Когда проходит полчаса, я понимаю, что внутри меня пустота. И в этой пустоте поселяется страх. Он липкий, тягучий, как смола. И я тону в ней. Все не могу выкинуть из головы эту дурацкую данину браваду и то, как он балансирует на перилах. Я закрываю глаза и вижу, что он падает.

И мне до безумия страшно, что это реальность. Что сейчас незнакомый голос позвонит и скажет, что Дани больше нет. Поэтому я сама раз за разом набираю номер, но получаю тишину в ответ. Мне кажется, что я в паутине. И в этом коконе нет ни воздуха, ни света. Когда я представляю, что Дани нет в моей жизни, мне кажется, я сама умираю. Я сижу на холодном полу у балкона и стараюсь найти кислород. Но его тоже нет. И Дани нет? Потому что если бы он был, он поднял бы этот чертов телефон.

Я сижу на полу с включенным светом, радуясь, что Диша ночует у друзей. Иначе она бы тоже сошла с ума. На мне данина кофта и я просто дышу его запахом, стараясь убедить себя, что это он рядом.

Время идет медленно и кажется, что за минуту проходит вечность. Наверное, так тянется время в аду. Я думаю о том, что дождусь утра и начну звонить в больницы. Но пока просто не могу встать. Ведь если признаться себе, что он мог упасть, это значит, что… Но я не могу представить, что Дани нет в моей жизни. Поэтому я заставляю себя дышать и сжимаю в руках телефон.

Мне кажется, он раскрошится под моими пальцами, но мысли угнетают. Я слышу, как стучат часы на кухне. И в этой ночной тишине звук похож на удар топора. В голове в конце концов не остается ничего кроме пустоты, холодного голоса сообщающего,что абонент недоступен и страха. Мне страшно на столько, что я не могу даже думать.

Поэтому когда наконец хлопает входная дверь, я даже не могу понять, что чувствую.

—Ты почему не спишь?—удивленно спрашивает Даня.

Я понимаю, что уже не могу ничего контролировать, и просто бью его по щеке. За все. За весь этот страх, за то, что я три часа просидела на полу в кухне, за то что он…

—Идиот!—кричу и выталкиваю его в комнату, прижимая к стене.— -Ты идиот. Глейхенгауз. Глупый, эгоистичный мальчишка, невыносимый ребёнок!

Мне хочется просто колотить его, но внутри кипит буря эмоций. Он живой. Черт возьми, он живой и целый. И я не знаю, что еще по этому поводу сказать.

Даня целует меня, чтобы успокоить истерику, но внутри что-то надрывается и я просто начинаю рыдать. Словно все это напряжение лопнуло и вырвалось наружу. Даня же просто обнимает меня и не понимает, что происходит. Я рассказываю ему про видео, про мост, про недоступный телефон, про то, как чертовски я испугалась.

Мне кажется, это все невозможно выразить словами. Потому то когда мне казалось, что Даня упал, я будто сама на время умерла. Я не могу его потерять. Просто не могу.

-Просто пообещай мне, что ты больше не будешь исчезать, - шепчу я ему. - Я думала, что сойду с ума. Я не могла дышать, потому что не знала, где ты и что с тобой.— целую Даню в шею и прячусь в его руках.— Ты сделал это со мной. И ты не можешь меня бросить. Ты не можешь вести себя как мальчишка и ходить над пропастью, потому что у тебя есть я.

Я признаюсь в этом, потому что не знаю, как еще вложить в слова эти безумные три часа, как рассказать, каких демонов в голове пробудил этот необдуманный поступок. Потому что страх теперь поселился внутри и никуда не хочет выходить. Словно он пророс и опутал меня всю. Потому что Даня просто не имеет права так поступать со мной.

Он. Не. Имеет. Права. Умирать.

Мы стоим тесно прижавшись друг к другу, а я понимаю, что не чувствую ничего кроме страха и пустоты внутри. Мне холодно. И я никак не могу согреться, даже в даниных объятьях. Мне нужно почувствовать себя снова живой. Потому что иначе холод и отчаянье победят.

Я целую Даню сильнее, запуская руки под кофту и кусаю его в шею.

—Нам же завтра на работу,—пытается возразить он.

—Пожалуйста,—только прошу я.

