Я выдыхаю и целую его со всей нежностью, на которую способна.

—Ты—моя борьба, слышишь?—Даня гладит меня по волосам.—И ты стоишь того, чтобы за тебя сражаться даже против всего мира.

Я прижимаюсь к нему еще ближе и шепчу в ответ:

—Еще никто и никогда не говорил мне такого.

—Потому что они все дураки.

И с этой мыслью я засыпаю, слушая данино дыхание.

Утром просыпаюсь первая. Даня спит, прикасаясь ко мне мне пальцами. Наверное, я слишком брыкалась, но он все равно меня не отпускал. Медленно вылезаю из кровати, стараясь не разбудить его. Нахожу на полу первую попавшуюся вещь, чтобы надеть. Это данина толстовка Гуччи. Она пахнет его парфюмом. Натягиваю кофту с домашними шортами и иду в кухню.

Я готовлю творожную запеканку с бананами, пока все спят. Первой приходит Диша и с порога заявляет:

—Ого. Я не помню, когда ты вставала раньше всех, да еще и готовила завтрак. Даниил Маркович на тебя хорошо влияет.

Я смеюсь.

—Ну, это не факт.

—Ага. Такой не факт,—возражает Диша.—Что его щетка стоит у нас в ванне, а ты носишь его толстовку.

Я не знаю, что больше сказать кроме того, что сейчас нужно еще сделать кофе. Но я абсолютно не знаю как. В этот момент слышу, как Диша начинает смеяться.

—Я не безнадежна в кофе,-пытаюсь возразить, но вижу, что дело не в этом.

На пороге кухни стоит Даня и улыбается. Я украла его толстовку, а он в отместку надел мой домашний шелковый халат. И теперь стоит, скрестив руки на груди.

—Малиновый не твой цвет,—наконец говорю я после того, как успокаиваюсь.

Даня забирает у меня из рук турку и зажигает огонь.

—А кофе—не твой талант,—парирует он и целует меня.

Я смеюсь и накрываю на стол, смотря, как Даня уверенно варит нам кофе с корицей, который все равно будет вкуснее в его чашке. Как и всегда.

Вот только мне безумно хочется, чтобы это утро не заканчивалось и нам больше не приходилось никому ничего доказывать.

Даня стоит в моем малиновом халате на кухне, что-то напевая под нос.

И это кажется мне самой правильной в мире вещью.

========== Принцесса ==========

Даня уходит с Дишей в кино и развлекаться, а я остаюсь дома. Когда за ними закрывается дверь, в квартире становится как-то странно тихо. Словно кто-то вдруг выключил звук.

Я встряхиваю головой и ставлю музыку, чтобы не слышать свои мысли.

Но они есть, они проникают внутрь головы и не хотят складываться во что-то разумное. Я нахожу в комнате данину домашнюю майку, которую он принес еще в прошлый раз, закидываю ее в стирку вместе со своими вещами. Смотрю на зеленую зубную щетку, которая стоит третьей у нас в ванной. В зале на полке—данины рабочие заметки в блокноте, а на кухне—термокружка. Как всегда с остатками чая.

Я улыбаюсь, мою ее и убираю посуду со стола. Я совсем не заметила, как постепенно нас стало трое. Теперь мы готовим на троих и йогурты на завтрак тоже покупаем с этим расчетом. Мы не живем вместе, но данины вещи повсюду и мне не хочется, чтобы они исчезали.

“Как вы там?”—пишу Дане.

“Прожигаем жизнь. Иногда я даже не знаю, кого люблю больше - тебя или твою дочь”,—шутит Даня, а я улыбаюсь.

Потому что я никогда не смогла бы быть рядом с человеком, который не любит Дишу. Эдуард всегда делал вид, что ее словно нет в моей жизни. Наверное, подсознательно ему было стыдно. Или Эду просто была нужна я одна без всяких ограничений.

Я открываю окна в квартире и пускаю туда больше света. Сажусь за компьютер и доделываю работу. Потом решаюсь сходить в магазин за едой и обуваюсь. Тут же с улыбкой вспоминаю, как Даня постоянно завязывает мне кроссовки, когда у меня заняты руки. Я в ответ всегда бурчу, мол, он меня разбалует и время рыцарства уже давно прошло.

—А вдруг мне когда-то придется отыскивать тебя, как Золушку , по ногам,—шутит Даня.—Теперь твои узнаю из тысячи.

Я смеюсь.

