Болонка метнулась под дерево, но тут кукла зацепилась тряпичным телом за корень и осталась на земле. Собачонка, сжимая в зубах пышное платьице, торжествующе умчалась прочь. Джек выдохнул и, подобрав с земли палку, осторожно тронул куклу. Звуки никуда не девались — ни шум дыхания, ни стук сердца, ни рев моторов машин неподалеку. Он обернулся к Каану, но того нигде не было видно. То есть… Внезапно стало страшно и холодно. Джек побежал назад, боясь, что наткнется на осколки в траве, укрытые темно-синим халатом.

Каан, держась за лицо, медленно поднялся из травы. Джек выдохнул. Сердце встало на место.

— Блядь! — с облегчением выругался он, подбежал к Каану и опустился рядом. Тот отодвинул ладонь от лица, посмотрел на кровь и улыбнулся — кажется, даже радостно. — Ты в порядке?

Джек порылся в карманах, достал носовой платок. Каан не глядя взял его и потер лицо, размазывая кровь еще сильнее. Охнул и отбросил платок прочь.

— Так хуже. Больно. Пройдет, — невнятно произнес он. — Я быстро регенерирую. Где кукла?

— Там, — Джек неопределенно махнул рукой в сторону, откуда пришёл. — Вряд ли ее кто-то найдет. А если на тысячу кусочков разорвет эту шавку, я не буду особо сожалеть. — Он поднялся на ноги и протянул руку Каану. — Идем. Нам нужно привести тебя в порядок и подумать, как эту дрянь можно экранировать. Или разбить для безопасности.

Каан вскочил на ноги, проигнорировав протянутую руку.

— Собаку бы не разорвало. Она просто превратилась бы в кусок фарфора. Люди слишком крупные, полимеризованная «статуя» ломается под собственным весом, а эта собака мелкая, — сказал он и сплюнул на землю кровь. — Надо забрать ее, в смысле, куклу, в Хаб. И быстрее. Когда она двигается, то не может сосредоточиться на ком-то. Теряет цель. А она зафиксировалась на тебе. У меня все заживет через десять минут. Быстрей!

Джек схватил куклу и сунул ее в карман. Уши пока не закладывало, но стоило спешить. В прошлый раз все активизировалось спустя пару минут. Он побежал к выходу из парка, крикнув Каану:

— Машину будешь вести ты! Не хочу рисковать.

Судя по всему, разбитая и испачканная грязью физиономия Каана привлекала внимание, потому что на них оглядывались и шарахались в сторону. Каан, заподозрив что-то, накинул капюшон и перебежал дорогу, на ходу отключая сигнализацию.

Джек залез на пассажирское сиденье, бросив куклу назад. Каан неуверенно ткнул ключом в замок зажигания, завел мотор.

— Найдешь дорогу? — спросил Джек. Снова глохло в ушах, и теперь это не пугало, а раздражало. — Ты вообще можешь водить?

— Да! Конечно! — раздраженно отозвался Каан и рывками тронулся с места. Внедорожник занесло вправо, потом влево. — Это примитивная система! Двигатель внутреннего сгорания!

Он прибавил скорость и понесся вперед по встречной полосе. Джек внезапно понял, что идея посадить Каана за руль была не самой лучшей за сегодняшний день. Он чересчур привык к тому, что для Сека вождение было привычней, чем завязывание галстука. Он вообще чересчур сильно привык к Секу и теперь то и дело ловил себя на излишней симпатии и доверии к Каану — по умолчанию.

— Забыл спросить, — сказал Джек, — ты вообще знаешь разницу между лево— и правосторонним движением? И что мы не в Америке?

— Не вижу никакой разницы, — металлическим голосом отозвался Каан и еще набрал скорость, чтобы проскочить на «зеленый». — Мне все равно уступают дорогу.

— Ты точно собираешься долго жить? — Джек рассмеялся и на всякий случай взял куклу в руки. Конечно, амортизаторы прекрасно компенсировали все действия Каана, но если они куда-нибудь все-таки врежутся, кукла может разбиться. Жаль, если так. — Напомнишь потом, я проведу курс по правилам дорожного движения. Не бойся, они в этом веке совсем примитивные.

— Скорость слишком низкая, — отрезал Каан. За окном мелькнул залив: в Хабе они будут минуты через две, не больше. — Ради конспирации? О вас и так все знают.

