—Твой что?—смеюсь я.

—Мой рассудок,—выдавливает из себя Даня и целует меня.—Как же ты невероятно прекрасна.

Я отвечаю на поцелуй и чувствую его руки у себя на талии.

—Вон твой термос,—наконец показываю я Дане на стол.—Я его помыла. А то там уже начала появляться новая жизнь.

Мне смешно смотреть на реакцию Дани, потому что он и смущен, и рад одновременно. Наши вещи на столько перемешались в комнатах, потому что мы никак не можем выбрать, где жить и ночуем по очереди то в одной, то в другой, убеждая каждый раз, что в другой матрас лучше.

Даня собирает корзину для пикника и пледы, а я беру солнечные очки с тумбочки.

—Я тебя такую одну никуда не пущу,—бурчит Даня.—Так же и до похищения недалеко

Я смеюсь и мы спускаемся вниз. Медленно идем к своему месту и дышим травами. Даня срывает в поле охапку цветов, а я собираю ягоды. На месте он расстилает плед, раскладывает еду и мы просто сидим беседуя обо всем на свете. После вина меня как всегда тянет в сон и я засыпаю у Дани на коленях, чувствуя, как он укрывает меня вторым пледом.

Когда просыпаюсь, Даня уже успевает сплести венок из цветов. Это, конечно, самый кривой венок, который я когда-либо видела, но я не могу не смеяться, когда Даня примеряет его на меня и делает фото.

—Ты сейчас похожа на какое-то лесное божество,—наконец выговаривает он и показывает мне фото.

Я смеюсь и прошу никому никогда не показывать это, потому что ему никто не поверит.

Даня не спорит:

—Я ни с кем не буду такое делить,—он протягивает мне руки и приглашает на танец.

Мы включаем плеер и слушаем вместе какую-то медленную мелодию. Даня кружит меня на этой поляне и целует. В его глазах я кажусь самой прекрасной женщиной в мире.

Гроза собирается очень быстро и мы практически выбегаем из леса под раскаты грома. Дождь льет сплошным потоком, а Даня укутывает меня в плед, чтобы я до конца не промокла. Мы бежим по лужам, как будто нам шестнадцать лет, и ловим капли губами.

Уже в номере Даня скидывает одеяло, быстро расстегивает мне платье и заталкивает под горячий душ. А потом сам присоединяется ко мне и обнимает. Мы стоим и греемся под струями воды так тесно прижавшись друг к другу, что я слышу, как быстро бьется его сердце. Даня трет мою спину мочалкой и дает свой шампунь для волос. Они пахнут свежестью и ментолом. Я чувствую, как его пальцы массируют мою голову, а потом смывают пену. Я не сопротивляюсь, потому что понимаю, что никто и никогда так обо мне не заботился.

Потом Даня закутывает меня в полотенце и мы просто сидим в обнимку на кровати, пока не понимаем, что пора спать. Я досушиваю волосы, которые Даня при этом расчесывает и постоянно целует.

—Эй,—смеюсь я.—Теперь я пахну как ты.

Даня ехидно улыбается.

—Так и было задумано. Теперь все почувствуют, что ты моя.

Я залажу под одеяло, чувствуя, как Даня устраивается сзади и обнимает меня.

—Только, пожалуйста, Этери, пощади,—шепчет он и кусает меня за ухо.—Не толкайся так сильно.

Я сжимаяю его ладонь и прикусываю кожу на руке.

—Ты же сказал, что я твоя. Вот и терпи…

Даня прижимает меня сильнее к себе и серьезно говорит:

—Буду.

***

А на следующий день пока меня не было, Диша пообщалась с Даней и все узнала. С одной стороны мне реально стало легче. Ведь врать дочери мне хотелось меньше всего. С другой—это было немного страшно. Но Диша все приняла спокойно и даже гораздо мудрее нас.

Я сижу перед Даней и закрываю лицо руками, прячась от глупых мыслей. Кроме того, Диана просто сдала меня с потрохами. Она рассказала Дане о том, что я разбрасываю вещи только с самыми близкими людьми…с теми, кому доверяю…с теми, кого..люблю?

—А если я действительно тебя люблю?—вдруг спрашиваю я у Дани, после того, как наступаю на свою заколку и кусаю его до крови.

Ведь как еще назвать все то безумие между нами. Но Даня отшучивается:

-Это бывает и это пройдёт.

