— Ну, городские некоторые меня любят, — задумалась Клэр, — Их вроде четыре, и я дала им имена. Им понравилось. А так… Эти чувствуют, наверное, мою тьму. А жаль. Я-то их люблю.

— От Брайана они тоже шарахались, — вспомнил Ромео, — А он гонял их, пытаясь поймать и погладить. Как вспомню, сразу смешно становится.

При его упоминании Элли тут же помрачнела.

— Поссорились, что ли? — удивилась я.

— Нет-нет, — замотала она головой, тут же натянув улыбку, — Всё в порядке. Я просто немного задумалась, но всё в порядке. Кстати, вы видели новеньких?

— Да, слабовато поколение пошло, — цокнул Ромео, — Ни одного Иного.

Я посмотрела за горизонт. Солнце уже почти село, вдали начинал разливаться алый.

— Да прям уж ни одного, — расхохоталась Клэр, — Просто кто-то подслеповатым стал.

— Да иди ты, — обиделся Ромео, — Ты даже отличать их от других не можешь, так что замолчи.

Вдруг кто-то начал нас расталкивать. То была Кларисса, она быстро спустилась по ступеням и побежала в сад.

— Как всегда, — фыркнул Ромео.

— Странная девица, — пожала плечами Клэр.

— Мне нужно поговорить с ней, — прошептала я.

Я вскочила и побежала за ней. Пришлось продраться сквозь кусты. Ветви царапали меня, листья запутывались в моих волосах, ноги натыкались на старый и начинающий гнить мусор. Она сидела на качелях, медленно раскачиваясь и глядя на заходящее солнце. Я подошла к ней и стала её раскачивать ещё сильнее. Она откинула назад голову и закрыла глаза. Косы растрепались, казалось, ещё немного, и они расплетутся.

— Мне кажутся очки лишними для тебя, — сказала я.

— А тебе всё время что-то кажется, — сказала она, — Иначе бы ты не попала сюда.

— Что скрывается за ними? — спросила я, останавливая качели.

— А ты узнай! — закричала Отступница, напрыгивая на меня, — Хочешь крылья? Так отбери их у меня!

Она выхватила нож и замахнулась. Я попыталась выбить его из её рук, но она была неумолимо сильна.

— Дуэль! — громко скандировала она множеством голосов, — Дуэль! Дуэль! Дуэль! Дуэль!

На секунду перед моими глазами вспыхнула картинка.

Та же девица. Нож-бабочка, выпады и скандирования толпы.

— Нет, — кричала я, отбиваясь от нападок Отступницы, — Я знаю, чего ты добиваешься.

— Да неужели? — нагло ухмыльнулась та.

Лезвие вонзилось в моё плечо.

Капли крови на аккуратно подстриженной траве. Ликование остальных. Воровка, почуявшая кровь. Бескрылая, попавшаяся на удочку страха.

Я не кричала. Я отважно смотрела в её глаза, прячущиеся за толстыми линзами очков. Она хочет моей крови, но она не получит ни капли. И страха тоже. Как бы не саднило плечо. Как бы ярка не была кровь и как бы красивы не были её брызги. Боль полоснула меня, и я приму её. Я не издам ни звука.

Порез за порезом. Страх, парализующий бескрылую. Воровка не убивает. Воровка играет, как кошка с полудохлой мышью. Она как бешеная собака, впервые узнавшая вкус крови. И теперь её не остановить. Выбор сделан, жребий брошен, и разлучить их смогут только прутья клетки. Осталось решить — падать будут двое или только одна.

Изловчившись, я выбила нож из её рук и повалила её на землю. Она с ненавистью глядела на меня, скаля зубы.

— Ты думаешь, что если пришьёшь себе мои крылья, то у тебя будет всё? — прошептала я, приближая своё лицо к её, — Нет, дорогая, теперь у тебя ничего нет.

— Я поглощу тебя, — прорычала она, — От тебя ничего не останется. И что ты на это скажешь, ощипаная птица?

— Да ты посмотри на себя! — расхохоталась я.

Моя кровь закапала на её лицо. Ярко-красная, горячая, такая неуместная на фоне её фарфоровой кожи. Она тяжело дышала, как громадный зверь, и нервно смеялась, как будто смеялась в лицо самой истине. Свет заходящего солнца в последний раз упал на неё, и я увидела трещины, покрывающие её с головы до пят.

— Чувствуешь? — ликующе спросила я, — Скоро ты рассыпешься на части. Сначала ноги. Потом руки. Потом лицо. Ты навсегда увязнешь в том аду, который сама сотворила.

