— Теперь я понимаю, что всё серьёзно. Мне позволяли делать всё, что я хочу, чтобы потом в один момент всё так же мне и разрушить, — тихо начала Джинхо.

Чанёль уверен, что она говорит это лишь потому, что больше некому. У неё есть подруги, и Пак их знает очень хорошо, но, видимо, ей не хочется раскрывать им все карты. В их глазах она хочет остаться всё той же веселой дурнушкой, которая всегда напивается до беспамятства и не волнуется о завтрашнем дне. Ей больно, плохо и одиноко. Но ей не у кого просить помощи, а сейчас она немного пьяна и расслаблена, убаюкана ночным прохладным ветром и тусклым сиянием луны.

— Я ненавижу тебя, и вряд ли когда-нибудь смогу полюбить. Меня всю жизнь готовили к тому, что когда-нибудь моя жизнь будет чьей-то, а не моей. И я ненавижу это — принадлежать кому-то. Но если умру, сделаю легче только своим родителям — не могу поверить, что они расстроятся. У них ведь есть ещё дочь и сын. Куда им я — безработная, опозоренная, безответственная. Я только лишний груз, от которого они решили избавиться, выдав за тебя замуж.

Чанёль слушал, потому что у него не было другого выхода. Парень вообще не уверен, что она говорит это именно ему. Возможно, просто озвучивает мысли вслух. Но даже так Пак стал свидетелем того, как её душа ноет.

— Просто я надеюсь, что ты не станешь меня… — Джинхо вздохнула и зажмурила с силой глаза, — насиловать. Ни физически, ни морально. Это единственное, чего я боюсь. Я устала от побоев внутри здания, который даже домом назвать нельзя, — Чанёль недовольно фыркнул, как только увидел, что девушка аккуратно вытерла слёзы на щеках.

— Ты же знаешь, что мне абсолютно плевать на тебя и на твои желания. Я не стану на тебя и вовсе внимания обращать, как только мы съедемся, — Чанёль встал со стула и подошёл к каменным перилам, опираясь о них локтями и доставая пачку сигарет. — Просто не мешайся под ногами, и всё.

В сигаретах он терялся, мысли мешались в разуме и вылетали также удачно вместе с дымом. Отчего после каждого выдоха в голове гудела пустота, и Чанёль наслаждался этой шаткой иллюзией того, что всё в порядке. Он со всем справится, и не испортит себе жизнь. У него всё под контролем, осталось только подождать время и разорвать помолвку, отказаться от всех его акций и бросить всё на произвол судьбы.

У него есть всё, так что какое-то обычное желание владеть чем-то красивым на пару дней не должно было помешать. Джинхо права — жизнь никогда не должна быть чьей-то. Она должна быть только твоей, ты обязан — именно обязан! — распоряжаться ей так, как тебе захочется.

— Просто давай и вправду не усложнять друг другу жизни. Мы оба ненавидим друг друга и не к чему делать вид, что у нас всё может быть отлично, — Джинхо не хотела сдаваться и уж точно оставлять последнее слово за парнем, поэтому всё никак не могла умолкнуть. Её раздражало в нём всё — от его идеальной красоты до скверного характера, который был таковым лишь из-за прямолинейности. — Я не стану счастливой в нежеланном браке, воспитывая детей, которых я никогда не хотела, и вечно выслушивая твоё нытьё, или и вовсе быть твоей прислугой.

— Знаешь ли, не тебе сейчас диктовать мне условия, — выслушивав все претензии, Чанёль раздражённо потушил сигарету и выбросил окурок вниз, даже не заботясь о том, кто это уберёт после. Он в этом доме больше не живёт. Это никогда не было его домом, и он был бы рад всё сжечь здесь к чертям. — Ты в очень не выгодном положении. И если не я, то какой-нибудь старик, который уж точно не станет терпеть твои истерики и извечное «хочу». Я это выношу только из-за чистой выгоды для себя в будущем, — скривив губы в доброжелательной улыбке, Пак вышел из балкона, а после, пройдя мимо недоумевающих родителей, вылетел пулей на улицу.

Хоть он и простоял на свежем воздухе недавно, но дышать вне этого дома стало намного легче. Он вдохнул полной грудью и с счастливой ухмылкой направился к своей машине. Но как только он захлопнул переднюю дверь и завёл машину, рядом на пассажирское приземлилась Джинхо.

