– Все в порядке, в городе они. Мальчики,– проговорил Ирсен, доставая из-за пазухи оловянный ключ. – Это конечно не царские покои, но передохнуть нам хватит. На четвертом этаже первый номер налево. А ты Хаген садись. Дело есть.

– ПередохнУть или передОхнуть? – Съязвила Вейм.

– Передохнуть,– вручая ключ Отти, уточнил Ирсен. – Там есть вода в рукомойнике, баня внизу, постель вечером принесут. Отдохните с дороги. Еще кружечку! – Зычно крикнул старый пират дородной хозяйке, выплывшей из-за стойки, словно груженная торговая баржа. Женщина вытерла полные пальцы о сальные волосы собранные куцым пучком на массивном затылке и, кокетливо поправив грязный малиновый передник, медленно поплыла в сторону кухни. Через некоторое время трактирщица появилась с большим подносом, на котором стояла одна единственная кружка. Наклонившись над столом так низко, что казалось, что ее большая грудь вот-вот вывалится из глубокого декольте, она медленно поставила кружку на стол. Удостоверившись, что господам ничего больше не требуется, она улыбнулась на прощание, обнажив два ряда золотых зубов, и покачивая полными бедрами, поплыла обратно за стойку.

– Ирсен умеет очаровать любую женщину. Вне зависимости от размера, возраста и пола.

– Вдова, мужа недавно потеряла,– сухо прокомментировал Ирсен. – Его колесовали на той неделе за организацию азартных игр без документа от городского магистрата, а предыдущей муж с пристани свалился, когда в сильном подпитии из гостей домой возвращался. Муж, который был до него, к соседке сбежал, но с ней он недолго прожил: капусточкой несвежей отравился.

– Мда, опасная женщина… Ты должен крепко подумать, Ирсен, прежде чем соберешься стать её очередным супругом!

– Чур… чур… чур меня… Не нашелся еще хомут на мою шею. Я еще на воле побегаю!

– Ага, в поисках приключений на собственную задницу. Соглашайся, – протянула Вейм, внимательно рассматривая стакан. – Тут тебе трактир, сортир и теплый кефир. И никаких нервотрепок с караванами, никакой холодной воды плюхающей в сапогах, набившей оскомину вяленой рыбы и полного отсутствия нормальных женщин в течение длительного времени. А ты Хаген пей, тебе такая красотка с приданым в виде маленького семейного бизнеса не скоро обломится.

      Хаген с недоверием покосился на треснутый стакан с отбитыми краями, презрительно скривив лицо, принюхался. Видимо, пиво отдающее самогоном, не внушало мужчине доверия. Он еще раз кинул взгляд на кружку и достал серебряную флягу с именным вензелем.

– Хаген, будь проще, и народ к тебе потянется, – потянулась Вейм, разваливаясь на стуле. Пиво уже ударило ей в голову и приятным теплом разлилось по телу.

Хаген скривился и отвинтил крышечку.

– Рассказывайте, – проговорил он, делая глоток.

– Ирсен хочет нас бросить: забрать своих людей и свалить с караванщиками.

– Ирсен, за такой поступок ты бы сам себя повесил на самой высокой рее. Да не просто повесил, а предварительно срезал кожу со спины и посыпал бы раны перцем.

– Хаген, нам надо разделиться. Ты видел команду? Ладно Ойра, Илана и мои ребята. … А что мы будем делать с другими? У нас в команде есть два кузница, пекарь, крестьяне и винодел, золотошвейка и семейка разорившихся торговцев. С ними-то что делать? Их можно потащить в Таммивиль, но никак ни в необжитые земли.

– Во-первых, Ирсен, они взрослые люди и знали, на что идут. Я не обещала, что будет просто. Во-вторых, позволь им самим решать. Тот, кто захочет остаться – пусть остается, а кто захочет уйти – это его личный выбор, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы они хорошо устроились на новом месте. Ты, Ирсен, – другое дело. Без тебя мне будет очень сложно.

Ирсен усмехнулся.

– За людей не переживай, я их за этим в город и отпустил: посмотреть, потолкаться среди местных, на рынке побывать, город посмотреть. Вечером соберемся, обсудим, что дальше делать будем. Ойра пусть богов спросит.

– Вот и замечательно! Мы с Хагеном к отцу вернемся: надо с тетушкой Эйтель поговорить, может, замолвит словечко перед нужными людьми. Отца просит об этом бесполезно. Он мне ясно указал, что мое место – в конце стола, и больше мне рассчитывать не на что. Попробую рыпнуться – посадит под домашний арест: это мы уже проходили. А я слишком стара, чтобы сидеть в холодной башне обозревая окрестности на много миль вокруг, словно дятел на сосне. Людям скажи, чтобы были поаккуратнее: лишнего не болтали, мое имя не упоминали. Здесь иностранцев много, найти всех, приехавших со мной будет очень сложно. Кстати, Хаген, я тут мальчишке серебряный задолжала. Что-то он за платой не идет.