Он всегда шутит, когда не знает, что сказать. Ведь в его глазах я читаю и радость, и неверие и удивление.

—Я не хочу, чтобы это проходило,—просто говорю я.

Даня подхватывает меня на руки и несет в кровать, пока я не наговорила еще чего-нибудь, что сведет его с ума. Он целует меня так страстно, что я просто не могу остановиться.

Еще ни с кем в сексе мне не было так хорошо и правильно. Когда мы засыпаем, Даня все чертит какие-то узоры у меня на спине и мне кажется, что это волшебство никогда не закончится.

Но на утро прямо с тренировки уходит Даша. Это словно последняя капля чего-то, что набирало обороты. А я думаю, как же мы всего этого не видели. Почему я не заметила, что теряю ее? Даша отказывается кататься и выходит с катка. Она собирает свои вещи, а ее крик все еще стоит в ушах. Она говорит, что ненавидит все эти тренировки и уходит.

Когда мы доводим занятие до конца, и Даня успокаивает меня, я иду к Даше в комнату. чтобы поговорить. Но не успеваю:

—Да она никого не любит и не ценит. Просто не способна на это. Снежная Королева, проклятая,—Я узнаю голос Даши.— Она же только жизнь всем ломает. И вам тоже сломает. Как Юле, Полине…Жене. Даже Женя от нее сбежала. А была, как дочь. Это каким чудовищем надо быть, чтобы Женьку довести уйти не попрощавшись.

Я стою, прижавшись к дверному косяку, и стараюсь не дышать. Мне неслышно, с кем разговаривает Даша, но мне хочется быть от этого всего как можно дальше.

Я вхожу в свой номер и закрываю дверь на ключ. Дашины слова звенят в голове. Да, это каким чудовищем надо быть, чтобы всех так поломать? Чтобы все только и мечтали уйти от меня?

Я знала, что это рано или поздно случилось бы. Так всегда было. Как только я позволяла себе быть счастливой, происходило что-то, что это счастье разрушало. С самого детства я знала какой-то непонятный мне закон жизни: если тебе хорошо, жди беды. Это было бы смешно, если бы не исполнялось с завидным постоянством. Наверное, по этой же причине я долгое время не позволяла себе быть счастливой. Словно не нарушала договор со Вселенной.

Я понимаю, что, конечно же, мои отношения с Даней не могли сподвигнуть уйти Дашу. Но то, что я упустила какой-то важный момент с ней, никак не идет из головы. Также как и то, что все мои ученицы просто сбегали от меня, не сказав ни слова благодарности. Словно я пустое место. Будто бы я на столько ужасна, что не заслуживаю простого спасибо.

“А может. Я действительно чудовище?”—проносится в голове.

Я помню это оглушающее чувство, когда ушла Женя, как на тренировке она кричала о моем предательстве за все 11 лет жизни. Тогда она сказала, что я никого не люблю, а только использую других ради своих целей. Это было больно. Но с этим приходится жить.

Хотя после Юли мне казалось, что я уже давно закалилась. Она тоже говорила, что я выжимаю из людей все, что могу, а потом бросаю. И поэтому те, кто умнее, бросают меня первой.

“К тебе невозможно привязаться,—только и сказала она тогда.—Потому что сбежать—это единственный выход спастись ”.

После всех этих уходов мне казалось, что я никого больше не подпущу к себе, пока не появился Даня. Он пробрался под мою броню и пророс там, но я все еще до конца не могу сказать ему о своих чувствах. Потому что в глубине души мне страшно, что он узнает меня ближе и сбежит. А потом мой мир рухнет.

Но Даня приходит в комнату и пытается меня развеселить своими медведями. А у меня больше нет сил. Он просит говорить и открыться ему, но я просто не могу выдавить ни слова. И в тот момент, когда он почти уходит, от ужаса я говорю:

-Все уходят от меня, потому что на самом деле я никчемная. Я сломала жизни огромному количеству девочек. Огромному количеству мужчин. И никто не остался рядом. Хотя всех я по-своему любила. Люди уходят от меня тогда, когда я начинаю им открываться. Они видят во мне что-то настолько пугающее, что предпочитают сбежать. Я - чудовище.

Теперь я замолкаю и жду, что Даня наконец тоже поймет свою ошибку и оставит меня в покое. Даст и дальше заморозить и разрушить себя. Но он говорит совсем другое: