— Ты с ума сошел.

Алекс и сам думал так же.

— А ты не умеешь делегировать полномочия, — сказал он. — Почему бы тебе не позвонить и не вызвать кого надо, чтобы они сделали это вместо тебя?

Гаутама сердито зыркнул на него. Ну конечно, ему нечего на это возразить.

— Это засекречено от штатных сотрудников, — ответил он в конце концов. — А нам нужно не просто прилететь на место, нам нужно будет выстрелить… а орудия этого корабля не работают. Я проверил. Придется стрелять вручную, как я и говорил.

— Думаешь, я не смогу выстрелить… куда? По Белому дому? Да хоть десять раз, — пробормотал Алекс. Корабль, дрожа, тихо и высоко гудел, почти стонал. Гаутама резко дернул щупальцами.

— Это не обсуждается. Крайчек! — скомандовал он. — Перед тобой несколько отверстий. Ты должен сунуть пальцы в правое и второе слева. Предупреждаю: ты почувствуешь разряд.

Спорить не стоило — не с этим его тоном. Алекс уселся в кресле поудобнее, перебросив лучемет назад, и сделал то, что просил Гаутама.

Ох! Это было ощутимо. Алекс отдернул руки, осмотрел их, но кончики пальцев оказались целы. Зато корабль вздохнул, как живой, задрожал, потом резко наклонился вбок и назад. Из свободных кресел с негромким, глухим стуком посыпались скелеты. Алекса обхватил невесть откуда взявшийся ремень.

— Нижний ряд! Второе слева, третье, шестое, третье справа!

Жмурясь от предчувствия боли, Алекс повиновался. Но второй раз было полегче, а потом, над головой вспыхнули экраны. Небо. Облака. Яркий солнечный свет.

Корабль еще раз встряхнулся, как мокрый пес, выровнялся и полетел. Ремень выпустил Алекса, наконец дав возможность свободно вздохнуть.

Гаутама тоже выбрался из кресла. Он ступал неуверенно, как будто не знал, что делать дальше. Совсем на него не похоже.

— Чтобы поднять корабль, нужны минимум двое, — сказал он.

— А чтобы удерживать его на одном месте, сколько нужно?

— Достаточно и одного, — признался Гаутама.

Алекс улыбнулся. Его переполняла неожиданная решимость.

— Тогда вали отсюда, — сказал он. — Иди открывай Разлом. А я порулю этой штукой. Она мне уже нравится. И постреляю.

Гаутама крепко сжал губы, дернул щупальцами. Еще немного, и Алекс додавит. Убедит его убраться прочь.

Почему-то он не сомневался, что это билет в один конец. И что Гаутаме лучше будет не здесь, а где-нибудь в другом месте, там, где он сможет принести больше пользы. Пусть вызывает свой чудесный корабль, пусть спасает Землю и всю вселенную заодно. Ему идет быть героем. А сам Алекс — ну, как раз ему и стоило бы замарать руки. Все равно грязные, по локоть в крови и дерьме.

— Курс задан на Вашингтон, — медленно проговорил Гаутама. — Управлять полетом сейчас не нужно… когда прибудешь на место, поймешь — загорятся вот эти индикаторы. Эта панель — он указал на дырки перед собой, — регулирует высоту и скорость, твоя — наклон и градус.

Он продолжал говорить. Алекс слушал его вполуха. Голова кружилась, словно он только что выпил еще одну волшебную таблетку Гаутамы. Это будет… красиво. Это просто будет здорово. Атас как круто.

— Откуда я смогу стрелять? — спросил он. Лучемет, болтавшийся за спинкой кресла, начал мешать, и Алекс перекинул его вперед, положил на колени.

Гаутама странно посмотрел на него. Сентиментальный… индюк.

— Вернешься к тому месту, где мы входили. Откроешь люк — там есть слева такое же отверстие в стене, как на панели, — и выстрелишь. Высота около пятисот метров, не промахнешься.

Он помолчал.

— Ты уверен, что хочешь остаться? Я смог бы забрать тебя сразу же после выстрела. Этот корабль сможет выдержать много попаданий, прежде чем упадет.

Отлично. Еще лучше. Правда, не с его счастьем. После того, как в конце прошлого века пришлось доставлять из России в Торчвуд «Объект Один», везения заметно поубавилось. На самом деле, его и вовсе не осталось, так что корабль свалится, не пройдет и пятнадцати минут. Ничего. За пятнадцать минут можно успеть достаточно. Алекс выпрямился, сжимая лучемет в руках.

