========== Демон ==========
Я приезжаю домой с отпуска, но не чувствую себя отдохнувшей. Это словно тело разнежилось на солнце и море, а мозг ни на минуту не расслаблялся. Самое главное, что Диша хорошо провела время, а у нас на носу Чемпионат Европы. И абсолютно неготовая олимпийская чемпионка, с которой непонятно, что делать.
Сергей встречает меня с кофе на работе и рассказывает последние новости.
—Вы с Даней помирились?—спрашивает он.—Если вместе ездили на отдых.
Я качаю головой:
—Он снимал себе девушек в баре, спал с Лерой и пил виски в соседней комнате. А я читала книги и купалась в море. Не думаю, что это можно назвать примирением века.
Дудаков поджимает губы. Я вижу, что он не одобряет данины поступки, к тому же на сколько я понимаю, по дороге из Новогорска они повздорили. Но разбираться в этом нет сил, потому что я себя то понять не могу. Не говоря о ком-то другом.
А еще я не понимаю Эдуарда. После того, как он понял, что мы с Даней не вместе, он не шел в атаку и не пытался меня добиваться. Он просто был рядом. Привозил на работу, когда я не хотела садиться за руль, приносил кофе и горячие обеды. Эдуард заботился? И при этом ему ничего не было нужно?
При встрече он целовал меня в щеку, подавал руку при крутых спусках, открывал дверь, пропуская вперед. Эд просто вел себя…по-человечески. Как друг…как Даня? Но он, конечно, не Даня. И все это проявлялось в мелочах.
Эдуард всегда приносил мне апельсиновый сок, который я не пью, а еще шоколад, который не люблю. И кофе…без корицы. Словно он хотел все делать правильно, но не мог…потому что абсолютно меня не знал. А еще дарил эти чертовы розы, которые царапают пальцы.
Когда мы просто спали, главным был секс, поэтому я отдавала ненужные подарки кому-нибудь и все. Теперь же Эдуард хотел мне помогать, а от этой помощи становилось еще хуже.
—Я тебе принес конфеты к кофе.—Эдуард протягивает мне пакетик желатиновых мишек, а я просто не могу пошевелиться.
И только потом замечаю, что они фруктовые, а не с колой, но почему-то это выбивает меня из равновесия.
—Я такое не ем,—резко говорю я и стараюсь не смотреть на этих медведей.—И сок апельсиновый не пью. И кофе без корицы тоже полное дерьмо.—Слова срываются сами и на минуту мне становится жаль Эдуарда.
—Прости. Я не знал,—Эд стоит и теребит в руках пачку с медведями.—Ты никогда этого не говорила.
—А ты никогда не спрашивал,—просто отвечаю я.— И это абсолютно неважно, потому…
Но Эдуард не дает мне договорить:
—А какой сок ты любишь?
Я хочу сказать ему о том, что мы прекрасно обходились без такого тесного знакомства друг с другом, но смотрю в глаза Эда и отвечаю:
—Гранатовый.
Я могла бы сказать еще, что ненавижу розы и люблю только мишек с колой, но в ту же секунду понимаю, что это слишком личное. На столько личное, что сродни предательству Дани…И поэтому молчу.
На завтра Эдуард приносит мне кофе с корицей на завтрак и гранатовый сок на обед.
***
Перед Чемпионатом Европы мы много работаем, а все организационные моменты, как всегда, берет на всегда Аксенов. Он покупает билеты, занимается расселением в гостинице, а я просто делаю свою работу. Тренирую фигуристов и хочу верить, что они справятся. В самолете Эдуард сидит рядом со мной, а Даня—с Алиной. Когда я смотрю, как они общаются, то мне начинает казаться, что общего у этих двоих гораздо большего, чем у нас с ним. По крайней мере со стороны.
Эдуард укрывает меня свой курткой прежде, чем я успеваю что-то сказать. От нее пахнет сильным мужским парфюмом. Не тем, к которому я привыкла за последнее время. И я чихаю. Словно у моего тела на этот запах непроизвольная аллергия. Незаметно спускаю куртку ниже, а потом и вовсе отдаю ее Эду, принимая из рук стюардессы крепкий черный чай с бергамотом.
В гостинице идем заселяться. Даня уже поехал наверх, а я смотрю на план расселения и понимаю, что Эд взял нам обоим номера этажом выше ото всех. И какая-то злость начинает подниматься изнутри.