Потому что мне это сейчас нужно. Мне нужно тепло его тела, его поцелуи, его руки у себя на коже. Он внутри меня. Я снимаю с Дани кофту, стягиваю брюки, чувствуя, как он быстро раздевает меня и укладывает на кровать.

—Я люблю тебя, Этери,—шепчет он и входит в меня одним резким движением.

Я стону, запрокинув голову и обхватывая его ногами.

—Не останавливайся,—только и говорю я.—Пожалуйста.

Даня двигается рвано и резко, впечатывая меня в кровать, словно пытается вытеснить все страхи из тела огнем страсти. Я чувствую его внутри себя и хочу, чтобы это продолжалось как можно дольше.

—Даня…—не могу сдержаться я и дрожу под его телом.

Даня обнимает меня крепко и успокаивает свою дрожь.

—Дыши, Этери…просто дыши.

И я дышу. Слушаю данин голос, когда он проваливается в сон ни на секунду меня не отпуская. Я слушаю то, как он что-то бормочет сквозь дрему…но не могу заснуть сама. Тело словно искрится от физического наслаждения, но страх, который обычно живет под кожей, словно прорастает в моем сердце. И пока я не знаю, чем выгнать его из себя.

На утро я готовлю завтрак, а мы идем на работу, сонные и уставшие. Днем пытаемся заснуть на диванчике в кабинете и Даня рассказывает мне про планы на зимний отдых в Дубае. На какое-то время меня отпускает. Эти мысли греют меня и страх уходит, но не исчезает окончательно.

А потом мы летим в Хельсинки, где я все-таки заболеваю. Потому что три часа на холодном полу не проходят даром. Я не говорю Дане, где простыла, а он лечит меня чаем и каким-то невкусными таблетками. А еще шоколадом. С того самого вечера Даня еще крепче обнимает меня перед сном и постоянно говорит, что никуда не уйдет и будет благоразумным. Я верю ему. Он будет. Но у судьбы всегда могут быть свои планы. И даже, если он сам не пойдет больше по мостам, это не значит, что все будет хорошо. Я просто боюсь потерять его из своей жизни. И этот страх пока сильнее всего остального.

Алина выигрывает Гран-при, а мне нужно улетать в Москву. Даня, как всегда остается на показательные выступления, а я лечу одна. Он целует меня на прощанье и провожает в такси. Я все еще чувствую себя больной и уставшей, но борюсь с этим внутри себя. Даня переживает за меня и кутает в шарф.

—Обещай мне себя беречь,—шепчет он и закидывает мне в сумку медведей.

—А ты обещай беречь себя,—только отвечаю я и закрываю глаза от его поцелуя.

—Обещаю,—говорит Даня.—Пока я тебе нужен, со мной все будет хорошо. Ты—якорь, который удерживает меня среди шторма и не дает никуда сорваться.

Я очень хочу ему верить. Сажусь в такси, откидываюсь на сиденье и в зеркале заднего вида, вижу, как Даня долго смотрит мне вслед. Чем дальше я уезжаю, тем сильнее чувствую, как страх опять проникает внутрь.

Подкидываю монетку, чтобы успокоить себя. Она говорит, что все будет хорошо. И я мысленно с ней соглашаюсь.

Вот только то, что все будет хорошо, автоматически не значит, что я при этом смогу нормально дышать.

========== Дочь ==========

Есть вещи, которые ты знаешь, но не можешь принять до конца. Мозг словно вытесняет их из головы, чтобы не сойти с ума. К такому событию потери невозможно подготовиться заранее. Оно оглушает тебя даже, если в глубине души ты все давно понял.

Спустя девять месяцев борьбы мамы не стало.

И в этот момент мне показалось, что внутри что-то выключили, а пустота стала слишком навязчивой. Будто бы огромная часть меня исчезла, а вместо нее ничего не осталось. Потому что еще пару дней назад я была для кого-то дочерью, а теперь этого человека больше нет. И меня такой тоже больше нет.

Но мысли приходят потом, спустя время, когда к тебе возвращается способность думать. Вначале же ты просто не можешь заставить даже пошевелиться, потому что чувствуешь себя оглушенным и беспомощным.

В первые дни я помню только чужие руки, голоса и глаза. Словно это были даже не люди, которых я знала, а просто какие-то прикосновения и утешающие фразы. Точнее сказать, я почти ничего не помню. Если бы человеку для того,чтобы сердце билось, нужно было им управлять, я бы просто перестала дышать.