— По твоим словам это так легко. У меня нет времени на это.

— Ты выглядишь усталой и замученной. Я очень переживаю за тебя. Вряд ли ты бы стала так убиваться из-за Минхёна, ваши отношения уже года два назад были похожи на брак по расчёту. Хотя вы так прекрасно смотрелись вместе, — Соын усмехнулась и продолжила говорить, наливая в бокалы вино. — Что-то случилось на работе, верно? — Ханыль кивнула и пригубила алкоголь.

— Ты бы только знала, какой беспорядок сейчас творится на работе, и как тяжело мне от этого становится жить.

— Так всё-таки ты не в порядке. Как я и предполагала. Зачем врёшь тогда?

— Моя жизнь набирает крутые обороты, которые заносят меня на чёрную полосу. И я делаю всё возможное, чтобы всё совсем не скатилось к чертям.

— Мой тебе совет, Ханыль, как лучшей подруги — попроси помощи, чтобы справиться со всеми невзгодами. Перестань пытаться решать эти проблемы в одиночку, и тогда обязательно найдётся тот, кто сможет помочь тебе, — Соын улыбается нежно и мягко.

Ханыль хочется обнять её и расплакаться. Но в голове Им возникает другой образ — Кан Даниэль упорно лезет в мозг.

— Это может показаться невообразимым, верно? Бросить всё на произвол судьбы не совсем правильно. Не всё. Только то, что пугает тебя и вгоняет в депрессию. Это не может больше так продолжаться, Ханыль. Ты запуганная, уставшая и — я даже не знаю, какие ещё слова подобрать. Не терпи эти удары судьбы, сражайся за свою жизнь, но всегда держи у себя в голове, что ты просто человек. И ты как физически, так и морально не сможешь справиться со всем. У тебя есть человек, рядом с которым ты чувствуешь себя сильнее и увереннее? — Им кивает и вытирает подступившие к глазам слёзы тыльной стороной ладони. — Тогда попроси его помочь тебе. Пусть это будут мелочи — готовка, уборка, подвезти до работы и обратно до дома, вынос мусора, прогулка по парку, совместный обед, разговоры обо всём на свете. Но это будут вещи, которые помогут тебе начать ощущать жизнь внутри себя. Это очень важно, Ханыль. Это может быть, кто угодно. Я, Джинхо, Минхён, твои родители, даже Сехун, — Ханыль улыбается и отрицательно мотает головой. — Есть кто-то ещё? — Квон взглядом выпрашивает быстрее дать ей ответ.

— Кан Даниэль.

Им замечает замешательство в глазах подруги, а потом и растущую тревогу. Подруга переводит взгляд то на Ханыль, то на телевизор позади Им. И Квон надеется, что просто ослышалась или на экране опечатка. Но Ханыль оборачивается, и буквально всё внутри неё разрушается на маленькие осколки.

Её сердце разрывается медленно и тягостно оседает, лёгкие сжимаются — при каждом входе и дышать абсолютно невозможно. Душа пылает ярким пламенем и едкий дым колется, обжигает стенки горла.

Им кажется, что она сейчас задохнется. Она молится на то, что это всё страшный сон, но каждое слово репортёра словно кривые и тупые гвозди вонзаются в её кровоточащее, разбитое сердце. Бокал выпадает из рук девушки и разбивается о белый ламинат, вино разливается и капли задевают ноги Им.

Она вся трясётся и шепчет под нос, что всё это не может быть реальностью. Им пропускает мимо ушей тревожные возгласы подруги и соскакивает со стула. Её телефон звонит, но девушка боится смотреть на вызывающего абонента, потому что подсознательно знает, что это либо Сону, либо прокурор Ли. Ни тот, ни другой не сможет приободрить её сейчас.

Они будут только как гром посреди ясного неба, как страшная буря, сметающая всё на своём пути, как разряды молнии, что бьют в одно и тоже место дважды. Их новости окончательно разрушат крепкую стену внутри Ханыль.

«Полицией были задержаны двое молодых парней — Кан Даниэль и Пак Джихун. Как известно, господин Пак двумя днями ранее был объявлен в розыск, как торговец запрещённых на территории Южной Кореи препаратов.

На данный момент проводится медицинская и токсикологическая экспертизы. Пак Джихун и задержанный вместе с ним — Кан Даниэль находятся в главном полицейском участке города Сеул. Будет проведено тщательное расследование».

