Я отсчитываю до трех и как можно спокойнее произношу:

—Ты сейчас о чем?

Эдуард удивленно смотрит на меня и продолжает:

—Я думал, ты знаешь. Пару дней назад он заснул прямо на ходу и прокатился на капоте машины.Кофе разлил, одежду испортил, хорошо что хоть автомобиль только стартовал. В следующий раз так может и не повезти.

От этих слов мне становится жутко холодно внутри и я просто вспоминаю тот день. Даня не спал всю ночь, а я отправила его за кофе. Пришел он уже в другой одежде и сказал, что разлил на себя кружки. Выходит, не соврал, но то, что произошло, тоже не сказал. И сегодня Даня тоже устал не больше, чем обычно. То есть не больше, чем тогда, когда он попадал под машину и не видел никакой опасности. Не больше чем тогда, когда был готов заснуть под колесами автомобиля из-за того, что плохо спал. Не больше, чем в тот день, когда на вопрос, что с ним, ответил “все окей”.

Эд смотрит на меня даже с каким-то сочувствием, а потом говорит:

—Ну, пока вы по отдельности, ты не будешь мешать ему спать по ночам, и у него есть шанс остаться живым,—шутит Аксенов.

Он пытается перевести все в шутку, но бьет по живому. Пока мы по отдельности, Даня будет высыпаться и усталость не сможет его убить. Я перевожу тему и говорю о работе, стараясь не выдать себя. Эдуард поддерживает разговор и подвозит меня к подъезду.

—Честно говоря, и ты выглядишь не очень, Этери. За руль я бы тебе садиться не рекомендовал.

Удивленно смотрю на Эда, пытаясь понять, когда он стал таким заботливым. Раньше его интересовало только то, что я могла ему дать, а не то что он мог дать мне.

—В любом случае буду ехать мимо. Если хочешь, заберу тебя утром.

Я киваю. И говорю, что подумаю.

—Ты же понимаешь, что между нами все равно ничего не будет?—просто говорю я.

Эдуард кивает:

—Конечно. У вас с Даниилом, как я вижу, все серьезно. Пока смерть не разлучит вас и все такое.

Эд снова шутит и я понимаю, что он не имеет в виду ничего такого. Он всегда шутил, но в этот раз мне кажется, что он просто озвучивает какие-то страхи, которые я не могу сказать себе.

Пока смерть не разлучит нас?

Или пока я не разлучу нас?

Или пока Даня не уничтожит себя?

Или пока я не уничтожу Даню?

Я закрываю дверцу автомобиля и иду домой. Диша приготовила ужин и я запиваю все бокалом вина, надеясь, что сон придет скоро. Даня звонит тогда, когда я уже в кровати. У Людмилы Борисовны все серьезно и он ее лечит. Меня радует то, что сегодня хоть кто-то один из нас выспится. Даня просит меня звонить, если я не смогу заснуть. Я обещаю так сделать, но, когда ночью кошмары снова приходят, я просто беру в руки телефон и не могу написать. Я хочу чтобы Даня просто спал, а не сражался с моими демонами.

Ближе к утру, после бессонной ночи я пишу Эду забрать меня утром на работу. Садиться за руль мне страшно. Но только сейчас я понимаю, какие сверхчеловеческие усилия проявлял Даня, когда вез нас на работу. Или это была сверхчеловеческая глупость?

Эдуард привозит кофе. Он все еще помнит про корицу в нем, а я стараюсь не зевать.

—Хорошо,что ты проявила благоразумие и не поехала сама.—говорит Эд.—Я просил Глейхенгауза быть осторожнее, особенно когда он тебя возил. Но резервов в нем было больше, чем рассудка.

—Спасибо за то, что заехал,—как можно спокойнее говорю я.—Но все остальное тебя не касается.

Эдуард смеется:

—А вы два сапога пара. Почти то же самое мне сказал и Даниил. Вот только, если бы вы вылетели на встречную от его усталости, я разом остался бы без главного тренера и хореографа. А Диана без матери.

Это бьет по мне еще сильнее. Подсознательно я понимаю, что Аксенов прав, и нам просто везло. А еще мне предельно ясно, что все должно поменяться, потому что даже, если сейчас Даня отдохнет, то в будущем ничего не изменится. Он опять будет жертвовать собой, пока не убьет себя…или нас всех. А я не смогу спасти его даже своей любовью, потому что она действительно превращается в яд, отравляющий все. Потому что я для Дани—яд, который он принимает добровольно, и не верит, что тот навредит.