—Не думаю, что я когда-то буду сбегать с мероприятия и терять туфли.

—Никогда не говори никогда,—Даня постоянно повторяет эту фразу.

И я начинаю с ним соглашаться. Ведь кто бы мне сказал, что однажды утром Диша пойдет с Даней в кино, а я буду ждать их, чтобы поужинать и заснуть в самых нежных объятьях.

Даня привозит Дишу домой, а я обнимаю его и не могу надышаться. Я действительно скучала по нему и даже его шуткам. Но сейчас после ужина Даня собирается уложить меня спать и опять уехать.

Я понимаю, что мне не нравятся его постоянные поездки в уставшем виде, но никто из нас не готов отказаться от них. Также как не готов начать жить вместе, хотя фактически мы почти делаем это. Но мне страшно. Словно после этого шага не будет дороги назад. Тогда нам придется окончательно всем рассказать и еще больше бороться.

А я не хочу тратить силы на ненужную борьбу вместо радости. Укладываюсь на кровати, чувствуя данины руки у себя на голове. Он что-то говорит мне, а я только думаю, что в следующий раз буду сильнее и отправлю его домой спать…или уговорю остаться. Пока желание чувствовать его рядом сильнее чувства вины. Но как долго это может продолжаться, я не знаю.

Утром посыпаюсь от поцелуя. А Даня называет меня спящей красавицей и обнимает. В комнате пахнет кофе и свежими корзиночками с творогом и фруктами. Я смотрю на Даню и реально чувствую себя принцессой, которая проснулась после столетнего сна.

А потом все приходит в движение.

Мы едем на работу, оставляя Дише ее часть завтрака. Я сижу в машине и украдкой смотрю на Даню. У него синяки под глазами и щетина. Аккуратно прикасаюсь к ней, а потом нежно целую в скулу.

—Теперь я чувствую себя чудовищем,—шутит Даня.—Лохматым и злобным. И похищающим красавицу из дома.

Я опять шучу:

—Пока мне не не всучат в руки розу с опадающими лепестками и чайные сервизы не начнут петь, я на все согласна.

Даня смеется в голос.

—Обещаю, что я никогда не подарю тебе розы,—торжественно говорит он.

—А вот то, что твой чайник не будет мне петь, ты до конца не уверен?

Теперь, как дети, смеемся мы оба.

***

На работе мы занимаемся делом и просто ничего не обсуждаем. Даня зевает и уже я приношу ему кофе. В перерыве иду в кабинет, чтобы найти там медведей—без них процесс не идет. В этот момент входит Людмила Борисовна в поисках Дани. Она смотрит на конфеты моей руке и как бы между прочим произносит:

—О, откуда они тут?

Я чувствую, как мое сердце стучит слишком громко.

—Даня принес и забыл, а я совершаю тайное хищение, пока он не видит,—шучу я.

Людмила Борисовна кивает и выходит за мной из комнаты, а потом вдруг задает вопрос, который ставит меня в тупик:

—Этери, а какие у тебя духи? Очень запах хороший.

Я отвечаю и закрываю дверь на ключ, уходя на лед к Дудакову. Мне не хочется думать, что Людмила Борисовна что-то подозревает, но эти мысли не идут из головы. При первой же возможности делюсь ими с Даней и понимаю—я сама не знаю, чего жду. Я не уверена до конца, хочу ли я, чтобы кто-то, а тем более,его мама, знал про нас. Также я абсолютно не понимаю, как ей это можно сказать правильно. Поэтому я выбираю свой любимый способ решения проблемы—избегание. Он в корне неверен, но сегодня я не могу ничего решать.

Даня везет нас с Дишей домой, а я стараюсь не думать о его месте в нашей жизни. Он часть ее, это неоспоримо. Но кто мы для него? Кто в конце концов теперь я сама?

Диана с Даней опять готовят на ужин пасту, а я разливаю по бокалам вино. Даня сегодня остается на ночь и я счастлива. Мы играем в Монополию, а потом расходимся по комнатам. Оставляю Даню на кровати и иду в душ. Надеваю свою саму сексуальную ночнушку и выхожу в спальню.

Даня спит. Он раскинулся на кровати и просто размеренно дышит. Я чувствую у нему безграничную нежность сейчас и просто укрываю одеялом. Сегодня моя очередь его обнимать. Провожу ладонью по волосам и выключаю свет. Даня утыкается мне носом в грудь и закидывает руку на талию.