Ханыль плачет так сильно, что в голове всё пульсирует, а потом её тело слабеет, и она теряет сознание. Всё не должно было так случиться. Это абсолютно точно не может быть правдой. Вся реальность проваливается в глубокий овраг, где девушка увязает в своей боли. Она поглощает её легко и быстро, словно не в первый раз уже.

Этот ужас накрывает с головой, раскрывает руки и заключает в свою ловушку девушку, когтями разрывая её на части; впивается в неё мёртвой хваткой.

Ханыль мечтает никогда больше не просыпаться.

***

— Тогда договорились, господин Чон. Я подожду, пока все улики будут уничтожены.

Чимин сбрасывает звонок и устало садится на диван, ослабляя узел галстука. Парень не любил подобные сделки, но если он однажды перестанет работать на Намджуна, то это плохо для него обернётся. Да и сам Пак считал себя ему обязанным — если бы не Ким, вряд ли прокурор сейчас сидел бы спокойно. Он был бы либо мёртв, либо плясал под дудку одного из старых хрычей, как, например, Тэён или Тэиль.

Тэиль делал это всё ради своей выгоды — безопасность, деньги, развлечения. Тэён, как думает Чиним, из животного страха перед смертью. У Ли жизнь вообще не задалась. Пак видел людей словно насквозь, хотя и идти с ними на контакт ему совсем не хотелось.

Он считал людей, подобно Тэёну — жалкими отбросами, ошибками природы, тем самым побочным эффектом, как говорилось в одном фильме. Чимин думал, что если и заниматься гадкими делами и кому-либо подчиняться, то никогда не терять чувства собственного достоинства и, наверное, гордости. У Пака гордости было много и ещё больше, когда в глазах собеседника видел страх.

Пак не был лучше них, но по крайней мере не унижался так, как это делал Тэён. «Жалкий, смазливый идиот» — Чимин устало вздыхал и иногда даже корил себя за такие мысли. Ведь и вправду — чего можно бояться больше, чем смерти.

«Намджуна». Вот и правда.

Когда Пак откидывает голову на спинку дивана и устало прикрывает глаза, чтобы морально подготовиться к следующему дню, то слышит, как поворачивается в замочной скважине ключ три раза и открывается входная дверь.

— Милый, я дома!

Чимин забывает о работе. Если быть честным, то обо всём. Лицо парня сразу же озаряет улыбка и он соскакивает с дивана, выходя из гостиной в коридор. Соён подбегает к Паку и тут же обнимает, из-за чего парень сразу ощущает морозный январский воздух, оставшийся на её волосах.

Пак иногда думает, что становится похожим на того же Тэёна, когда видит Соён улыбающуюся только ему. Парень всем сердцем верит, что она любит только его, и ей абсолютно всё равно на всех остальных.

Если вокруг Чимина и были души только потерянные и заблудившиеся, то он чувствовал себя цельным. Словно ему повезло с самого рождения — оказаться в нужный момент, в нужное время, рядом с нужными людьми. Чтобы встретить очередной день с лёгкой улыбкой на губах и со стремлением побеждать. Таким Пак был только дома и рядом с Хан. На работе он забывался среди бумаг и никогда не позволял себе даже тень улыбки, потому что так вся его неприступная маска украсится трещинами и в итоге сломается.

А это Чимину не нужно.

Он знает, что обязан всегда оставаться непоколебимым и сильным, чтобы быть в состоянии защитить единственное, что дорого его душе. Что делает его сердце горячим, живым и бьющимся в собственном ритме. Чимин аккуратно целует Хан в висок и, взяв за руку, повёл её в гостиную.

Устроившись удобно на диване, Чимин притянул Соён к себе и обнял, прижимая её спину к своей груди. Они оба любили вот так полулежать-полусидеть на диване, рассказывать о своём дне, явно озвучивая слишком много мелочей, переплетая свои пальцы между собой и наблюдая за тем, как сменяются картинки в фильме по телевизору.

Чимин знал, что Соён в любой момент станет его слабым местом, но отказаться от неё не мог. Если бы он выбрал другую профессию, то не начинал каждое дело со страхом, что его станут шантажировать. Хан была одной из причин, почему Пак согласился на сделку с Намджуном три года назад.