Потому по чуть чуть—это нормально.

По чуть-чуть—это не больше, чем обычно.

По чуть-чуть—это привычно на столько, что горечи уже не чувствуется, а противоядия не существует.

“Доброе утро, солнце”—пишет мне Даня, но я пока откладываю телефон.

Уже в Хрустальном спрашиваю, где мои медведи, а Даня сдает мне залежи желатинок. Я улыбаюсь, потому что очень хочу верить, что все будет хорошо.

А потом я просто погружаюсь в работу, потому что работать надо за двоих. Но и в этом есть смысл. Я хочу устать на столько,чтобы заснуть без сновидений. И я работаю. Эдуард приносит мне обед, а потом вызывается помочь разобраться с бумагами на Чемпионат России. Это весьма кстати, я всегда порчу бланки, а у него с собой их много, да и есть печать. Мы работает, когда звонит Даня и удивляется, что я все еще так поздно на работе. К тому же в Эдом. Я обещаю ему перезвонить, но телефон предательски разряжается и я просто ставлю его на зарядку. Эдуард подвозит меня прямо к дому и говорит:

—Береги себя, Этери. Несмотря ни на что, ты все еще мне нужна.

Я киваю и иду к подъезду. Просто сейчас во мне не осталось никаких эмоций кроме усталости. Я хочу в душ и спать, но в этот момент, мне как раз становится понятно, что чувствовал Даня последний месяц. Он жил на износ и даже не думал останавливаться, потому что любовь должна быть сильнее усталости. Потому что семья—это важнее, чем ты сам.

Я сижу под струями воды в душе и не могу пошевелиться. Когда Даня переехал к себе, мне еще больше понятно, что ужин не готовится сам, вещи не убираются, а холодильник не наполняется едой. Я забывала попросить обо всем Дишу, потому что Даня делал это для нас. Теперь пару дней его нет и я вижу, какой объем работы по дому лежал на его плечах.

Сплю я все также плохо, но меня утешает тот факт, что уже через день Даня будет рядом и мы поедем на поезде в Саранск побеждать.

Перед отъездом мы работаем еще усиленнее и у меня просто нет времени на разговоры. Даня выглядит хорошо, а мне внутри хочется просто кричать. Это напряжение нарастает с каждой минутой и кофе от него уже не спасает. Но я погружаюсь в работу и ни о чем не думаю. Сегодня я сама еду на машине, потому что не могу выносит болтовню Эдуарда. В его словах слишком много того, что мне мешает. И самое главное, мне кажется, что он в чем-то прав.

Даня звонит вечером и мы даже немного разговариваем, строя планы про завтра. Уже в поезде расселяемся по купе: я и Диша в одно, Алина, Алена, Аня и Саша—в другое, Даня и Сергей—в третье. Диана засыпает почти сразу, а я лежу без сна. Но когда проведать нас приходит Даня. Я просто делаю вид, что сплю. Потому что если мы начнем говорить, он останется и снова не будет отдыхать. Потому что он снова начнет жертвовать собой ради меня, а я ничего не смогу сделать с этим. Моей любви не хватит, чтобы вытянуть нас обоих, а это единственное, что я могу сейчас ему дать. Но ее просто недостаточно.

Даня уходит, а я опять лежу без сна и слушаю стук колес поезда.

На соревнованиях мы работает и поддерживаем девочек. Эдуард тоже рядом и просто предлагает помощь. Я не хочу лишний раз нагружать Даню.

—Знаешь, твой хореограф выглядит гораздо лучше,—говорит Эд, попивая кофе в перерыве.—Ему явно идет на пользу отдельное проживание. А вот ты выглядишь не очень.

Я хмурюсь.

—Сомнительный комплимент,—просто отвечаю.—Раньше ты называл меня богиней, а теперь только критикуешь.

Эдуарду не очень приятно это слышать:

—Ты и теперь для меня богиня, но слишком уставшая.

Эд всегда умел выкрутиться. Но его фразы не приводят к ожидаемому результату, мне просто все равно, что он думает обо мне. А вот то, что Дане значительно лучше, я вижу и сама. Поэтому я стараюсь дать ему больше времени поспать и решаю не пускать в номер, прикрываясь работой. Я нашла только один способ спать хотя бы четыре часа в сутки одной—это вымотать себя работой на столько, что вырубаться на подушке. Поэтому я и работаю. Эдуард помогает с бумагами и просто находится рядом. У меня нет сил его выгонять, но Эд и не пытается стать ближе. Мы друзья. Если, конечно, это можно так назвать.