— От твоих речей ещё хуже становится.

— Я просто говорю правду. Может, ты больше тоскуешь по ушедшему детству, чем по друзьям? Тебе действительно было хорошо проводить время с ними? Просто я не чувствую никакой привязанности к школьным приятелям. Поначалу скучал, но именно по этой беззаботной юности.

— У меня был не лучший статус в компании. Так, странная девочка-гик, носящая их вещи, которую иногда можно пригласить для прикола и которая может послужить жилеткой. А ещё эта девочка хорошо вяжет свитера и объясняет историю и обществознание. И всё же они были хорошими. И не обижали меня. Мне нравилось проводить с ними время. И эти вечера на крыше.

— А они чувствуют то же самое?

— Не знаю… У Доротеи парень появился. Барри влюбился в новую подругу Доротеи. Гарри с головой погрузился в учебники. Розе вообще, по-моему, плевать.

— Если они не чувствуют то же самое, то, может, нафиг их?

Он пропел:

Так и быть, так и быть, так и быть, так и быть.

Шепот мудрых слов —

Так и быть.

— Гимн пофигиста? — усмехнулась я, — А я так не могу. Я не могу «так и быть».

— А ты попробуй, — сказал он, растянувшись на диване, — Сразу так легко станет.

Тем временем солнце уже почти село. Люди на пляже принялись расходиться.

— Братишка, наша смена заканчивается, — в дверную щель просунулась голова Моники, — О, ты ещё здесь? Тебе правда нехорошо или ты хочешь подольше полюбоваться на нашего красавчика?

Она подмигнула мне и я залилась краской с ног до головы.

— Моника, — строго сказал Фабрицио, — Не смущай Риз.

— Я не Риз, — удивилась я, — Меня Вивьен зовут.

— Надо поговорить, — сказала Моника брату, — Давай прогуляемся. Сама дойдёшь, Вивьен?

— Да, — вяло согласилась я.

Мне уже стало полегче. Я вышла и вернулась домой. Страх испарился, меня распирало от накатившего восторга. И всё же мне не хватало покоя это «Риз».

Потом я решила вновь прогуляться в сторону пляжа. Даже несмотря на то, что было пасмурно и обещали дождь. Опять села под жезлонг и принялась штудировать справочник по химии.

После обеда ко мне подошел Фабрицио. На этот раз он был в гавайской рубашке.

— Ты чего здесь сидишь? Не искупаться, не позагорать. И спасать некого.

Он нервно рассмеялся.

— Просто сижу, — пожала я плечами, — Готовлюсь к экзамену по химии.

— Нравится? — улыбнулся он, — Мне вот она всегда нравилась. В одно время хотел на фармацевта поступить.

— А почему не поступил?

— Не проскочил. И передумал.

Он сделался хмурым. Но потом вдруг просиял.

— Ты понимаешь её?

— Нет, — честно призналась я.

— Хочешь, буду тебя готовить? — подмигнул он мне, — У самого крылья оборвали, хоть другим помогу взлететь…

— Бесплатно? — удивилась я.

Он кивнул. Я обрадовалась. И даже не тому, что нашла репетитора, да и к тому же бесплатного. А тому, что буду теперь часто видиться с Фабрицио.

— Когда начнем? — спросила я.

— Да хоть завтра, — сказал он, — Извини, сегодня вообще никак. Матери помогаю.

— Буду ждать, — улыбнулась я.

Он ушел, а я была такой довольной, что не могла сосредоточиться на материале. Ну и ладно. Он мне всё объяснит.

И вот, этот день настал. Мы встретились рано утром на пляже и отправились в его квартиру.

— А мы соседи, оказывается, — с притворным удивлением сказала я.

— Повезло… — рассеянно откликнулся Фабрицио.

Его квартира была маленькой, тесной и заставленной чем-то непонятным. Зайдя в его комнату, я узнала эти белые шторки и светло-зелёные обои.

— Бардак, бардак, бардак, — пробурчал Фабрицио, скидывая тетради со стола.

Оставил нетронутым лишь портрет какой-то девушки. Он сразу спрятал его в ящик. Я предпочла не спрашивать, чей это.

Мы сели за письменный стол, и он принялся меня тестировать. В конце концов я переволновалась и набрала 9 баллов из 30.

— Я хочу взглянуть в глаза твоему учителю по химии. Н-да, трудная будет работенка, — озадаченно сказал Фабрицио, — Говорю сразу, есть большая вероятность того, что ты не сдашь.

