– Ты… ты это видел? В бокале был яд…

– Кто вино наливал, заметила?

– Из общего бурдюка, потом стакан передавали с другого конца стола, но в руках держали все… Неужели кто-то из наших? Меаде… Ойра… Онни… ты…

– Вейм, успокойся. Если бы кто-то из нас хотел отправить тебя к мужу, тебя бы грохнули еще в море: прирезали горло и концы за борт. Возможность была у всех. Так что наши ребята вне подозрений. Но факт остается фактом: это уже вторая попытка отправить тебя на тот свет за последнюю неделю.

– Если считать сожженный корабль, то уже третья. И при этом каждый раз помогает Стилмат.

– Это ЕГО ты видела в кубке? У тебя аж лицо вытянулось.

– Да.

– Неплохо было бы побеседовать с водяной ящерицей, – Задумчиво проговорил Ирсен, набрасывая на плечи Вейм плащ.

– Он не собака, на имя не отзывается. Но, похоже, он единственный знает, что здесь происходит.

Вейм замолчала. Теплый плащ, рассчитанный на морской ветер и ледяную бурю, не грел.

Ну если это отец…– добавила она после паузы.

– Не говори глупостей… Если не видишь реального врага, не стоит кидаться на мнимых. Ты где ночевать будешь?

– У Эйтель.

– Хорошо, я отправлюсь со своими ребятами в замок. Хаген нынче важная шишка, и ему нужна свита, и хотя бы один переводчик. Ойру, Отти Оруженосца, Меаде Облачко, близнецов Марти и Матти и Илану с сыном оставлю тебе. Тетка сильно ругалась, что мы ей всю малину попортили?

– Рвала и метала. Лучше б просто убила, – ответила женщина, натягивая туфли на окоченевшие ноги. Ступни мерзли на каменном полу, а вино давно не грело. – Ирсен, знаешь, что раздражает больше всего? То, что я ничего не понимаю. В Драгонхолле было проще: есть союзники и противники. Одним помогаешь, других – давишь. А тут … Мне не всегда будет так везти, Ирсен. Однажды Стилмат не успеет: и меня грохнут, а я даже не узнаю кто и за что.

– Не нервничай, Вейм… Нынче кубики твоей судьбы бросают боги. Тебе нужно только покориться судьбе и надеяться, что кости лягут удачно.

Вейм фыркнула, закутываясь в плащ.

– Удачно… но не игральные кости Богини Судьбы на стол предсказаний, а мои в сухую и теплую могилку. Я не доверяю богам. И не хочу, чтобы они слепо вершили судьбу. Это моя жизнь и я не люблю, чтобы посторонний решал за меня.

– Вейм, не все в этой жизни бывает, как нам хочется.

Вейм тяжело вздохнула.

– Ничего, все наладится,– Ирсен нежно по-отечески обнял Вейм. – Пойдем, ато остальные будут волноваться.

– Устала я….

– Пойдем Вейм. Позже отдохнем.

В зале все так же тихо и заунывно играла музыка, неспешно вели беседы благородные господа, и вымучивал старые шутки запыхавшийся шут. Громко веселились лишь на концах стола: играли в кости, пили и пели. Ряды гостей постепенно редели. Кто-то мирно спал, развалившись на лавке, свалившись под стол или опершись о бок более крепкого соседа; кого-то из особенно шумных вытолкала из зала стража; кто-то ушел продолжать вечеринку в одну из теплых таверн гостеприимного квартала удовольствий.

Макс и Йохан незаметно для окружающих влились в компанию. Когда Вейм вернулась, Йохан и Олли Долговязый что-то наигрывали на лютнях в четыре руки, ежеминутно поправляя друг друга. Высокий бледный и худой, словно богомол, Олли возвышался над низким упитанным и розовощеким Йоханом. Длинные и быстрые пальцы Олли постоянно спешили извлечь звуки из струн маленькой лютни, смотревшейся игрушкой в его широких ладонях, в то время как полные пальцы Йохана неспешно ползали по инструменту. Несмотря на очевидные различия, играли музыканты на удивление складно. Макс, пересевший к дамам, развлекал Ойру, Меаде и Илану сплетнями из жизни двора. Ойра с трудом понимала шутки, но громко смеялась, а Меаде краснела и тушевалась в присутствии незнакомого мужчины.

– О, моя прекрасная фея…– Поднялся Макс из-за стола, увидев Вейм. В свете чадящих факелов ее бледная, отливающая зеленоватым оттенком кожа, приобретала здоровый оттенок.

– Я что-то пропустила? – Презрительно вскинула бровь Вейм.

