— Да что ты говоришь? И что, ты меня убьешь?
— Лэнс! Уходим, — не глядя на Риддла, скомандовал Гаутама. То, что он назвал Лэнса по имени, означало, что он очень, очень зол и расстроен. Такого не случалось уже лет восемь, со времен последнего кризиса с Дрекком.
Они вышли через открывшуюся дверь — снаружи она выглядела уже не как диван, но как старинный, резной шкаф для одежды. Он с тихим, мелодичным свистом растаял. Они стояли посреди пустого коридора, ведущего в нижний ярус тюрьмы. Гаутама опустил голову, дернул щупальцами и скривился.
— Я мог бы сказать что-то успокоительное, — тихо проговорил Лэнс, — но это не поможет. Ты должен сам разобраться с этим ощущением. Вы оба должны.
— Я ничего не делал, — ответил с горечью Гаутама. — Ничего такого, в чем он меня обвинил! Не вмешивался во время, не крал… нет, я увел тот корабль, но так было нужно.
— Знаю. Ты не стал бы поступать неправильно. У тебя есть собственный кодекс правил, и кража ради кражи не входит в число разрешенного, — сказал Лэнс.
— Я могу поступать неправильно. Как в ситуации с Эстер недавно. Ты сам говорил.
Лэнс моргнул. О чем он вообще говорит?
— Эстер? — переспросил он. — Что за Эстер?
— Эстер Драммонд, аналитик ЦРУ. Мы ездили забрать ее из бункера, и ты сказал… Ты этого не помнишь? Не может быть! — Гаутама выпрямился, крепко сжал губы, и обеспокоенно уставился Лэнсу в лицо. — Это же случилось несколько часов назад!
Лэнс медленно выдохнул. Так. Нужно перебрать факты. При стирании памяти мелкие детали ситуации противоречат сами себе, потому что мозг каждый раз додумывает их заново, заполняя лакуны.
— Я ездил к своему бывшему коллеге. Он дал мне номер. Я позвонил по нему. Оставил «ниссан» у института, пошел пешком. Потом… потом мы были в штаб-квартире, Риддл перезвонил мне, и мы отправились в Вашингтон. «Трубой». Я едва не забыл коммуникатор. Если ты меня не нейралил, то…
— Нет! Не нейралил. И никто другой не мог. Мы все время были вместе.
Гаутама развернулся на каблуках и притопнул ногой. Щупальца быстро, нервно зашевелились.
— Эффект Манделы, — сказал он. — Искажение воспоминаний. Первый признак вмешательства во время. Мортимус прав! Кто-то что-то изменил!
Лэнс включил поиск по базе данных коммуникатора, ввел «Эстер Драммонд».
— Это не эффект Манделы, — сказал он, показывая Гаутаме страничку с данными. — Вот, гляди. Она погибла при исполнении в 2011 году. Мы никак не могли ездить за ней в бункер.
— Эффект у меня, не у тебя, — бросил Гаутама. Он ходил по коридору взад-вперед, безостановочно шевеля щупальцами. — Погибла при исполнении… Погибла. Дерьмо.
— Может, это снова Моффат*? — спросил Лэнс.
— Маловероятно. Но я выясню, кто или что за этим стоит! — Гаутама хищно оскалился, остановился и включил маскировку, снова превращаясь в агента Си, невозмутимого и надежного, как скала. Так непривычно было видеть на этом лице сомнение и грусть. Гаутама помотал головой, зажмурился на секунду и продолжил: — Ты должен отправиться в Кардифф, в Торчвуд, и забрать оттуда агента Икс. Он нужен здесь. Он лучший аналитик из тех, которых я смогу собрать, и в теории времени он разбирается даже лучше меня.
О нет, только не это. Конечно, объект исследований должен находиться рядом, но в этой ситуации скорее сам Лэнс оказывался у него в подчинении, а это, пусть и давало отличную возможность изучить его поведение (и, возможно, помочь Иксу справиться с ОКР), но очень портило нервы.
— Это обязательно должен делать я? — уточнил Лэнс.
— Конечно. Я ведь просил о помощи именно тебя.
— И соврал, — мстительно ответил Лэнс. — Если бы ты сразу сказал мне, что пациент не готов сотрудничать, но помочь ему очень нужно, то я все равно согласился бы. Потому что это ты меня попросил.
