— Чушь! — отрезал Гаутама. — Это ненаучно.

— Но нуль-плата отключила действие чуда, Анджело умер. Значит, это действительно какое-то поле. Ты говорил с Эстер? Она аналитик ЦРУ и знает очень много…

— Она меня боится, — с горечью ответил Гаутама. Эстер прижала ладонь ко рту, чтобы не выдать себя. Неужели ему это настолько мешает? И настолько заметно?

— Ну конечно, боится. Ты же на нее наорал.

— Она тебе жаловалась? Когда? — воскликнул Гаутама.

— Нет, конечно. Просто я тебя знаю, и ты на нее наорал, а теперь жалеешь. Извиниться, само собой, тебе и в голову не пришло. Ты ни перед кем не извиняешься.

Повисла пауза.

— Она тебе нравится! — засмеялся Джек. — Я так и знал. Нравится, признайся, да?

— Замолчи! — буркнул Гаутама.

Эстер, чувствуя, как лицо заливается краской, попятилась по коридору. Потом развернулась и побежала прочь, подальше оттуда. Подальше от этих двоих.

Смех Джека катился за ней, словно пытаясь поймать.

***

— Что это за корабль?

Джек тяжело навалился Эстер на плечо, сделал шаг и остановился. Рука, которой он сжимал ее предплечье, предательски и заметно дрожала.

— ТАРДИС. Классный, да? Лучше не придумаешь, — сказал он, тщательно скрывая боль. Эстер перехватила его удобнее за талию.

— Может, пойдем обратно?

— Нет! И не говори Гаутаме. Ты же знаешь, что он скажет.

— Что тебе рано вставать. И он прав.

— Ерунда, — прохрипел Джек. — Я хочу добраться до консольной. Этот корабль классный, но все самое главное — там.

Эстер нигде не видела пульта управления за все время пребывания здесь, так что Джек, скорее всего, был прав. Но ТАРДИС никогда не пустит их туда, куда не хочет, Эстер это поняла еще в первые дни. А она не хочет, чтобы они нашли пульт, это чувствовалось прямо кожей. Коридор свернул. За углом притаился серый диван и журнальный столик с книгами. Эстер выдохнула, мысленно поблагодарила корабль и помогла Джеку сесть.

Он был чертовски тяжелым, все-таки.

— Ты рассказала Гаутаме про то, что мы нашли? Про семьи? — спросил Джек, откинувшись на спинку. Губы у него совсем побелели от напряжения.

Эстер присела на край столика, вытянула ноги.

— Да.

— И что он?

Эстер пожала плечами. После ее рассказа Гаутама куда-то ушел и с тех пор не появлялся — прошло часов пять-семь, кажется, хотя часы здесь шли неправильно — то слишком быстро, а то стояли, — а ощущение времени сильно сбоило. Эстер определяла прошедшее время только по желанию поесть и поспать — очень ненадежным признакам.

— В библиотеке, наверное, — сказал Джек. Хитро улыбнулся и спросил: — Он с тобой не заигрывал?

— Джек!

Щеки снова загорелись. Гаутама вел себя подчеркнуто корректно. Всегда. И вообще, представить такое… ну…

— Вы, люди этого периода, такие ханжи иногда, — сказал Джек. — Хватит сохнуть по своему приятелю Рексу. Развлекись немного. Вам обоим это будет полезно.

Эстер швырнула в Джека журналом.

— Больно! — возмутился он, когда не сумел увернуться. — Я же ранен, в конце концов…

— Вы что здесь делаете?

Появившийся из-за угла (хоть бы он не подслушивал, как это делала раньше Эстер!) Гаутама остановился и скрестил руки на груди.

— Эстер помогает мне тренироваться, — ответил Джек.

— Я подключил аппарат для физиотерапии. Бегать по коридорам не нужно. У тебя швы разойдутся. Эстер!

Она вскочила, чувствуя себя ужасно неловко. Лицо горело. Гаутама, глядя в сторону, продолжил:

— В библиотеке, на столе у входа, лежит подборка материалов по различным полям. Нужен аналитический отчет. Воспользуйся библиотечным терминалом. Мне нужно сверить результаты. Независимый взгляд.

Хоть что-то знакомое и надежное. Что-то, за чем можно спрятаться.

— Хорошо, — выдохнула она. — Это надо скоро?

— Можно не спешить. Это машина времени, — сказал Гаутама. Потом со вздохом наклонился и помог Джеку встать. — Идем. Я отведу тебя в комнату. И дренаж надо промыть.