— И что ты сделаешь? Это не остановишь. Процесс запущен. Тебе останется смотреть на крушение вражеского корабля. Смотри и ликуй, победительница! Чудовище повержено и скоро сгинет в тёмной пучине, а ты сможешь летать.

Она закашлялась. Видимо, я слишком сильно придавила её к земле. Я чуть ослабила хватку.

— Но знаешь, что? Я унесу крылья с собой. Я не дам тебе их урвать, ясно? Ты сгинешь вместе со мной, девка!

Она истерически расхохоталась, а я отпустила её и в страхе убежала. Бежала по темнеющему саду, продиралась сквозь кусты. Рука сжимала окровавленное плечо, чувствовала тёплую влагу и солоноватый запах, боль переключила моё внимание только на себя.

— Смотри, как ветер гуляет.

— Он провожает её.

Они держались за руки — бескрылая чайка и её приятель с длинными патлами. Смотрели на бушующую воровку, хватающуюся за прутья решетки в бессильной истерике.

— Я жду тебя, — хохотала она, — Эй, чувиха, я жду тебя. Встретимся в Сан Франциско, чувиха!

Парень обнял ту, к которой она обращалась. Прижал её к себе. На спине виднелись рваные шрамы, расползающиеся по всему телу. А воровка ликовала: ей удалось захватить с собой аж двоих.

Кровь стекала по белой раковине, стекала по спирали причудливым водоворотом, чтобы исчезнуть во тьме канализации. Казалось, ей не было конца. Рядом валялась порванная и испачканная футболка. На коже виднелась уродливая рваная рана, которая ужасно саднила. Я даже не могла пошевелить рукой, не вскрикнув.

Я посмотрела на своё отражение и впервые испугалась саму себя. Горящие во тьме глаза. Такие же, как у Лицедея. Такие же, как у Отступницы.

Тому, кто борется с чудовищами, следует опасаться, чтобы самому не стать чудовищем.

Лицо исказила ухмылка. Рыжие кудри спутались, как у брошенной куклы. Веснушки особенно отчетливо виднелись на фоне побледневшей кожи. Тело исхудало: отстрые локотки, торчащие рёбра и тазовые кости, осунувшееся лицо. Лето заканчивалось, а вместе с ним и мой запал.

В меня полетел листочек в клетку. Я поймала его и принялась читать. Какая-то анкета, датированная 1961.

— Раритет, — ухмыльнулся Саймон.

— Выйди, пожалуйста, — хмуро сказала я.

— Да не вопрос, — сказал он, но не вышел, а только отвернулся, — Это тебя Отступница так отделала?

— Дуэль, — процедила я.

— Могу бинты принести, — сказал он, — Ты на Эрика не злись. Он дурак.

— Он же твой друг.

— Ага. И дурак.

— А причем тут анкета?

— Когда-то был подобный случай. Всё закончилось тем, что все трое дружно сошли с ума.

Он приблизился ко мне, внимательно глядя своими тёмно-карими глазами.

— Чтобы победить ту, кто пришла из бездны, ты должна посмотреть в бездну. А чтобы посмотреть в неё, ты не должна бояться. Не будешь бояться — не дашь ей над собой власть.

— Если боюсь — то я проиграла?

— Да. Представь, что это игра. Только на кону кое-что очень важное.

— Так анкета-то причём?

— А ты прочитай её. Может, узнаешь свою подружку.

Он улыбнулся, подмигнул и покинул ванную. Я заглянула в листочек. Стандартная анкета девочки-подростка, как это поможет мне одолеть Отступницу? Видимо, придётся идти к Эрику за помощью…

====== Бурая подсобка ======

— Эрик, не будь ребёнком, открой.

Комната заперта изнутри. Я стучусь о белую дверь с облупленной краской. Изнутри доносится гитарная трель. Я вздохнула и вышла во двор. подошла к окну, ведущему в его палату. Оно заперто, из-за шторы ничего не видно, кроме кактуса, статуи манэки-нэко и крохотного садового гнома.

— Эрик, мне вовсе не хочется терпеть твои обиды. Речь идёт о жизни и смерти.

Небо затянело серыми тучами. Я почувствовала первые капли дождя. Чувствовалось дыхание осени в этом прохладном августовском ветре. Я постучало по стеклу. Потом постучала ещё сильнее. Ноль реакции. Но я знала, что он там: притаился, умерив дыхание, выжидал.

— Я выбью стекло, если ты меня не впустишь, — спокойно сказала я.