— И называют «Чертов Торчвуд», — пробормотал Джек. Он решил не напоминать о ненадежности механизмов двадцать первого века. Каан отметет и этот довод. — Ты сегодня добавил местным немало поводов.

Каан развернулся (в неположенном месте и прямо на глазах у застывшего от такой наглости констебля: бывшие коллеги Энди устроят ему потом) и остановил внедорожник.

Тишина начала накатывать тут же. Джек схватил куклу и со всей возможной быстротой помчался к дверям турагентства.

— Центрифуга! — выкрикнул где-то за спиной Каан. — Положи ее на центрифугу и запусти!

Джек не стал отвечать. Тишина сгущалась вокруг, как кисель. Кукла слишком хорошо настроилась. Оставалось надеяться, что ни Зака, ни Энди в Хабе нет. Все-таки, что бы ни говорил Сек, Джек заботился о своих сотрудниках.

Прежде чем добраться до центрифуги, он разбился еще один раз.

***

На самом деле от куклы теперь мало что осталось: лысая голова с остатками парика, перепачканные грязью фарфоровые ручки и ножки, изорванное тряпичное тело. Она лежала в ковше центрифуги, зафиксированная силовым полем, а сама центрифуга вращалась со скоростью два оборота в минуту. Не слишком быстро, но пока этого хватало. Порой уши все-таки закладывало, но за это время Джек ни разу не разбился.

Каан с лицом, перепачканным засохшей кровью, сидел за терминалом, пристально глядя в экран. Там металось бледное пятно какого-то поля, металось вслед за куклой, не в силах сконцентрироваться для удара.

— Жаль, не видно артронной энергии, — сказал он. — Ты ей очень и очень нравишься, этой кукле.

— Я многим нравлюсь, — ответил Джек, набирая на экране телефона последнее сообщение. Не хватало, чтобы кто-нибудь решил вернуться в Хаб на работу. — Почему бы и не кукле?

— Мне — нет, — коротко отозвался Каан. Его лицо просияло пугающей улыбкой, он ввел дополнительные данные в программу. Если бы у него был рубильник с надписью «эгоцентризм»… Впрочем, Джек уже думал об этом.

— Есть хоть кто-нибудь, кто тебе нравится? — спросил он, усаживаясь на ступеньки. Ответа ждать, наверное, не стоило.

— Конечно, — ответил Каан.

— И кто же?

— Ты его знаешь.

Все-таки в Каане было так много от подростка, несмотря на годы жизни в другом теле. Жизнь в человеческом социуме трансформирует личность совсем в ином смысле, и этой трансформации Каану очень недоставало. Подросток, в которого превратился блестящий вундеркинд, огороженный от реального мира — вот кем был Каан. Шаг за шагом по тонкому льду жизни в человеческом обществе — скользкому и непрочному. Джек жалел Каана. Нет, не жалость, другое — сочувствие. Сопереживание. Но это не мешало поддразнивать его время от времени.

— Доктор? — спросил Джек.

Каан ожидаемо вспыхнул.

— Нет!

Мало ли кого знал Джек. Если подумать, он даже с Императором далеков успел перекинуться парой слов.

— Твои соплеменники? Эл? Я видел ее на фото, такая блестящая девушка, отличная внешность, и ум, не сомневаюсь, тоже. Все ваши потрясающе умны, даже ты.

Каан хмыкнул, проигнорировав явную попытку задеть. Его пальцы порхали над клавишами. Уши закладывало все сильнее. Наверное, скоро опять начнется. И надо будет все-таки спросить, чего такого Каан нашел в кукле.

— Все они — продукт поведения Джеймса МакКриммона. Отвага, самоотверженность, любопытство, жизнелюбие, открытость. Они такие… не такие, как я. Как Сек.

Джек сел ровнее, скрестив руки на коленях. Голос Каана доносился как сквозь подушку, но его все-таки было слышно.

— Это и его описание. Самоотверженный и отважный. И жизнелюбивый, — сказал Джек, не думая, как Каан это воспримет. Плевать. Он и так знал, как Джек относится к Секу.

— О! Он все пробует, ничего не боится, бросается с головой в любое, что его пугает, — прошипел сквозь зубы Каан. — Ты знаешь, что далеки проводят всю жизнь в полной изоляции? Всю жизнь в своей броне? Мне понадобилось несколько лет, чтобы привыкнуть жить вот так! Я до сих пор не переношу, когда меня касаются! А он… Он…

— Потрясающий.