— Пойди да выясни сам. Нужно только сегодня в полночь пойти к Дракучей иве и забраться в туннель под ней.
Кажется, это застает Снейпа врасплох, потому что злобы в его голосе моментально убавляется.
— Но ее же нельзя остановить.
— Можно, — равнодушно пожимает Сириус плечами. — Встань лицом на северо-восток, возьми камень и брось его в большой нарост у самых корней. Попадешь точно — ну, думаю, можно помочь себе заклинанием, — и она замрет.
— Она меня убьет.
— Вряд ли. Я это делал. — Сириус встает, поправляя мантию. — Как сам захочешь. Заставлять не буду. Ты идешь?
— Куда?
— На урок, — говорит Сириус, протягивает руку, Снейп пожимает ее и идет следом.
Тем вечером Сириус готовит эссе, играет с братом в шахматы, выслушивает долгую, затянутую историю от Миртл Гринграсс насчет местонахождения ее брата — на протяжении всей истории Миртл теребит в пальцах свой длинный волнистый локон, — и довольно надолго засыпает в гостиной, пока его не поднимает с места, зажигая свет, Эдвард Блишуик. Сириус спит как мертвый.
Наутро его будит Регулус, и Сириус, сбитый с толку, моргает.
— Что такое? Слезь с меня, — неясно просит он. Люди вокруг чем-то шуршат, бормочут в замешательстве. — Слезай давай…
— Сириус, — говорит Регулус, и его голос срывается, сбивается, дрожит, но он не плачет. — Северус, это Северус…
— Ради Мерлина, если он опять повел себя как кретин, пусть Эд это уладит. У меня нет настроения, сегодня суббота…
— Он мертв! — выкрикивает Регулус. По-настоящему выкрикивает, и Сириус немедленно садится ровно. Поначалу он не в силах собраться с мыслями, но это неважно, потому что Регулус продолжает: — Они нашли его тело этим утром, он выбрался без разрешения, и Слагхорн сказал, что нашли его в глубине Запретного леса, но больше я ничего не знаю. Они… они сказали разбудить тебя и рассказать, вот я и рассказываю.
Какой-то миг Сириусу кажется, что он все еще спит. Все слишком запутанно. Ему шестнадцать. Люди не умирают в таком возрасте! Они ломают руки, ударяются о всякие штуки головой, получают сотрясение, падают с метел. Но не умирают — не в школе!
Но все меняется. По коже проходит дрожь осознания.
Северус был настолько глуп.
Настолько, чтобы отправиться к чертову дереву, не испугавшись его, наплевав на вой и стоны. Зачем он это сделал?
Другой голос, более сдержанный, предлагает ответ. Северус всегда дергал поводок, будто пытаясь сорваться, но так никогда и не решился. И не стал бы. Не мог. Некоторым кажется, будто в Слизерине не существует верности, что чувства друг к другу ограничиваются амбициями и жестокостью, но Сириус знал, что это не так. Нет верности выше, чем верность семье: это впечаталось в его кожу, запечатлелось во всей ткани его существования. И страх не всегда играет главную роль. Порой это доверие.
На этот раз дело было в доверии.
За завтраком директор делает объявление. Ночью погиб Северус Снейп, это огромная трагедия, и студенты должны помнить, что живут в опасном месте, и что правила, регулирующие школьные ограничения, созданы для того, чтобы их защитить. Предлагает соболезнования, извинения, называет время и место проведения поминальной службы, и добавляет: если ученики захотят что-либо рассказать, пусть обратятся к своим деканам.
Во время речи Дамблдор глядит на Сириуса, а тот не отводит взгляда. Не смотрит туда, где должен находиться Ремус — между Джеймсом и Питером, — и сидит, как воды в рот набрав, как весь факультет, как вся школа. Смотреть нет нужды. Сириус знает, что Ремуса там не будет.
Он не идет на поминальную службу, которая проходит несколько дней спустя. Говорит, что ему плохо, и отправляется на Астрономическую башню.
Ремус будет там.
><((((o>
Поначалу Ремус думает, что из-за случившегося Сириус отступится от своих убеждений, но на самом деле тот ни с кем особенно не связан. Тибби отправляет ему еду с помощью магии, а он больше никому не пишет, только иногда спускается в подвал, потом снова поднимается и блуждает по дому с совершенно потерянным видом. Самая печальная вещь, которую когда-либо видел Ремус.
