— Пожалуйста, никуда не уходи, — умоляет девушка и тянет парня к себе. Даниэль отвечает девушке поцелуем, и она понимает всё без слов.

Он её не бросит.

***

Утро наступает для Ханыль лишь в десять утра, когда она просыпается от звонка телефона. Звонил Сону, оказывается, уже в третий раз, чтобы предупредить о том, что в понедельник важное совещание. И вообще непонятно, зачем он так сильно беспокоится о ней. Девушка поворачивается и тянет одеяло на себя, потому что стало немного прохладно.

Она видит голую спину Кана и усмехается, когда замечает торчащие волосы на голове. Им тянется к ним рукой и приглаживает к голове, но они остаются непослушными. Когда Ханыль задумала встать с кровати, то Даниэль повернулся и коснулся её спины кончиками пальцев.

— Может, ещё немного полежим? Не уходи, — тихо протянул последний слог Кан и, обвив свои руки вокруг её талии, уложил обратно на кровать, заботливо укрывая одеялом.

— Нужно вставать, Даниэль. Я хотела заглянуть сегодня к Джинхо, — парень вновь закрыл глаза, но на просьбы девушки её отпустить только сильнее прижимал к себе.

— Я хочу, чтобы сегодня ты отдохнула и побыла рядом со мной. Такое, как ты, может, не заметила, случается не часто, — Кан лёгкими касаниями губ покрывал поцелуями лицо девушки, а потом спустился ниже к её ключице.

Девушка начала смеяться и отталкивать парня от себя, потому что ей действительно нужно узнать, как живёт её подруга. Особенно хотелось бы разузнать про её жениха — правда ли будет свадьба или мать Джинхо снова расторгнет помолвку без серьёзный на это оснований. Но Даниэль был так упрям, что и сил не оставалось сопротивляться ему.

После его слов у Им в голове резко исчезли все планы и оставалось место только для очаровательного Кана, чьи поцелуи просто сводили с ума, и тусклом свете солнца, что всё равно приятно грел обнажённую кожу. Удивительно то, как всего несколько встреч привязали к парню так сильно, что уходить от него совершенно не хотелось.

Её новая слабость, о которой могут очень легко догадаться. Но она не может сейчас об этом думать. Только о том, как ей нравиться находиться в его объятиях.

Несмотря на полдень, туман сгущался сильнее с каждой минутой над городом, а после медленно опускался вниз, из-за чего крыш высотных домов уже не разглядеть. Кан грустно взглянул наверх, надеясь увидеть хоть маленький кусочек нежно-голубого неба, но видел только серую дымку. Он отвернулся и снова сел на стул, и напротив уже сидела Ханыль.

Настроение Даниэля заметно поднялось, как только Им улыбнулась ему и предложила съесть кексы. Кан долго смотрел на них и вспоминал о матери. И ведь он сказал, что поможет на выходных в ресторане.

— Давно ты живёшь одна? У тебя такой большой дом, — подметил Кан, оглядывая просторную кухню.

Им заметно помрачнела, однако продолжала улыбаться. Она сложила фантик от конфеты звёздочкой и продолжала сканировать её взглядом, сжимая пальцами блестящую обёртку.

— Это дом отца, но он переехал в Улсан. Его вторая жена захотела вернуться в родной город, и он послушался. Я его не видела уже больше четырёх лет, как закончила университет. Слава Богу, дом он переоформил на меня, но… — девушка выглянула в окно, а после перевела взгляд ниже, где была их общая семейная фотография, — иногда он слишком большой для меня одной, — Им смотрела в сторону, но Даниэлю показалось, что сейчас она словно в другом мире находится.

Девушка всегда была обижена на родителей и старшего брата за то, что они совсем не ценили отношения внутри их семьи. В большинстве случаев она винила в этом себя, но вовремя приходила в себя и понимала, что этого не избежать. Рано или поздно это всё равно бы случилось. Думается Ханыль, что вот так вот — порознь — всем легче.

Родителям не приходятся жить вместе, насильно заставляя себя ради детей. Брату не приходится постоянно притворятся, что ему есть дело до младшей сестры. А самой Им не нужно вечно оправдываться или чувствовать себя виноватой во всех семейных перепалках.