– Молодой человек такой забавный,– не переставая улыбаться, проговорила Ойра на драго. – Если бы он не был таким бабником и волокитой, я бы сказала, что он ничего…

– Так что же тебе мешает, – ответила Вейм. – Забирай… Тряхнешь стариной… развеешься.. К тому же, он родственник короля: составишь компанию Хагену там, в середине стола.

– Дамы… дамы… не ссорьтесь….– Миролюбиво обнял Вейм и Ойру Макс, понимая, что разговор идет о нем.– Меня на всех хватит.

– Ссоримся? Из-за Вас Максимилиан? Вы что-то слишком высокого мнения о себе, – фыркнула Вейм, презрительно сбрасывая его руку со своего плеча.

– Вейм хотела сказать, что сильно утомлена сегодня и поэтому немного раздражительна, – быстро проговорил Ирсен.– Ойра, Меаде, Отти Оруженосец и Олли вы ночуете у госпожи Вейм, а мы составим компанию Хагену.

– Вы что, так рано уходите? – Удивился Йохан.

– Госпожа Вейм рано ложиться спать… – Пожал плечами Ирсен.

– Я с вами.… Провожу прекрасных дам…– Вызвался Макс.

– Догоняй,– фыркнула Вейм. Она резко развернулась и направилась к выходу.

– Ойра, присмотри, за ней, – попросил ведунью Ирсен.

– Хорошо, – кивнула Ойра. – Я пробовала определить яд, но он быстро разложился, превратив жир в стекло. Отличное было зелье: съел свиную ножку и выпил винишка – стакан острых осколков в желудке тебе обеспечен. Ребятушки уже расспрашивали виночерпиев и слуг, но все без толку. Мы сидели на проходе: слишком много народу крутилось рядом. Никто ничего не видел, а допрашивать мы не могли: это не драконовы земли, тут свои командиры. И еще… Макс и Йохан ничего не заметили: я наплела, что вино прокисло, а кристаллы – осколки от склянки с маслом. Слава богам, эти олухи пьяны и готовы верить в любой бред.

– Вейм подозревает кого-то из наших.

– Думаешь, кто-то решил, что «вещь» у нее?

– Не знаю. Лишь бы не догадались о нас. Я бы совсем избавился бы от нее, как и хотела Маа.

– Нельзя,– покачала головой Ойра. – Нельзя уничтожать «вещь». Она создана не нами, и не нам распоряжаться её судьбой.

– А Стилмат?

– Он, будучи драконом, может что-то почувствовать, но знать наверняка… нет. Ирсен, у нас больше вопросов, чем ответов. Уже поздно, давай поищем ответы завтра.

– Да, Ойра, удачи,– они обнялись на прощание, и женщина неспешно пошла в ту сторону, где скрылась со спутниками Вейм.

       Вейм снился Драгонхолл, его высокие шпили, серые камни, омытые изумрудными волнами студеного северного моря, низкие серые тучи, плывущие по осеннему серому небу. Во сне она видела себя на одном из больших валунов, торчащих из серого песка у самой кромки воды. Ей восемнадцать лет. Она только что вышла замуж и переехала в драконовы земли. Она сидит на камне, обхватив колени, и смеется. Ветер треплет каштановые волосы, и море солеными брызгами блестит на кожаных сапогах. Он сидит рядом и, хитро улыбаясь, что-то рассказывает. Его волосы давно поседели от возраста, но что значит возраст для дракона. Он выглядит как двадцатилетний юноша, только в уголках зеленых глаз притаились морщинки. Шум прибоя глушит голоса.

– Вставайте прекрасная леди, вставайте… Уж солнце пробудило лесные полянки и зайчиков, что скачут на лугу… – Пропел мужской голос. – И зайчиков …. и зайчиков… – подхватил еще один.

Вейм открыла глаза, сознание неохотно отпускало виденье, цепляясь за сон, который исчезал в реальности, как исчезает капля благородного вина в бокале бормотухи. Реальность же представляла собой комнату с большим окном, выходящим на улицу. На улице пьяница дурным голосом орал песню про зайчиков. Второй пьяный подыгрывал ему на лютне, подпевая припев.

– Макс…– Прошипела она. Замотавшись, плащ, женщина подползла к окну. – Твою же ж мать-королеву!

– О прекрасное создание, ты проснулось,– прокричал мужчина и помахал букетом увядших ландышей, который до этого держал под мышкой. Несмотря на короткий сон и обильные вечерние возлияния, Йохан и Максимилиан были словно лесные цветы на рассвете: свежи и прекрасны. Организмы профессиональных тусовщиков прекрасно справлялись с последствиями многодневного недосыпания, беготни за дамами, ежедневных попоек, и других развлечений.