— Давай прокатимся. Меня тошнит от твоего дома, — Пак пристегнула ремень и достала телефон, тут же уткнувшись в него и быстро набирая кому-то сообщение.

— Выйди из машины, пока я тебя не выбросил из неё сам, — парень медленно выдохнул и повернулся к невозмутимой девушке. Словно это не она несколько минут назад плакала и просила Пака быть к ней мягче.

— Не выпендривайся и отвези меня по этому адресу. Я хочу увидеться с Ханыль.

========== 6 ==========

« — Давай, Ханыль, не трусь.

Японец переплёл свои пальцы с Ханыль между собой и посмотрел на неё. Закат мягко ложился персиковым оттенком на его коже и сверкал. Им не могла отвести от него своего взгляда, потому что сейчас он казался ей самым настоящим ангелом, спустившемся с Небес.

Она думает, что он такой идеальный. И каждый день благодарит Бога за то, что сейчас он с ней, а не с кем-то ещё. Он не с Исыль — этой поганой предательницей, которую раньше Им считала подругой.

— Всё будет хорошо?

Юта рассмеялся и быстро кивнул ей в ответ. Он встал позади девушки и прижал к себе, обвивая свои руки вокруг её талии. Она спиной чувствовала, как бьётся его сердце в грудной клетке. Им так нравилось это ощущение, что ноги подкашивались.

— Верь мне.

Ханыль закрыла глаза и почувствовала, как чужие шершавые кончики пальцев коснулись её обветренных губ. Она медленно раскрыла их и в предвкушении провела кончиком языка нижнюю губу. Юта положил маленькую пилюлю на язык и поцеловал в затылок, перебирая волосы девушки.

У Им перед глазами резко появился Джинён, который в порыве злости смысл все таблетки в унитаз и заставил пить что-то отвратительное девушку. Это было настолько ужасно, что ей казалось — органы окажутся вместе со всем содержимым желудка в сточной канаве.

Но на любовь Юты хочется надеяться всем сердцем, поэтому она слепо верит. Верит и верит ему без конца. И ждёт чего-то от него в ответ кроме этих наркотиков, но он продолжает не замечать её пылких чувств к нему. Ханыль пытается понимать его — он очень занят, а ещё его отец вечно звонит ему и просит прийти помочь. Её Юта очень занят, поэтому они и не проводят так много времени вместе; поэтому он часто молчит и не замечает её.

Когда они сидят у него дома на подвальном этаже, где расположены мягкие пуфики, проектор и комнатные растения, то приходит Джено. Он приглушает немного свет и садится рядом с Ханыль.

— Исыль не придёт? — Им специально игнорирует вопрос, уткнувшись в телефон, чтобы вновь не выслушивать пустые разговоры Ли. Он усмехается и берёт в руки ноутбук, чтобы поставить другой фильм.

Голова Ханыль адски болит, но она всё равно старается сесть ближе к Юте. Он отдёргивает руку и поднимается наверх, крикнув напоследок: «Папа позвал». Им словно теряется в реальности и проваливается в бездну. Внезапная боль сковывает её, она не может вздохнуть полной грудью.

Вместе с нескончаемой ноющей мукой в голове Ханыль ощущает пробирающийся холод.

Она снова ждёт Юту. Им знает — он придёт, он ведь должен. Парень обещал, что поможет ей и побудет сегодня рядом. Но сейчас место справа от неё пустует, и ей становится так одиноко и плохо.

Ли занят поиском хорошего фильма, а девушке на это всё равно. Какая разница, что смотреть. Ханыль хочет быть рядом с Накамото, а он, как на зло, снова ушёл к отцу, чтобы помочь ему с работой. Когда агония сходит на ноль, то Им открывает глаза и видит чужую кофту на себе. Бежевая шерстяная — не Юты, она принадлежит Бэ. И запах его — горький едкий запах табака, который он вроде как ненавидит, но отказаться от сигарет было выше его сил, с кислым привкусом лимона. Дурманяще прекрасно.

Она оглядывается вокруг и замечает ещё нескольких парней, которые подошли. Рядом с Джено сидят Сонун с Джэхваном, которые точно также уткнулись в ноутбук и внимательно ищут фильм. У столика с напитками стоит Ренчжун, который присоединился к их кампании совсем недавно. Он переехал из Китая. Юта представил его, как сына одного из друзей отца.