Бэ помогал Юте с его проблемами, и даже вместе с ним занимался продажей наркотиков, когда возвращался с Америки на каникулы. Теперь он вернулся навсегда, и японец не оставит это без внимания.
— Это Ханыль, кстати. Девушка Юты, — очнулся Джэхван и указал ладонью на сжавшуюся девушку, которая всеми силами пыталась не показывать того, что ей хочется быть ближе к Юте. Она часто смотрела на его руки и тянулась пальцами к ним, но быстро приходила в себя и сжимала в ладонях свои колени. — А где Исыль? Она сегодня не придёт?
— Она написала мне, что придёт вечером, — Юта усмехнулся и взял в руки телефон, видимо, набирая номер подруги Ханыль.
Им на секунду скривилась в лице, когда услышала о том, что Хан позвонила её парню, чтобы предупредить о встрече.
— Давно встречаетесь? — поинтересовался Бэ неожиданно для всех.
Ханыль подняла на него взгляд и немного поёжилась от того холода, который исходил от него. Он слегка наклонил голову и пристально изучал все эмоции, проскакивающие на лице девушки. Девушка отвернулась от него и тихо пробормотала: «три месяца».
— Не похоже на Юту.
Джинён был крайне удивлён тем, что Накамото встречается с кем-то дольше двух недель. Все его девушки были разными, но когда он их бросал — было поздно исправлять их зависимость от наркотиков. Японец подсаживал их медленно и очень аккуратно. Незаметно. Так, что они даже сами не понимали, что превращаются в мёртвые души, смысл жизни которых сводится к яду.
Бэ никогда не успевал спасти их. Сначала ему было всё равно, но после случая с самоубийством одной из них он понял, что Юта — монстр, который не собирается останавливаться. Джинён в принципе тоже не горел желанием завязывать с продажей наркотиков.
Ханыль была ещё одной его игрушкой. И судя по тому, что с ним общается ещё и её подруга — они обе попали в его ловушку. Но Им не выглядит, как зависимая. Просто сильно истощённой, уставшей и с таким разочарованием во взгляде.
Джинён пока не знает, кого он хочет уберечь от этого или хотя бы вразумить на то, что это ненормально. Но после этой встречи с Им, когда она смотрела на него таким испуганным, но заворожённым взглядом, у Бэ в голове крутилась только одна мысль — он должен ей помочь.
Бэ громко вздыхает и встаёт с кресла, направляясь прямиком на кухню, чтобы выпить воды. Его догоняет Юта и обнимает за плечи, тут же тыча ему в лицо своим телефоном. Там была фотография молодой девушки в одной футболке.
— Думаю, тебе понравится Исыль. Узнав про тебя, можешь даже не переживать — она без проблем переспит с тобой, если ты дашь ей парочку припрятанных таблеток.
Ханыль облегченно вздохнула, когда Бэ ушёл из гостиной. Рядом с ним было не комфортно. Скорее всего это потому, что они не знакомы так близко. И он хмурился на протяжении всего их разговора. В его взгляде не читаемая пустота, которая довольно-таки быстро сменяется странным интересом. Он разглядывал Ханыль с головы до пят, пытался поймать её взгляд. Анализировал. Её, поведение, жесты, манеру речи — всю.
Им не могла избавиться от ощущения, что Джинён однажды сыграет определённую роль в её жизни. Только какую?
Он ей поможет? Или сломает её?
Девушка боялась думать о том, что творилось в его голове. Ей бы разобраться в своей и попытаться удержать Юту рядом с собой настолько долго, насколько её сможет».
========== 4 ==========
Единственная хорошая вещь в похмелье для Им так это то, что её волнует только головная боль и мерзкое бренное существование. Становится так плохо, когда Им открывает глаза, что смерть ей кажется хорошим решением данной проблемы. Ханыль не может ни встать, ни сесть, ни пошевелиться, потому что даже вздох сопровождается болезненным треском в голове.
Им думает, что хуже быть уже некуда, но её живот урчит — она ощущает голод; но знает, если она сделает глоток воды, её желудок откажет, и она задохнётся в рвоте и крови.
Рядом с ней раздаётся громкий стон и Им медленно поворачивает голову. В её тело словно залили свинец, руки еле поднимаются, а глаза остаются полуоткрытыми; всю её силу выпили до дна и сейчас ей не хватает их на то, чтобы просто повернуться всем телом.