– Серебряный? Да я этому белобрысому золотой отдал!

– Эх, Хаген, Хаген, – проворчал Ирсен, покачивая головой. – Я за сумму вдвое меньшую снял комнаты в трактире на три дня на всю нашу веселую команду и накормил их завтраком. И ты будешь нас обвинять в растрате!

– Кстати, Ирсен. Что ты говорил про паломников?– спросила Вейм.

– Да легенда наша основная такова: мы паломники и приплыли из дальних мест, чтобы посетить все храмы в этих местах.

– Ирсен, ты на подаянии разоришься.

– Ну, посещение храмов – полезное занятие. Храм – не рынок, и не трактир, а богам угодное заведение. Туда и благородные господа ходят. В нашем мире за все нужно платить, и за новые связи тоже.

– О, да… так же в храме можно поблагодарить богов, а не только нужных людей отлавливать. У тебя случайно не завалялся ключик от еще одного свободного номера? Мне б вздремнуть перед обедом, чтобы к вечеру выглядеть, словно майская роза.

– Такая же бледная? – усмехнулся Ирсен. – Постучишься к Ойре. Они с Иланой заняли четвертую комнату с конца, дескать, там вид хороший. Девушки насколько мне помнится на рынок ушли, а вот сын Иланы вроде бы спит: так что ты стучи громче.

Вейм изобразила на лице благодарную улыбку и, покачиваясь, словно флюгер в ветреный день, побрела к лестнице, облезлые ступеньки которой были видны рядом с баром. За стойкой трактирщица монотонно протирала грязной тряпкой стакан и улыбалась, отрешенно глядя немигающим взором в середину зала. Она ничего не сказала, когда Вейм, походкой морячка во время качки, прошла мимо.

Свет на ступени проникал только через открытое окно в крыше таверны и его едва хватало. Спотыкаясь пляшущие перед глазами ступени, Вейм миновала два этажа. Ноги плохо слушались, уши заложило, перед глазами раскачивались перила изъеденные жуками, лестничные пролеты, а в голове было приятно, тихо и пусто. Поднимаясь со второго этажа на третий, она задела плечом целующуюся парочку. Испуганный визг полуодетой женщины, прижатой к стене напористым кавалером, чуть прояснил убаюканное пивом сознание, выдернув из сладкого дурмана. Времени проведенном в сознании хватило ровно на то, чтобы сопровождаемая ругательствами Вейм добралась до комнаты Ойры и, не раздеваясь, плюхнулась на тюфяк, разложенный в углу. Железная кровать, стоящая перед окном была занята: на ней посапывал Ильмар, сын Иланы.

Вейм снился Драгонхолл, чьи башни-иглы прорезали шпилями северное небо, делая замок похожим на ощетинившегося дикобраза; серые полированные камни стен; ровные выложенные серым ракушечником дорожки в саду; подвесной замковый мост в виде драконьей пасти переброшенный через широкий ров, наполнявшийся водой только во время весенних ливней, когда мелкие горные речушки превращались в ревущие потоки сметающие все на своем пути; жестяные фигурки горгулий на ливневых трубах. Внезапно одна из горгулий стала увеличиваться, приобретая очертания дракона. Она повернула свою рогатую голову и улыбнулась, обнажая мелкие острые зубы. В чертах горгульи ясно узнавалась морда Стилмата.

Истошный крик заставил Вейм мгновенно открыть глаза: над нею нависала фигура в коричневой хламиде паломника. Лицо его скрывала тень капюшона, надвинутого по самый подбородок. На руках незнакомца были потертые перчатки из плохо обработанной коричневой кожи. Кожа перчаток лоснилась на ладонях. Хламида его была перевязана у пояса грубой потертой веревкой, служившей одновременно и поясом и креплением костяных четок, облезшие кисточки которых болтались над лицом женщины, щекотя нос. Вейм чихнула. Блеснувшее на солнце лезвие прошло в нескольких миллиметрах от лица, оцарапав кожу и срезав прядь волос. Увернувшись от второго удара, Вейм перехватила руку нападавшего, впившись ногтями в запястье, и не выпуская её, вскочила на ноги. Незнакомец не издал ни звука. Не замечая выступившую кровь, он замахнулся левой рукой для нового удара. Длинный нож просвистел над ухом. Вейм резко отпрянула, выпуская руку противника. Теперь отбиваясь уже от двух ножей, Вейм быстро вытащила припрятанный в рукаве стилет.