— Я думал о крови, — сказал, с трудом дыша, Джек. Он цеплялся за Гаутаму куда крепче, чем раньше за Эстер. Они медленно дошли до угла, свернули, и теперь оттуда доносились только их голоса. — В моей крови нет ничего особенного, но все-таки она запустила… как?

— У меня есть вариант. Силуранский бионормализатор. Мортимус упоминал о нем. Я вспомнил… Нет, хватит, Джек. Щекотно. И невовремя.

— Ханжа. Консерватор.

Эстер помотала головой и поспешила в библиотеку. ТАРДИС, как назло, вела ее туда длинным, неудобным путем, но, когда Эстер добралась до места, щеки хотя бы перестали гореть. И то хорошо.

Стопка материалов насчет полей оказалась в фут высотой. Что ж, даже лучше.

***

— Буэнос-Айрес и Шанхай, — сказала Эстер. Она включила указку; земной шар на экране послушно повернулся, прочертилась вторая ось. — Средняя продолжительность жизни в этих городах близка к средней в мире. Есть две точки… там она совпадает. Эти места соответствуют расположению полюсов бионормализатора.

Гаутама кивнул. Джек, румяный, сияющий улыбкой, сидел рядом с ним, закинув руку на спинку дивана.

— Потрясающе, Эстер. Ты просто звезда. Отличное приобретение для Торчвуда.

— Это самая логичная теория из тех, которые я рассматривала, и самая правдоподобная.

— И она совпадает с тем, что знаем мы, — добавил Гаутама. Он улыбнулся, улыбка ему шла. Эстер все равно считала его пугающим, но… совсем не настолько, как раньше. — Хорошо. Примем за данность, что это силуранский бионормализатор. Как будем действовать дальше?

— Кровь за кровь, — сказал Джек. — Нужно вернуться обратно. Мне и Эстер.

— Не может быть и речи, — сухо ответил Гаутама. — Твоя рана еще не зажила.

— Ведь я — единственный смертный человек в этом мире, и если я не вернусь, то что будет?

Гаутама глубоко вздохнул и посмотрел в потолок.

— Но это правда! — воскликнула Эстер, догадавшись, к чему ведет Джек. — Если судить по твоей базе данных, бионормализатор ориентируется по данным среднего существа, и кровь Джека сможет обнулить настройки, сбросить их до базовых. Тогда чудо закончится, и люди снова начнут умирать! Мы обязаны вернуться!

— Вы можете подождать еще неделю или две, — сказал Гаутама. — Пока его рана не заживет.

— Но это будет неправдоподобно, — возразил Джек, — если я вернусь полностью здоровым через две-три недели, а мы не можем ждать. Позже будет поздно. Кризис нарастает с каждым днем.

Гаутама мрачно молчал, глядя перед собой. Он очень не хотел их отпускать, он беспокоился. Эстер крепко зажмурилась. Ей теперь тоже не хотелось уходить отсюда. Из тепла, спокойствия, легкого неудовольствия ТАРДИС. От уютной спальни, от книг всех времен и планет, от проигрывателя с виниловыми пластинками шестидесятых годов двадцатого века, от кухонного молчания через стол. От мороженого. От случайных улыбок.

Но она сама сказала, что никто, кроме Джека, им не сможет помочь.

— Да, мы должны возвращаться, — сказала Эстер.

Гаутама кивнул.

— Тогда у вас есть еще восемь стандартных часов на сборы.

Он встал с дивана, посмотрел на Джека, потом на Эстер.

— Вас вернуть туда же, откуда я вас подхватил?

— Нет. В Шотландию. Плюс две недели от момента, когда Эстер тебя вызвала, — быстро ответил Джек. — Все мои сотрудники в Британии, а там есть место, где меня приведут в норму и не выдадут. И кровь сможем собрать.

— Хорошо, — сказал Гаутама и вышел из библиотеки.

Джек широко, хитро улыбнулся и наклонился вперед, опираясь локтями о колени.

— Только не начинай опять, что я ему нравлюсь, — немедленно сказала Эстер. — Прекрати. Это теперь не важно.

— Я и не собирался, — ответил Джек и подмигнул ей.

***

— Сможешь дойти? — спросил Гаутама.

— Конечно, — ответил Джек. ТАРДИС вычистила и починила его шинель, а вот рубашку пришлось брать новую, из огромного гардероба, в котором Эстер однажды чуть не потерялась.

Консольная — терра инкогнита, Эстер здесь была всего однажды, — сияла яркими огнями. Высокая, изящная колонна в центре светилась теплым золотым светом. Это ее сердце, поняла Эстер. Сердце ТАРДИС. Такое красивое.