Даниэль легко поднял Ханыль на руки и понёс к мотоциклу, иногда поглядывая на Сехуна и двух девушек. Джинхо валялась на земле и была вполне этим довольна, а Им время от времени приходила в себя. И всё время отключалась на мысли о том, что где-то она этого парня уже видела. Но где, вспомнить не может. Ханыль пришла в сознание и крепко держалась за руки Даниэля, чувствуя в них поддержку.
Он аккуратно посадил её на мотоцикл и надел свой шлем, поддерживая её за плечи. Им начала немного соображать, и поэтому перекинула одну ногу и ждала, пока спереди сядет парень. Голова была такой тяжёлой, а с этим шлемом казалось, что её вообще невозможно поднять. Поэтому, когда Даниэль сел спереди, она уронила голову ему на лопатки. Кан взял её руки в свои и обвил вокруг своей талии, надеясь, что она будет держаться.
— Я убила её, — её невнятный говор был устремлён между лопаток Кана, и она только вздохнула, крепче сцепляя руки.
Им Ханыль необходимо забыть всё; она ведь закончила университет в Сеуле, недавно устроилась на работу в прокуратуру, хорошо зарабатывает, есть друзья и никаких сожалений в этом возрасте. Но если кто-нибудь попросит Ханыль вернуться в свои семнадцать, то она не уверена, сможет ли сдержаться и не разрыдаться прям на месте.
В шестнадцать она не подозревала, что всё обернётся против неё. В семнадцать она планировала закончить школу без проблем, а потом столкнулась с неприятностями. По своей вине, конечно же.
В семнадцать Ханыль думала, что встретила свою любовь и ей не нужен университет. В семнадцать Им впервые попала в полицейский участок. В семнадцать Ханыль потеряла себя и хотела умереть.
В восемнадцать пришло осознание, что во всём виновата не она одна. В восемнадцать сердце Им наполнилось чёрной ненавистью к парню, который чуть не разрушил её жизнь; который дал глупой и несамостоятельной девочке, ослеплённой любовью и жаждой к приключениям, яд. Этим ядом она травила всех, кто был рядом; им она наполняла свою душу и продала её дьяволу. Им она чуть не убила саму себя.
Но сейчас девушке двадцать восемь, и она должна быть счастливой. Она ощущает счастье, когда её голос пропадает; когда встречный ветер уносит её слова за собой; когда Кан прибавляет скорость и едет по трассе; когда он останавливается на красный сигнал светофора и мягко держит её за руки. Вот, как начинается её двадцать девятый год жизни — рядом с Даниэлем.
***
«Юта выглядит, как и всегда, прекрасно. Ханыль тянется к нему, чтобы аккуратно пригладить волосы и коснуться губами его мягкой щеки, но он дёргается назад и брезгливо щурится.
— У меня нет настроения, — только отвечает парень и плюхается с недовольным лицом на диван.
Ей не остаётся ничего, кроме как просто вздохнуть и принять это. Если она вдруг что-нибудь скажет ему, то он разозлится ещё больше. Девушка садится рядом, но старается держать расстояние между ними. Что ж, ей не впервой так. Ханыль давно заметила, что японец рядом с ней ведёт себя, как с чужим человеком. Но разве не он сказал ей, что любит? Разве не он сказал верить ему, чтобы ни случилось?
Им отмахивается от этих мыслей и вздыхает, набравшись смелости взглянуть на своего парня. Своего. Юта оборачивается к ней, чувствуя пристальный взгляд девушки, и блокирует экран своего телефона. Накамото усмехнулся, легко различая во взгляде девушки неподдельную верность своим чувствам к нему. Это было то, чего он хотел от неё. Такую — преданную, любящую и наивную.
— Сейчас придут Уджин с Джэхваном. Ещё я хочу познакомить тебя с нашим другом. Он недавно вернулся с Америки, на этот раз навсегда, младший сын «Bae Group», — Ханыль кивнула.
Ей никогда не было интересно, кто там друзья Юты и чем занимаются их семьи. Было вполне понятно, что японец не станет общаться с кем попало, поэтому в основном это наследники крупных компаний. Исключением были компании третьего сорта, как, например, у Джэхвана. Ханыль всегда задавалась вопросом, почему Юта выбрал её, а не какую-нибудь наследницу.