И все же в утро, когда хоронят брата, Сириус одевается и спускается по лестнице. Он выглядит почти так же, как выглядел в школе: хорошо одет, элегантно, с иголочки. Все в нем просто кричит о богатстве, хотя на Сириусе всего лишь черная мантия, а из единственного более-менее легкомысленного — серебряная булавка в форме звезды, приколотая у воротника. Ремуса он не видит — это понятно по тому, как мягко, стоя наверху, он говорит с Тибби, как бормочет что-то, а та пищит и дрожит.
— Ты уходишь?
Сириус выглядывает из-за балюстрады; и пусть его взгляд мог бы разбить сердце Ремуса, на миг он кажется просто кощунственно прекрасным. Эта скорбь из тех, что еще больше их разделяет, Ремус чувствует ее время от времени, когда думает о несчастьях, которые ему пришлось пережить.
— Вернусь всего через пару часов.
Сириус спускается по лестнице, а когда открывает дверь, держа в руке палочку, его пальцы дрожат, пусть он и не кажется испуганным. Напротив, выражение его лица трудно прочитать, но Ремус уже видел такое. В тот день, когда Сириус пришел к нему после ужасного полнолуния, после гибели Снейпа, после того, как каждый из них утратил долю невинности, которую сохранили бы даже на этой войне.
Они — потерянное поколение, его представители, они отдали свою юность, свою страсть и энергию во имя войны, которая, как опасался Ремус, не закончится, пока не погибнет каждый волшебник, каждая ведьма в Англии. Но и Сириус, и Ремус потеряли себя задолго до этого.
— Береги себя, — говорит Ремус. Сириус не смотрит на него и выходит за порог.
Не двигаясь, Ремус глядит на закрытую дверь, как ему кажется, очень долго, и держится за дверную ручку — пусть и не может выйти, должен оставаться внутри.
Они проводят день как обычно. Ремус и Тибби — готовят обед, едят, Ремус разрешает Тибби сесть с ним за стол, пусть даже ей заметно неудобно из-за этого, но зато ее уши дрожат от печального удовольствия, свойственного домовикам. Они не болтают, но Ремус читает «Пророк» и как раз на середине фразы о толщине стенок котлов, когда раздается «Бах!», и на этот раз недостаточно быстро.
Теперь он в подвале, а сверху слышны вопли Беллатрикс, слышно, как лихорадочно аппарирует Тибби. Она беззащитна, не может причинить Беллатрикс вреда, даже для самозащиты — ведь Беллатрикс член семьи, а Тибби — домовая эльфиня. Ремус уже готов взбежать по лестнице, когда дверь в подвал взрывается тучей щепок и пепла. Ремус крепче сжимает палочку и призывает патронуса — тот прыгает сквозь Беллатрикс и уносится прочь. Она с криком зажимает ладонями глаза: в самый решающий момент свет патронуса ослепляет ее, и Тибби кричит:
— Прячьтесь, мастер Ремус!
Не зная, зачем, он мчится к ближайшей двери и, захлопнув ее, выдыхает, думая, что это самая трусливая вещь, сделанная им за всю жизнь. Штаб — это именно штаб, небольшой кабинет с письменным столом и перьями, — под Фиделиусом, может, Беллатрикс и видела Ремуса в подвале, но не знает теперь, где он. Теперь он в безопасности.
В безопасности, но слышит Беллатрикс через стену.
— Ну-ка, ну-ка выходи, зверек, — орет она, и тут же раздаются плач и всхлипывания Тибби. Никогда в жизни Ремус не переживал так за домового эльфа. — Выйдешь, и я не причиню ей вреда, обещаю как Блэк! — Она произносит последнее с нажимом, как будто это может хоть как-то сгладить причиненную боль.
Нет.
Это напоминание, что Тибби ничего ей не сделает. Эльфиня даже не может сбежать, прикованная к Беллатрикс, пока не вернется Сириус, но Ремус не знает, сможет ли продержаться так долго. Маленькая эльфиня не знает о тайной комнате, просто не может знать, но Беллатрикс вовсе не глупа.
Только вот Ремус не на это неспособен. Не может предать все, чем является — ни ради кого. Услышав вопль: «Круцио!!!», он зажимает рот и затаив дыхание слушает, как Тибби кричит, снова и снова, он сворачивается в клубок и думает о людях, которых спасет, а не о том существе, которое спасти не может. Думает об отправленном на помощь патронусе, думает о Лили, Джеймсе и их ребенке, которого Ремус еще не видел: планировалось, что он вернется домой, что встретится с ними после того, как для Дамблдора заглянет в Малый Хенгелтон и найдет…