— Я своего отца не видел уже около десяти лет. Даже не знаю, жив ли он, — Кан пожал плечами, и Им вернулась в реальность.

— Так, получается, у тебя теперь только мама? — Даниэль кивнул и уже ожидал предсказуемой реакции, как и всегда, — жалость.

Но Ханыль только усмехнулась и как-то по-доброму взглянула на него. Она подпёрла подбородок ладонью, внезапно начиная находить всё новые факты из его жизни. С их помощью она легко складывала паззл в своей голове, и первое впечатление о нём и вовсе стёрлось.

Он не такой, как Юта. Глупо было предполагать, что стиль в одежде может говорить об их схожих характерах с японцем.

— Надо же, мы в этом похожи. Может, судьба? — с издёвкой произнесла Им.

Кан заметил, как на её глаза наворачиваются слёзы, но она настойчиво игнорирует своё душевное состояние и пытается взбодрить их обоих.

— Я прекрасно знаю, что люди не могут быть вечно вместе, да и было видно, что родители не особо любили друг друга, но меня всегда мучил вопрос… Случится ли подобное со мной? Смогу ли я справиться с этим? Придётся ли мне смирится с одиночеством?

— Депрессивно… Довольно-таки печально, знаешь ли.

— Я не хочу такой же жизни, как и у мамы, — Ханыль не выдержала внутреннего давления и слёзы вырвались наружу.

Она начала усмехаться над собой и своей слабостью, отворачивалась и вытирала их руками, но её маленькая истерика продолжалась. Им успокаивалась и через пару секунд снова начинала плакать. По ощущениям ей казалось, что она вернулась в подростковые годы, когда чувствовала весь этот холод между родителями. И как это пожирало её изнутри.

Ей, как ребёнку, хотелось верить в вечность. Но она оказалась так непостоянна, и была ли она вообще? Если ли вообще такое понятие, как «навсегда», или всё это лишь уловки сценаристов и писателей? Девушка знала, как познакомились её родители, но никто из них об этом никогда не говорил ей — она услышала от домработницы. Их лица выражали нежелание и даже отвращение.

А когда Ханыль спрашивала об их первой любви, то у отца на лице читалось нескрываемое счастье, а у мамы расцветала настоящая улыбка, которая была наполнена всей нежностью, что и словами не передать. Смотря на другие семьи, она открыто завидовала их счастью.

Они гуляли по паркам, ходили в кино, обедали в ресторанах — они были вместе и были этим довольны. Неужели, думала Ханыль, она не могла родиться у других людей, чтобы её семейный очаг не потерпел крах.

Анализируя всё это на протяжении многих лет, Ханыль поняла только недавно, что она, в принципе, очень скучает по родителям. Её семья не была идеальной, в итоге она вообще развалилась, но Им неимоверно счастлива, что именно она их дочь. Самое главное — они дали хорошее воспитание, достойное образование. Они не бросили её одну — это ведь главное, да?

Какими бы они ни были, они всё ещё родители.

И пока Ханыль пыталась самостоятельно успокоить себя и взять в руки, Кан лишь наблюдал. Он знал, что у него теперь есть только один самый родной человек — мама. Её нужно безмерно любить, защищать и уважать. Она может быть не права в спорах, но он знал, что должен обязательно согласиться и не перечить ей.

Долгое время он горел мечтой о том, чтобы найти отца и взглянуть ему в глаза, спросить, почему он ушёл и виноват ли в этом сам Даниэль. Но он так и не решился. Кан смирился с тем, что его семья неполная, но ему вполне хватает матери, которая посвятила ему всю жизнь.

— Это твоя жизнь, а не их. Не позволяй своим страхам руководить мыслями и сердцем, — Кан взял девушку за руку и мягко сжимал её в своих ладонях.

Сам парень удивился тому, что вообще говорит такие вещи вслух. Он заметно смутился, но то, как Ханыль изменилась в лице, сказало ему, что всё он сделал правильно. Ей нужно говорить такие вещи и приободрять, чтобы Им забывала о существующих проблемах.

Её щёки покрылись пунцовым цветом и она смущённо отвела глаза. Наконец, отметила про себя девушка, она может спросить у парня про его мать и про работу, потому что ей было очень любопытно узнать об этом.