Гаутама вздохнул. Извинений от него ждать не стоило, но хватило и виноватого вздоха. Обычно он просто молчал с невозмутимым видом, как будто совсем ничего не случилось: отличный способ сохранять уверенность в себе. Лэнс улыбнулся.
— Хорошо, я его заберу. А что, если он откажется?
— Если он не предоставит убедительных доводов в пользу того, чтобы остаться, просто выруби его и забери силой, — ответил Гаутама и снова улыбнулся — неприятной, словно позаимствованной у мистера Риддла улыбкой.
Комментарий к Уровень С. Эффект Манделы
* - В мультсериале «Люди в черном» действительно есть персонаж по фамилии Моффат, который вмешивался в прошлое, изменяя будущее, так что речь не о Стивене Моффате, сценаристе «Доктора Кто» и «Шерлока».
========== Уровень В. Тонкий лед ==========
Комментарий к Уровень В. Тонкий лед
Иллюстрация к главе:
https://dl.dropboxusercontent.com/s/cj0ghhqnd2zaijt/R_1.png
Кукла выглядела как… кукла. Не середина XIX века, конечно, как утверждала реклама из антикварного магазина, в котором пострадавшая купила эту дивную игрушку. Джек не то чтобы хорошо разбирался в куклах. Он проверил ее, и браслет-манипулятор однозначно ответил: фарфору около сорока лет, не больше. Ткань искусственно состарена слабым раствором танина, попросту говоря — чаем.
Изначально кукол было две: одна рассыпалась на кусочки вместе с владелицей. Та случайно уронила ее. Возможно, уронила. Сейчас вторая, целая кукла, спеленатая пупырчатой пленкой, лежала на соседнем сидении, глядела в потолок нарисованными глазами и совсем не походила ни на инопланетного монстра, ни на загадочный артефакт. Впрочем, многие боятся кукол. Подсознательный страх всегда обоснован, пусть даже его причины кроются в каких-то древних инстинктах.
Джек уже несколько раз проверял куклу по дороге. Манипулятор не сообщил ничего интересного. Никаких полей. Никаких источников энергии. Скорее даже наоборот: энергия Разлома, которая всегда искажала показания манипулятора и на которую Джек обычно делал поправку, сейчас никак не отображалась. Полная полимеризация тела требовала слишком серьезных энергозатрат. Старушка разбилась на очень мелкие кусочки.
Джек, сбавив скорость, обогнул грузовик с мороженым и набрал на смартфоне сообщение: «Ты там не соскучился?»
И усмехнулся, когда практически сразу поступил ответ: «Нет. Но устал. Надоело».
«Ты скоро?» — спросил Джек.
«Да. Мне обещают пять минут. Уже час обещают пять минут».
Не было никаких сомнений, что после ухода Каана в салоне откроют шампанское и споют что-нибудь жизнеутверждающее. Жаль этих несчастных. Каан в принципе редко тратил силы на положительную коммуникацию с окружающими. А сам Джек соврал ему, что это не займет много времени. Тот наверняка затаит обиду и сделает потом какую-нибудь мелкую пакость. Или не сделает, потому что отвлечется на свои великие и непонятные простым смертным (и бессмертным) замыслы.
С другой стороны, теперь Каан хотя бы перестанет жаловаться на то, как сильно ему мешают запутавшиеся волосы — с полным отказом состричь их, потому что «холодно и слишком много физического контакта». Страшно представить, какая у него сейчас передозировка прикосновений. Бедняжка.
Джек остановил внедорожник у края тротуара как раз вовремя: из дверей салона буквально вылетел Каан, остановился, потрогал волосы, заплетенные теперь в дреды, брезгливо дернул плечами, а потом, увидев внедорожник, бросил обжигающий взгляд на Джека.
Джек радостно улыбнулся ему в ответ и помахал. Новая прическа Каану шла. Скоро привыкнет. Она будет напоминать ему о лучших днях в его жизни. Мысль оказалась до приятного злой. Каан залез на заднее сиденье, хлопнув дверью.
— Отлично выглядишь, — сказал Джек.
Сек бы на его месте ответил бы «Ты мне солгал!». А Каан бросил очередной уничтожающий взгляд в зеркало заднего вида и заерзал, пытаясь рассмотреть свои волосы. Хотя и думал то же самое. Они вообще походили друг на друга, как походят родные братья. И так же различались. Джек мысленно вздрогнул от непрошеных воспоминаний. Интересно, Каан так же чувствует свою вину за то, что сделал? Или не следует переносить на него свои человеческие реакции и видеть повторение истории с братом?
