Ничего не надо изменять.

Игорь взорвался.

– А как же я? Мне надоело жить, ничего не зная, о себе самом! Я устал от неизвестности, я как слепой щенок, а на самом деле молодой здоровый парень! Если я что-то натворил пусть меня накажут по закону! Я не хочу скрываться до конца дней в доме старого лекаря!!!

Давид ошарашенно смотрел на своего больного и вдруг лицо его осветила улыбка.

– Я знал, что ты ишо покажешь карактер свой! Не век же тебе, как агнец быть, а мне нравятся люди смелые и сильные. Сразу видно, что ты рода знатного и норову ишо того! – Давид достал чарку и налил ее до конца передав Игорю.

– На, пей! Уснешь на день, может, чего вспомнишь!

Игорь покорно осушил до дна гадкую жидкость и вышел на улицу.

Вечер, усталый, как и настроение Игоря, надвигался на окрестности монастыря. Злой, колючий ветер загонял за шиворот и в глаза мелкий, противный и колючий снег. Игорь постоянно тяжело опускал веки и молил Бога вернуть ему память. Через некоторое время сон стал клонить его и он, шатаясь вошел в дом и рухнул в постель.

Игорь забылся крепким сном в котором, от него постоянно кто-то бежал. Он пугал людей своим огромным ростом и страшным лицом. Вокруг него бегали молодки и дразня его, вениками прогоняли со двора. Ему снилась свадьба. Но вместо невесты он видел себя, а вместо жениха какого-то солдата.

Вдруг за дальним столом он заметил свою мать и подошел к ней.

– Мама, почему так случается? – спросил он.

– Ничего сынок! Все хорошо будет с этой поры у тебя!

Кольцо-то нашел и молодец, а все остальное забудь. Пролетным днем живи, – сказала мать и растаяла. Так и не смог лица ее увидеть. Он проснулся в поту, но заметил, как ему стало лучше. В жилах кровь закипала новой жизнью. Своей – молодой и сильной.

– Опять орешь дурниной! – удрученно качая головой, сказал Давид садясь рядом на постель Игоря, – сегодня Святки, сходил бы куды, развеялся, в монастырь к людям православным. Помолился бы, – предложил Давид. У Игоря после сна еще жило ощущение горячего и отвратительного поцелуя солдата на свадьбе и он вскочив решил первым делом умыться.

За столом он рассказал свой сон Давиду.

– Тебе женщина нужна, – умно заявил Давид, – есть у нас две монашки, которые того, ну сам понимаешь. Ты ужо окреп и… – он не договорил, а замялся, считая, что не положено старику советовать молодому в таких делах.

– С таким лицом, как у меня, на меня ни одна женщина не взглянет. Будь я последним из рода Адамова, – сказал Игорь. Он с первых дней, как попал к Давиду не смотрел на себя ни в зеркало, ни в чистую и зеркальную гладь реки. Видимо его исчезнувшая память все же давала ему знаки о своем прошлом, в котором он страдал от своей внешности.

– Ты зря так о себе мнишь, – сказал Давид, – может твоя память и говорит о том, что ты толкуешь, но поверь мне, старому человеку, с той поры, как ты оказался у меня ты сильно переменился и стал настоящим силачом.

Игорь лишь усмехнулся на искренние слова старика и стал опять рубить дрова. Полезный труд приятно преображал его фигуру.

А в Петербурге на Миллионной улице Алена и Сергей ссорились так, что казалось, будто они сейчас подерутся.

– Ты знаешь, что твой отец должен моему крупную сумму и она не покроет и половины долга, если вы даже продадите нам свою половину завода! – ядовито сказала Алена.

– И чего же ты добиваешься? Ведь наши родители всегда приходили к согласию! А теперь когда моего отца не стало вы решили напором отнять у меня все! – кричал Сергей.

Алена помолчала и, видно что-то про себя решив, ответила:

– Ну все отнять мы не вправе, ведь главный поставщик кожи и шкур ты, – сказала она и повернулась к окну.

– Даже если я и продам их Киселеву, который обещал мне хорошие деньги, я не смогу выплатить долг, – Сергей был в безвыходном положении.

Его отец незадолго до смерти пристрастился к азартным играм, которые тайно проводились в подземельях определенных домов. Ему удалось в пух и прах проиграть своему конкуренту и старинному другу Климову Анисиму половину завода, по праву принадлежащую семье Кротовых, и еще крупную сумму в деньгах, заверив свой долг в бумагах, который Анисим представил в суде после смерти Василия Кротова.