Семья Им не была бедной: отец — крупный бизнесмен, мать — бывшая писательница, которая бросила своё любимое дело из-за депрессии. Брак её родителей был по расчёту, поэтому Им боялась того же.
Что её выдадут замуж за какого-нибудь придурка, и потом каждый день — новый стресс, как у матери. Она видела все её страдания, и уж совершенно точно не хотела того же. Может, отец не станет разрушать её жизнь? Ханыль всеми силами отказывалась верить в то, что однажды она больше не будет контролировать свою жизнь.
Как только в дверь постучали, Юта встал с дивана и направился в прихожую, оставляя девушку наедине со своими мыслями.
Ханыль хочет быть рядом с Накамото. Так сильно, что у неё кончики пальцев горят от желания прикоснуться к нему. Взять его за руку. И сидеть вот так всё время, чтобы все видели, что они вместе. Но парню эта идея, видимо, не особо нравится.
Юта возвращается в компании троих друзей. Ханыль здоровается с каждым из них, обнимаясь с Джэхваном и Уджином. Как только девушка подняла глаза на нового знакомого, то застыла, разглядывая парня с особым интересом. Было в нём что-то такое притягательное, чего нет ни у одного друга Накамото.
Джэхван выглядел, как простой деревенский мальчишка. Он был слишком доверчив, и в этом заключалась единственная его глупость. Ким был открытым и отзывчивым, и Ханыль ценила в нём это. Сейчас найти человека, похожего на него, так тяжело.
Уджин казался закрытым, но это лишь маска, за которой он скрывает всю свою мальчишескую, ещё не наигравшуюся в детстве сущность. Ханыль знала, что им по девятнадцать лет, но это ведь ничего не меняет. Иногда разницы в два года между ними не чувствовалось вообще.
— Давно не виделись, Джинён! — воскликнул радостно Юта и похлопал друга по плечу.
— Да. С прошлого года. — Бэ отвечал коротко и даже холодно своему другу, которого, видимо, Юта знает дольше всех остальных.
Джэхван и Уджин сели на диван напротив, а Ханыль приземлилась обратно, явно обиженная на то, что новый знакомый даже не удосужился представиться ей самостоятельно. Если он и не любит обниматься, то можно было элементарно пожать руку.
— Даже Америка не в силах тебя изменить, надо же. А при нашей встрече в Японии ты был более разговорчив, — Юта пригласил Джинёна сесть на диван рядом с собой, заставляя Ханыль отодвинуться дальше или и вовсе пересесть на кресло.
— Рядом был старший брат. Он придирается ко мне, когда я молчу.
Бэ внимательно посмотрел на девушку и, отдёрнув свою руку от Юты, сел на кресло. Ханыль удивилась, но виду подавать не стала. Не сказать, что Накамото разозлился, но японец недовольно поджал губы. Значит — ему это не понравилось. Но он предпочел промолчать и сесть обратно рядом с девушкой, которая уже вся сжалась и предприняла попытку пододвинуться ближе к японцу.
Джинён временами изучал взглядом девушку рядом с Ютой. Пока все остальные обсуждали предстоящую вечеринку в честь возвращения Джинёна, сам виновник торжества молчал. Впрочем, как и всегда. Друзья уже привыкли к такому Бэ. И если даже школа в Америке не смогла его изменить, то уже ничего и не получится. Наверное, именно это качество и понравилось Накамото при их первой встрече в Америке четыре года назад.
Они оба тогда отдыхали там летом вместе с семьями. Председатели компаний часто обсуждали мероприятия и какие-то планы, в которых Бэ даже и не хотел принимать участия. Для передачи бизнеса есть старшие братья, так что парня особо и не напрягали этим. Так как оба парня были ровесниками, их сразу же оставили вдвоём. Видимо, у них просто не оставалось другого выбора, кроме как начать общаться.
Джинёна очень раздражал японец ещё с самого начала. Бэ отличался от ровесников тем, что не желал знакомиться со всеми подряд и проводить всё своё время в барах или клубах. На вечеринки он ходил исключительно из-за Юты, который обещал всегда что-то интересное, но в итоге просто исчезал. Джинён не был глупцом — японец дружит с ним не просто так. Но какую цель он преследует пока не понятно.
