– Лилька, ну ты… – она не знала, что сказать, жёсткие слова осуждения почему-то замирали на губах. – Разве можно, он же преподаватель! Преподаватель, не какой-нибудь мальчишка! Улавливаешь разницу? И старый, к тому же…

– Двадцать пять лет, наверное… Лерка, а дальше-то… Он лифчик мне расстегнул, футболку загнул вверх… И так на грудь мою посмотрел… Я таких взглядов не видела никогда. Руками накрыл обе груди, вздохнул глубоко… Гладил, целовал, покусывал, снова гладил…

– Хватит! – Лера не могла больше её слушать, от этого рассказа у неё нежно сжималось что-то внутри, она вспоминала Алекса, его губы на своей груди и хотела этого снова, хотела немедленно.

– Лерка, это ещё не всё, он и туда забрался… руками… Не расскажу – умру… – она закрыла раскрасневшееся лицо ладонями, затихла.

– Туда?! – опустив голову вниз, указала взглядом.

Лиля обречённо кивнула.

– И ты позволила?! Ну, знаешь, дорогая подруга, это ни в какие ворота…

– В том-то и дело, что я хотела этого! Я порочная, да?

Пожилая женщина прошла мимо, осуждающе покачала головой, услышав Лилькины слова, зашла в подъезд. Они помолчали. Поднимался ветер, гоняя по двору опавшие листья.

– Сейчас самое страшное расскажу, – тихо произнесла Лиля, на её лице отразилась странная решительность, наверное, с таким выражением на лице бойцы идут в смертельный бой.

– Куда уж больше, – хмыкнула Лера, ей было не по себе, она не знала, каких ещё откровений можно дождаться от слетевшей с катушек подруги.

– Его пальцы… – она наклонилась к подруге, зашептала горячо, Лерино лицо окаменело.

– Всё, хватит, не хочу больше слушать! Ты узнала, какое наслаждение бывает от любви, так? Давай закончим на этом. Я совсем заледенела, – она хотела сказать, от тебя и твоих рассказов, но не стала, и так ясно.

– И ты мне так ничего и не скажешь? – на улице совсем стемнело, но Лера увидела, что сверкнули обидой Лилькины глаза.

– Скажу, что не в восторге от твоих приключений, – ледяным тоном ответила она подруге. – Но у тебя своя голова на плечах.

Не сказав больше ни слова, Лилька повернулась к ней спиной, быстро пошла прочь. Только сейчас она осознала, что правда, сказанная близким человеком, бывает вдвойне обидна. Девушка ещё не знала, что у жизни для неё ещё много-много обид в запасе…

* * *

Владислав был страшно зол на самого себя. Сердитый, он мерил шагами свою маленькую стерильную кухню с белыми стенами и белой мебелью, пытался успокоиться. По щекам ему надо бы нахлестать и руки поотрывать! Чтоб не лезли эти похотливые руки к нежному телу юной студентки, совсем ещё девчонки. Но и она хороша – второй год Владислав то тут, то там натыкался взглядом на быстрый внимательный взгляд второкурсницы Лилии Брянцевой.

Он включил чайник, зашумевший весело, этот звук сразу же добавил уюта позднему вечеру. Воспоминания о том инциденте в тренерской не давали ему покоя. Девушка с двумя мячами в руках, неожиданно заглянувшая в это крохотный кабинет, была так привлекательна, что у Владислава было никаких шансов удержаться, чтобы не обнять её со всей страстью молодого здорового самца. Его руки помнят тепло девичьего тела, его изгибы, тайные места, нежность которых не описать словами. Его глаза сохранили в памяти маленькую грудь с задорно торчащими сосками, весёлый розовый лифчик с цветочками… У Владислава перехватило дыханье, его плоть восстала, снова и снова желая эту девушку.

А если Лилия расскажет завтра обо всём, его могут выгнать с позором… Как он об этом не подумал, когда задирал футболку понравившейся девчонке? А она, что ж она не сопротивлялась, не дралась, пытаясь вырваться? Замерла в его руках…Податливая, как воск…

Щёлкнул, отключившись, чайник. Владислав достал пачку чая, тридцать шестого, индийского, ещё из старых запасов и банку с травами. Он был ценителем и знатоком хорошего чая, обладая тонким вкусом, умел распознать особенные вкусовые оттенки разных сортов любимого напитка. Вон, на полке, его коллекция, красочный ряд баночек с чаем разных сортов, добываемых всеми правдами и неправдами. Но сегодня любимый каждодневный ритуал – вечернее чаепитие, как достойное завершение дня – не радовал.