— Уверен. Вали отсюда. Иди, спасай мир.

Корабль вдруг качнулся и замер — Алекс ощущал это каким-то шестым чувством. Вздрогнул. Вздрогнул еще раз.

— Стреляют, — сказал Гаутама. Он покачал головой, потом вытащил коммуникатор и потыкал в экран. — Хорошо. Но я все равно попробую тебя забрать. Или не я. Все равно.

— Вали, — повторил Алекс. Он не чувствовал себя так замечательно с тех самых пор, как разбил перед Догеттом пузырек с вакциной для Малдера. То же самое ощущение. Власть. Радость. Контроль даже в том, чтобы все испортить.

ТАРДИС, кажется, и правда разряжалась. Ее нежное пение на этот раз звучало хрипло, неровно, прерывисто. Дверь открылась прямо в стене рубки. Гаутама застыл на пороге. Из-за его спины светило белым, и золотым, и настоящим. Такой соблазн туда вернуться. Нет.

— Ну? Чего еще ты ждешь? — выкрикнул Алекс.

— Удачи, — сказал Гаутама. Дверь захлопнулась. ТАРДИС, икнув и слабо застонав, исчезла.

В рубке стало темно, пусто и бессмысленно. Только на панели горели яркие огоньки индикаторов.

Потом Алекс бежал по знакомому уже коридору к выходу. Синие линии сплетались над головой в сложный узор. В ушах шумела кровь. Ага, отверстие возле люка. Пальцы с трудом попали в него, но люк все-таки открылся. Внутрь хлынул свежий, холодный воздух и оглушительный рев моторов.

Мимо корабля, вспарывая телом воздух, промчался истребитель-стелс. И еще один. И еще.

Алекс прицелился и выстрелил. И еще раз. И еще. Один из самолетов, накренившись, бессильно нырнул вниз.

Там, под ногами, расстилался пока еще нетронутый Вашингтон.

========== Уровень В. Кукушата ==========

Планета свалилась на него, как снег на голову. Гигантский зеленовато-сине-белый снежок, который сначала угрожающе нависал над кораблем, потом превратился в огромную стену, и эта стена падала на Тталейва с неотвратимостью маятника.

Он безуспешно попытался выдернуть катер из колодца. Слишком глубоко! Если бы знать, что здесь планета… Но в системе не было таких планет. Или дело в том, что он включил искривляющий двигатель так близко к звезде, что корабль швырнуло невесть куда?

Навигатор бортового компьютера показывал, что система та же. И кто-то врал. Или компьютер, или глаза.

Тталейв сумел вывести катер на более пологую дугу, чтобы не сгореть в плотной, земного типа атмосфере, и теперь стена приближалась не так неотвратимо, да и трясло поменьше. Мимо корабля с неторопливым изяществом проплыл океан, сменился континентом — огромным, в половину планеты. Металлически поблескивала вода в озерах.

Кофе. Если катер разобьется — плакала поставка. Все пропадет, а сейчас, во время войны, любое кофейное зернышко стоило на вес золота. Рассудком Тталейв понимал, что это мелочи, и что главное — выжить, но невозможно было не думать о грузе. Мысли сами сворачивали на эту тему.

А он всего-то решил срезать путь! Вот ведь черт.

Под катером — теперь уже под, стена сменилась горизонтом, — снова проплывал океан. Дотянуть бы до земли! Тталейв как мог корректировал градус, но катер уже с трудом отзывался на команды, как будто что-то глушило бортовой компьютер.

Сердце дрожало, как далекий объект на экране радара. Тталейв отстраненно фиксировал, что происходит: вот мелькнула тонкая полоса пляжа, потом деревья, деревья, деревья…

Земля бросилась под катер, и тут наконец тряхнуло по-настоящему. Но компенсатор, на который Тталейв даже не полагался — новый и неопробованный, — все-таки сработал, его даже не вышибло из кресла. В глазах потемнело от перегрузки. Панель с громким треском погасла.

Он пробирался к люку ползком. Ладони то и дело натыкались на кофейные зерна. Приятный запах, но Тталейва уже тошнило от него. Мутило. Дрянь дело. Компьютер сгорел, и если запасных плат не хватит, придется сидеть тут и ждать, пока кто-то прилетит на сигнал аварийного маяка — и хорошо, если это окажутся люди, а не…

Люк, печально выдохнув, поддался. Тталейв вывалился из него, покатившись по мягкому, остро пахнущему грунту. Взгляд зацепился за что-то яркое, и Тталейв замер, прижавшись к земле.