—Мне нужно жить на другом этаже. Там, где все остальные,—четко говорю я.—Следить за спортсменами и быть рядом с ними.
«А еще быть рядом с Даней?»—вдруг проносится в голове.—Чтобы знать, что с ним все хорошо? Или?
Мне нужен номер Дудакова. Я поворачиваюсь к нему и не смотря на Эда строгим тоном говорю:
—Я не буду жить этажом выше. И точка.
Сергей поднимает руки и просто сдается:
—Как скажешь.
—Но…—начинает Эд, но я перебиваю его.
—Никаких но и споров. Это решенный вопрос. Я не буду жить в номере, где ты захотел!
Эд смиряется и просто говорит:
— Я не думал, что ты захочешь жить в номере там.
Там это где? Не рядом с ним? Или рядом с Даней? Так это, черт побери, где?
Но я больше не спорю. Беру чемодан и иду наверх. Открываю дверь и прислушиваясь к звукам за стенкой. И сразу слышу, что Даня включил музыку. Когда я чувствую, что он так близко, мне становится немного легче. Так я понимаю, что с ним все хорошо.
Но спустя три часа я понимаю, что имел в виду Эдуард под своим вопросом, потому что я действительно слышу, что Дане хорошо. Даже слишком хорошо. И если в Дубае я просто закрывала дверь балкона, то теперь картонные гостиничные стены сводят меня с ума. Я иду в душ, стараясь не думать, что в этот момент Даня спит с какой-то очередной девушкой из бара. С молодой, прекрасной и счастливой…той, которая гораздо красивее и лучше меня.
Сквозь плеер звуки из соседней комнаты не слышны, но я все равно не могу спать. Потому что как только я закрываю глаза, то вижу Даню, обнимающего меня, а его голос в своей голове слишком реален, он говорит «солнце ты невероятное». И от этого мне и тепло, и больно одновременно.
Алина откатывает свою короткую программу на соревнованиях неплохо. Даже утренняя тренировка, если бы Даня на нее не опоздал, была хорошей. Вот только перед походом на завтрак мы все-таки сталкиваемся с ним в коридоре у дверей комнат. Даня смотрит на меня с каким-то странным выражением лица и я не могу понять, что он думает:
—Ты всю ночь мешал мне спать.—вдруг произношу я сама не зная, почему.
-Я думал, что мешать тебе спать - это теперь привилегия Аксёнова, - говорит Даня каким-то не своим голосом. - Надо будет перед ним извиниться за то, что залез на его территорию.
Я отворачиваюсь и ухожу, потому что понимаю: Даня имеет право злиться, он же до сих пор думает, что мы с Эдом спим вместе и именно он причина нашего расставания. Но Даня говорит это с такой жестокостью, которой в нем никогда не было, и мне становится страшно. Что я с ним сделала? Спасла? Или уничтожила?
После короткой программы идем все вместе в бар. Словно мы большие друзья и нам есть о чем поговорить, но на самом деле мы реально все чужие. Эд не знает никого, даже меня. Я уже не понимаю Даню, а он не хочет понимать меня. И где-то между нами Дудаков, который слишком мил и тактичен, чтобы молчать. И мы разговариваем.
Обо всем на свете. Но больше —о даниных похождениях. Я пью и у меня в один момент мутнеет в голове. Эд видит это все и притягивает ближе, чтобы не дать упасть. В это время я просто думаю о том, что уже ничего не знаю, ни в чем не уверена, потому что прикосновения Эдуарда не вызывают никакого трепета. Я просто не знаю, чего хочу и не понимаю, правильно ли я поступила. Даня смотрит мне прямо в глаза и словно читает, как открытую книгу. Ведь все барьеры, которые он когда-то снес внутри меня, просто еще не отстроились и сейчас он заглядывает сквозь них и будто бы все понимает. И от его взгляда мне становится страшно. Страшно от того, что он прочитает всю правду. Ту правду, которую я сама не могу в себе принять…и я отвожу взгляд, закрываясь от него.
Дудаков шутит про ночные прохождения Дани. Это пошлые и грубые шутки, которые я не хочу понимать. Но Эд не смеется. Он вдруг спрашивает у Дани то, что я хотела узнать с самого момента расставания:
