– К тому же в пятницу, мам, у меня соревнования по картингу, – Алекс привёл железный довод. – Тренер сказал, что уважительная причина неявки – смерть!

Шутка не произвела впечатления на Елену Станиславовну, она продолжала настаивать на своём. Точку в споре матери и сына поставил отец.

– Позвонишь! Пригласишь! – тяжело дыша, отец сердито взглянул на Алексея. В последнее время одышка всё больше мучила его. – Меня ещё в должности не утвердили, всё от этого заср…Михал Алексеевича зависит. Пролечу с этой должностью – кончится наша сладкая жизнь. На сухари сядем!

Мать испуганно зажала рот рукой. Алекс усмехнулся, да мамины цепочки-кулоны продать – им и на булку с маслом, и на тортики к празднику денег точно хватит.

– Ладно! НА-НА, так НА-НА, – чтоб отец не нервничал, Алекс предпочёл согласиться, в конце концов, в этой жизни всегда приходится чем-то жертвовать.

Потерпит. Зато вечером, перед сном он будет думать о самой лучшей девушке на свете, её глазах-изумрудах, её тёплой груди, которую так хотят трогать его нахальные руки. Будет вспоминать о вчерашней прогулке вдоль Москвы-реки, о том, как они шагали под дождём по лужам, прячась под большим чёрным зонтом и целовались, целовались…

«Как удачно расположен концертный зал «Россия», хоть это радует, – думал Алексей, направляясь к месту встречи с Кирой, – тут тебе и Красная площадь, и Василий Блаженный, и Зарядье, просто самое сердце столицы. Да, Москва хороша, в любое время года… Здорово, что мы вернулись». Тут его мысли приняли другое направление, менее радостное. Вернулись, но что-то не так у них дома, родители вечно ссорятся и, похоже, ненавидят друг друга. Из обрывков их случайно услышанных разговоров Алексей понял, что это связано с Лондоном. Что-то там произошло, серьёзное и неприятное, что им даже пришлось уехать, за это что-то мать и пилит отца.

Киру он увидел сразу, такую попробуй, не заметь. Хоть он тоже ничего выглядит, лондонский шик ещё сохранился, но эта… Красное пальто, чёрный берет, симпатичная и явно дорогая сумка в руках. И стояла не где-то в уголке, а прямо посередине человеческого моря, плотного людского потока, направляющегося в концертный зал. Алекс подумал, что, если б он сейчас не подошёл, её обязательно увёл бы кто-то другой. Да, надо признать, таких, любят.

– Привет!

Кира оглянулась, смерила его снисходительным взглядом, кивнула по-королевски. Мать настаивала, чтоб он пришёл с букетом. Вот бы по-дурацки сейчас выглядел, болван болваном, перед этой, задирающей нос, девицей.

Они устроились на шестом ряду, мать выбрала замечательные места, не пожалела денег. Сидели молча, ожидая начала, рассматривая пёструю публику.

– Тебя за мной приударить попросили? – не поворачивая головы, вдруг спросила Кира. – А сам, не интересуешься моей персоной? – теперь она повернулась к нему всем телом, с вызовом взглянув в глаза.

– Неудобные вопросы задаёте, сударыня, – пытался отшутиться Алекс, он растерялся, не зная, что ответить.

Вот, чёрт, что за дурацкая ситуация.

– Кира, ты всегда так прямолинейна? – он пытался сообразить, что ещё можно сказать, чтоб не казаться полным идиотом.

– А ты всегда уходишь от ответа? – парировала она.

На его счастье заиграла музыка, спасительный концерт начался. Сначала Алекс демонстративно игнорировал то, что происходит на сцене, смотрел вполглаза, но постепенно увлёкся. Да что со страной происходит! Это ж просто какая-то сексуальная революция! Как одеты, как двигаются эти горячие и красивые парни, девчонки в зале просто сходят с ума… Ещё и поют бархатными баритонами, особенно этот, Политов…

Наступивший антракт потребовал от Алексея каких-то действий. Буфет, это так банально, это потолкаться в толпе, стоя выпить чашку чая или кофе, умудрившись не пролить на себя содержимое, что удается не всегда…

– Пойдём в буфет? – он решил предоставить выбор девушке.

– Предлагаю на сегодня закончить с развлечениями, – ответила Кира, поднимаясь с кресла.

Удивила. Да, эта умеет быть оригинальной. Не заскучаешь. Но не слишком ли много плюсов он нашёл в опасной девушке Кире?

– Мы уходим, да?

Кира кивнула, пошла к выходу, намеренно забыв сумочку в кресле. Алекс шёл сзади с женской сумкой в руках, снова чувствуя себя неловко. Какой-то маленький паж…Умеет же девчонка поставить человека в дурацкое положение! С ней, как на вулкане, всё время опасайся подвоха.

В такси под её насмешливый взгляд Алексей ухитрился сесть на переднее сиденье. Проигнорировал место рядом с ней, струсил. Пусть так, иногда полезно быть трусом. К счастью, ещё минут пятнадцать езды по вечерней Москве, и этот странный вечер закончится. Правда, у него такое предчувствие, что эта девчонка ещё добавит ему проблем. Но сегодня, видит бог, он сделал всё, чтобы держаться подальше от непредсказуемой и своевольной Киры Бойко.

* * *

– Сегодня ты, Валерия, играла очень хорошо, – удовлетворённо улыбнувшись, Алла Юрьевна закрыла растрёпанные ноты, встала с кресла.

Удивлённая и обрадованная, едва не выронив смычок, Лера стояла застывшим истуканчиком перед своим педагогом. Редко, очень редко хвалила учеников самая строгая на всём белом свете учительница музыки Алла Юрьевна Лобоцкая. Чаще им доставалось по первое число за неверную ноту или за недостаточное усердие. Она и самого Давида Ойстраха отругала бы, нашла б за что. Когда-то Алла Лобоцкая была подающей надежды скрипачкой, но сломанная в февральский гололёд рука, перелом со смещением поставили крест на её будущем. Скрипачкой стать не получилось. Похоже, ей ничего не оставалось делать, как стать великим учителем музыки, которого знала вся Москва.

Лера поздно начала учиться играть на скрипке. «Накатило», – сказала мама, узнав о её желании поступить в музыкальную школу. Наверное, походы в филармонию, которые любила устраивать их классная руководительница, сыграли здесь решающую роль. Втайне Лера сомневалась, была ли она права тогда, несколько лет назад, когда поступала в музыкальную школу. Сил это забирало немерено. А связать жизнь с музыкой в непредсказуемое время в неспокойной стране уже не получится, она выбрала более серьёзную профессию.

Сегодня Лера играла один из Каприсов Паганини, композитора, так любимого ею. Смычок легко и вдохновенно летал по струнам, создавая грустную и чувственную мелодию. Увлечённая красивой музыкой в какие-то фантастические дали, она думала об Алексее, своём парне. Можно ли его так называть, или она торопит события? Вопрос… А она так хотела бы быть его девушкой…

Но потом Лерины мысли приняли другое, какое-то совсем неправильное направление. Она вспоминала его смелые, горячие поцелуи, но хотела ещё более смелых, совсем на грани допустимого. Чтоб целовал её всю-всю, держа в своих объятиях, чтоб можно было ощутить губы Алекса на своём животе, на белой незагорелой полоске…Чтоб целовал эту полосочку мелко-мелко, сладко-сладко и мучительно долго… И захлёбывалась скрипка в Лериных руках, творя виртуозную музыку, повторяющую её фантазии…

Ну, вот, наколдовала! На следующий день перед занятиями Алекс сунул ей в руки записку. С замиранием сердца Лера развернула маленький четырёхугольник, прикрывая его ладонями. «Буду ждать в четыре у твоего дома. Оденься потеплее. Целую. Алекс». И смешной цветочек, нарисованный неумелой рукой. Так хотелось прижать к губам этот листочек, там, где написано удивительное слово «целую», но она не будет давать повода для лишних разговоров об их отношениях. Не дождутся!

В перерыв она пыталась выяснить, в какое загадочное место им предстоит отправиться, но Алексей не выдал ей этой страшной тайны, лишь загадочно улыбался.

Стёганая тёплая куртка, старенькие дутики, бывшие на пике моды года три-четыре назад – Лера была готова к любым сюрпризам, которые может предъявить ей жизнь. А вот и первый из них, без пяти в четыре, выйдя из подъезда, она увидела такси. И Алекс махал ей рукой из приоткрытой дверцы.

Мамочки! Лера молила бога, что никто из соседей не заметил, как она запорхнула на заднее сиденье машины прямо в объятия какого-то парня.