Зазвонил телефон. Лариса? Или уже начались неприятности? Мужчина взял трубку. Услышав знакомый женский голос, облегчённо вздохнул.

– А кто-то очень скучает, – начала Лариса, не здороваясь. – Ключевое слово здесь, как ты догадываешься, очень… – Её мурлыкающий голос, так нравящийся ему, сейчас почему-то раздражал.

– Лариса, как ты? Как малышка?

– Всё под контролем, дорогой, – она понизила голос. – Так я приеду?

– Знаешь, я сегодня в умотанном состоянии, Ларис. Тебе нужен усталый хмурый мужчина?

– Нужен. В любом состоянии, – снова прошелестел в трубке её интимный шепот. – Моя новая кружевная комбинация взбодрит тебя и твоего маленького друга.

Владислав поморщился, пошлости в его любовнице через край. Он сделал глоток чая, потом ещё один, надо пить, а то остынет. Тёплый чай, как тёплая водка – хуже не бывает.

– Ларис, давай завтра, а? Завтра я буду, как свежий огурец. Распечатаем Рижский бальзам, Жорик прислал, расстарался.

– Скучный ты, Славик, – Владислав представил, как она надула губки, накрашенные любимой коричневой помадой, в руках вечный Pall Mall, и пепел, вовремя не стряхнутый в пепельницу, дрожит на кончике сигареты.

С восемнадцати лет Владислав не знал недостатка в женском внимании. Его широкие плечи, высокий рост или приятная улыбка были тому причиной, но любая понравившаяся ему девушка быстро становилась его подружкой. Иногда он смотрел на себя в зеркало, недоумевая, что они в нём находили? Лицо грубоватое, как из камня высеченное, волосы торчат жёстким ёжиком, глаза колючие, смотрят строго и насмешливо. «Не знаю, что, но девушкам видней», тут Сюткин прав.

«Ты весь такой ладный», – сказала как-то Дина, целуя его плечи. Соседка Дина – его первая, первая, обратившая внимание на нескладного юношу. Эта яркая блондинка с грудью впечатляющих размеров была старше его на сумасшедшие девять лет. Как-то разговорилась с ним на лестнице, у почтовых ящиков, зазвала пить чай. На Динином голубом диване всё и произошло. Слишком быстро, Влад и понять ничего не успел. Помнит только, как уткнула она его голову в свою пышную грудь, как будто игрушку дала ребёнку. У него сердце тогда чуть не остановилось от счастья. Целовал, тискал этот драгоценный подарок, а Дина смеялась гортанно, закинув голову. Потом она разделась вся, медленно, дразняще, к нему подошла вплотную, а он голову вниз опустил, не мог наглядеться на открывшуюся перед глазами картину. Протянул задрожавшую руку к этой ослепительной, впервые увиденной женской красоте…

С Диной они встречались полгода. Ненасытная она была, подстерегала его на подъезде, уводила к себе. С ней он изучил многие секреты любовной игры, познал тайны женского тела. Влад похудел так, что мать забила тревогу, устроила скандал, когда сердобольная соседка открыла ей, чем занимается примерный сын-первокурсник после института.

Потом была целая вереница женских лиц и тел, красивых и не очень. Зиночка, Алиса, Вера, всех уж и не вспомнить. Он срывал цветочки с новых отношений, потом, когда новизна проходила, бросал, равнодушный к их слезам и страданиям.

Владислав вылил в раковину остывший чай, подошёл к окну. С высоты шестого этажа он любил смотреть на небо, такое разное и не надоедающее никогда. Облака, похожие на дым, черноватые и неопределённые, без чётких контуров, клубами теснились на горизонте, обещая хмурый день. Завтра он должен извиниться перед девочкой с цветочным именем Лилия, умолять будет, чтоб простила. Влад усмехнулся, честно сказать, умолять – это то, что он умеет меньше всего. Не научили. Но он очень постарается, да помогут ему небеса…

– Да не хочу я никого никуда звать!

Мать стояла перед ним с билетами в руках, уговаривая сына пригласить Киру на концерт «НА-НА». Какая «НА-НА», если недавно ему удалось попасть на грандиозный, фееричный концерт самого Майкла Джексона! Этот гений музыки и танца, отработав концерт в непрекращающийся ливень, говорят, даже гонорара не потребовал! После той встречи с королём поп-музыки Алекс больше и не взглянет ни на одного певца, разве что Боб Дилан или Скорпионс снова в Москву пожалуют.