От груди до кончиков пальцев — всё колит, ноет, ломит и горит. Ханыль думает — в Аду легче будет, и стонущая от боли Джинхо тоже тому подтверждение. Они обе будут гореть в котле за то, что не умеют пить и творят всякую ерунду. Прибавить к этому ещё истощённое и изможденное голодовкой целую неделю тело и приём снотворного, и Ханыль понимает, какая она идиотка только сейчас.
Мысли отзываются звонким эхом и приводят разум Им немного в порядок. Она закрывает снова глаза и пытается отогнать боль на второй план. Девушка просит последние остатки мозга вспомнить вчерашнюю ночь, но разум упрямо сопротивляется.
Ханыль так плохо, что она даже не соображает, что вчера встретила Накамото; так плохо, что не замечает синяков и ссадин на своём теле; так плохо, что она не может уснуть. Но, несмотря на то, что у неё огромная дыра в памяти о вчерашней ночи, в душе словно красный сигнал пищит предупреждение о том, что скоро что-то начнётся. И это «скоро» не будет чем-то хорошим.
«Вы можете доверять мне… Я помогу Вам. Меня зовут…» — тихий шёпот плавно окутывает девушку в свой омут, отчего Ханыль просыпается и её взгляд долго фокусируется на маленьких сверкающих звёздах на потолке. Когда до неё доходит, что они не настоящие, то Им приподнимается на локтях и ищет глазами Чхве или О, но никого в комнате нет. Даже Джинхо, которая, казалось бы, совсем недавно спала рядом, пропала. О том, что она и вправду была здесь, свидетельствуют только мятые простыни и скомканное одеялом у ног Им.
— Сонхва, — Ханыль говорит тихо, стараясь вложить всю силу в свой голос, и произносит имя подруги снова чуть громче. — Сонхва! — Чхве появляется спустя пару минут с графином минеральной воды в руке.
— Я думала, что ты умерла, — Чхве попыталась отшутиться, но потом на полном серьёзе взглянула на подругу и погладила её по волосам. — Ты так долго спала, я очень испугалась, — Ханыль выпучила глаза и поперхнулась водой. — Врач сказал, что ты скоро проснёшься, у тебя простое отравление. Сказал ещё, чтобы ты, когда проснёшься, приняла контрастный душ. Потом я сварю тебе что-нибудь, ты поешь и вернёшься домой, а там и отдохнёшь пару дней, — Чхве заботливо гладила подругу по волосам и говорила в полголоса, ведь догадывалась, что у подруги голова всё ещё раскалывается. — Помнишь хоть что-нибудь?
Им сразу вспоминает мужской голос, но скидывает всё на то, что ей это просто приснилось. Помотав головой в разные стороны, Ханыль стыдливо опускает голову и пьёт воду дальше, буквально насильно вливая её в себя, а потом бежит в туалет, зажимая рот ладонью. Разум девушки всё ещё затуманен, а кровь полна алкоголя, все плывёт перед глазами, и она еле собирает эти обрывки в целостную картину, чтобы не стукнуться об что-нибудь; так что именно по этим причинам Им не замечает яркие следы побоев, думая, что это обычные чёрные пятна — иллюзия и выдумка опьяненного разума.
Вечером того же дня, когда Ханыль приводит себя в порядок и чувствует немного лучше, приходит Сехун с полными пакетами продуктов и встречает Им широкой улыбкой.
— Как ты? — он выходит из комнаты в домашней одежде и поправляет волосы, а потом подходит к Чхве, по отработанной схеме целует её в щёку и помогает раскладывать покупки, попутно успевая между делом вести беседу с гостьей.
— Вроде живая, — Сонхва ничего не рассказывала про прошедшую ночь и избегает вопросов об этом, а вот Сехуна можно легко расколоть. — Где Джинхо? — но Им не хочет слышать, иначе ей станет ещё хуже. Окна в комнате открыты нараспашку, поэтому воздух поступает в огромных количествах в комнату, и Ханыль наслаждается этим комфортом в квартире.
— Она у себя дома отдыхает. По новостям сболтнули, что дочь известного судьи была настолько пьяной, что даже идти не могла, — О сел напротив Ханыль и устало потёр шею рукой. — Ужас, на работе так тухло. Говорят, затишье перед бурей, — Сонхва поставила перед девушкой готовый горячий суп, а перед Сехуном варенную курицу, рис и ещё пару закусок. — Кстати, какой-то странный тип сегодня искал Минхёна. Надо будет спросить у него, что за фигня творится.