У меня задрожала нижняя губа.

Нет-нет, только не реветь.

— Но я постараюсь подтянуть тебя, — поспешил успокоить меня он, — Главное, чтобы и ты старалась. Это ведь тебе нужно, а не мне.

Мы где-то полчаса проходили основы, а потом он решил заварить чаю. Ушел на кухню, оставив меня одну в комнате, наполненной тиканием часов.

Сейчас или никогда.

Я открыла шкаф и достала портрет. Девушка в джинсовой косынке и оранжевом купальнике стояла с доской для сёрфинга. Улыбалась, её кожа была чуть розоватой, видимо, тоже сгоревшей на солнце. У меня сжалось сердце при взгляде на неё. И это не из-за того, что он хранил портрет другой девушки. Как при взгляде на фото с надгробие. Или на фото человека, трагически погибшего.

В коридоре послышались шаги. Я поспешила убрать протрет обратно.

Интересно, кто она?

Я нашла Монику строящей замок на пляже ранним утром.

— Тоже ранняя пташка? — спросила я её.

— О, Вивьен? — обрадовалась она, — Давай воздушного змея запустим? Все друзья разъехались, блин. У нас итак цветущая гавань, зачем куда-то уезжать?

Мы достали воздушного змея. Стояла ветренная погода. Яркая игрушка взмыла к светло-голубому летнему небу. Я смотрела на неё и мне становилось грустно.

— У Фабрицио фотография с какой-то девушкой, — наконец решилась я, — Кто она?

— Ага, любопытство решило взять верх? — ехидно спросила она.

Но потом Моника стала очень серьёзной. Непривычно было видеть такую печаль на этом загорелом, почти детском личике.

— Она была его подругой детства. Понимаешь, у нас родители постоянно в разъездах. Мы предоставленны сами себе. А она была нам почти что мамой и часто выручала.

— О… Он любил её?

— По-дружески. Она была его старше. Всего на три года, сейчас эта разница была бы незаметной, но тогда она казалась огромной.

— Что с ней случилось?

— Она утонула здесь. Ты, наверное, слышала что-то об этом, тогда в новостях передавали. Два года назад. Риз Уизерли.

— О… Да. Вроде что-то слышала. Что она погибла во время покорения большой волны.

— Да. Тогда шторм был. Мы пытались её остановить…

— Вы не виноваты.

— Ему это скажи. Он до сих пор думает, что она из-за него погибла.

Она внимательно осмотрела меня с ног до головы.

— А знаешь… Вы чем-то похожи. У тебя такая же походка. И та же манера кусать губы. Красивый свитер, кстати. Она вязать любила…

— Я тоже вязать люблю.

— Вот видишь. Очень похожи. Чудеса, правда?

— Ну, такое иногда бывает, встречаешь человека, который похож на тебя, как две капли воды.

С тех пор я по-другому взглянула на Фабрицио. И это не мешало мне любить его ещё больше. Да, я могу честно признаться хотя бы самой себе: я влюбилась в него. Влюбилась в того, кто живёт прошлым, гоняется за призраком. Но мне казалось, что со мной он начинает оживать. Он всё нежнее смотрел на меня. Часто носил мне чай, к концу занятий мне казалось, что я лопну. Мы всё чаще болтали вместо занятий. Иногда он просто приглащал меня к себе посидеть, поговорить, научить его вязать. Иногда мы гуляли по городу среди цветов, я вдыхала их аромат и грелась под солнцем, а он срывал какой-нибудь бутон и прикреплял его мне на волосы. А иногда я плела венки. А он любовался мной, завороженно глядя и делаясь невообразимо красивым. Я наивно думала, что эти прекрасные кудри и румяные щеки принадлежат мне. Такая дура.

— Моя мама — владелица дельфинария, — говорил он мне, — Обычно в дельфинариях ужасно обращаются с дельфинами. А моя их любит. Она с ними ласкова, и они её слушаются.

— А ты любишь дельфинов?

— Я вообще животных люблю.

— Я тоже. Поэтому пошла на ветеринара.

— Ха-ха! Ты сначала химию подучи, медик.

Я вздохнула. Мы присели на плетеные стулики в кафе-веранде. Кто-то на крыше играл на губной гармошке.

— Я буду кофе с кленовым сиропом, — сказала я, — А ещё панкейки с банановым джемом.