– Оставь, её Вейм. Она уже отплавала свое.

Девушка оглянулась, не выпуская из рук дракона. Рядом стоял Ирсен. Усы его были опалены, в бровях застряли частички пепла, но одежда, сшитая из драконьей кожи, не пострадала в огне.

– Что с людьми?

– Не волнуйся – все вроде целы. – Даже ожогов нет.

– Что произошло? Нас не было часа два – три, не больше.

– Да я и сам ничего не понял, – пожал плечами мужчина. – Налетел сильный ветер с реки. Потом появился огненный смерч и все вокруг запылало. Едва людей успел спасти, а все добро: шелка, меха, пряности, все вспыхнуло, как бумажка. Что с собою было унести – унесли, остальное на дно ушло.

– Ну, если все живы, – грустно улыбнулась Вейм. – Прорвемся, не в первой. Оружие успели взять?

– Да и денег маленько: на первое время хватит, – подмигнул Ирсен. – Старый пират не пропадет. Пойдем к нашим. Ты-то как: батю повидала?– Спросил он по дороге.

– Замечательно. Забрали приданое, в семью приняли. Даже за столом место выделили в уголке, между маразматичкой теткой и бардами-алкоголиками.

– Плохо, – вздохнул Ирсен.

– Да ладно тебе. Зато мне не придется сегодня отплывать в Таммивиль, ибо от драккара только щепки остались. Подожду пока отец уладит свои дела в Мянтувиле и вернусь в родное гнездо уже с ним, – зло усмехнулась Вейм, не выпуская из рук деревянного дракона. – Значит так. По планам у нас завтра турнир лучников, ристалище и прочие развлечения, на которые так мечтал попасть наш благородный Хаген. Кстати, он еще не появлялся?

– Нет еще.

– А Стилмат?

– А вот Стилмату мы должны быть благодарны. Ни с того, ни с сего судно стало раскачиваться, и мы на пирс выползли всей командой, а тут небо заволокло за несколько мгновений, и появился смерч. Мы едва успели за городскими воротами укрыться. Так что, если бы не Стилмат, плавать бы нам кусками горелой человечины.

– Я Стилмата видела за пять секунд до того, как мне сказали, что драккар сгорел. Появился в бокале с медовухой и исчез, – грустно склонила голову Вейм.

Они миновали охваченный пламенем пожара городской порт, городские ворота и свернули в один из узких сырых переулочков огибающих тянущихся вдоль городской стены. Несмотря на предобеденное время, переулок был безлюден. Лишь стайка толстых крыс копошилась в кучке мусора. При виде людей крысы лишь подняли острые мордочки, принюхались, но видимо решили, что Вейм и Ирсен не представляет для них опасности, продолжили ковыряться в объедках.

– Подожди, нужно Хагена дождаться. Мальчишка-проводник его должен в порт привести.

– Если ты об этом мелком белобрысом дьяволенке, которого я послал разыскать тебя, то за них можешь не беспокоиться. Парнишка смышленый: побегав по порту, догадается привести их сюда.

Они остановились у едва заметной узкой двери, над которой весела позеленевшая от времени маленькая медная табличка «Таверна приют паломника». Четырехэтажное здание таверны, как и все дома на этой улочке, было каменным и грязным. На первом этаже размещался питейный зал, на остальных – тесные, словно корабельные каюты, постоялые комнаты, где за медную монетку можно было провести ночь с разбитной портовой девицей или отдохнуть с дороги под скрип кровати соседа, проводящего ночь с разбитной портовой девицей. По мнению тонких ценителей женской красоты, местные девушки уступали ночным бабочкам из Квартала Удовольствий, но на непритязательный вкус матросов «местные были очень даже ничего».

Солнце никогда не доставало своими лучами до булыжной мостовой, поэтому в таких переулках всегда был полумрак. Застройка в Мянтувиле была плотной: дома прижимались друг к другу, борясь за каждый сантиметр городского пространства, а нависающие балконы превращали и без того узкие улочки в туннели. В городе опасались пожаров, поэтому указами было запрещено строить деревянные дома или крыть крышу соломой. Так же, по городским законам, было запрещено выбрасывать мусор на улицу и справлять нужду вне отхожих мест, однако в переулке отчетливо чувствовался запах сырости, человеческой мочи и тухлых помоев, а так же доносившийся из порта запах гари.

– Паломники? – Удивленно вскинула бровь Вейм.– С какого это времени мы паломники?

– С сегодняшнего утра,– хитро подмигнул Ирсен.– Наш скарб паломничий сгорел. Подорожные тоже. Начинаем жизнь с чистого листа. Кстати, хламиды я уже добыл.

– Вот ты мне скажи, на кой ляд я тогда к отцу пошла, а? Я ж знала, что мне ничего не светит!

– А вдруг бы батя расчувствовался и одарил несметными богатствами да титулами громкими, и еще землицей в придачу: как-никак любимая старшая доча нашлась.

– У него дочерей, как собак нерезаных: устал замуж выдавать.

– Но попробовать все равно стоило, – подняв указательный палец к небесам, назидательно проговорил Ирсен. – В этой жизни нужно использовать все возможности, ибо неизвестно какая из них даст наибольшую выгоду.

– Не занудствуй!– Фыркнула Вейм, толкая дверь.

Они оказались в темном зале таверны, освещаемым пучками свечей в намертво вбитых в каменные стены канделябрах. Грязные круглые столики, заляпанные грязью, салом и дешевым портовым вином, были пусты. На них ножками кверху лежали не менее грязные перевернутые деревянные треножные табуретки. Кроме них в зале была лишь толстая служанка, мывшая полы грязной водой.

– Люди где?

– Погоди, Вейм. Разговор есть.

– Он кивнул в сторону одного из столов.

– Ты что задумал, Ирсен?

– Садись. В ногах правды нет, – Ирсен кивнул толстой девке, размазывающей грязь по полу поломанной шваброй, чтобы принесла пива. Когда перед ними поставили две треснутые глиняных кружки с пенным напитком, он продолжил.

–Мне работу предложили, караванщиком,– проговорил он, шумно отхлебнул пива, а затем вытер усы от налипшей пены.

– Разделиться хочешь?

– Да, нам всем вместе сложно будет. Я хочу взять несколько ребят и пойти с караванами на юг. Часть людей останется в Мянтувиле.

Вейм прищурилась.

– Отцу необжитые земли от моей матери достались: горы, леса, мелкие хилые деревеньки, набеги варваров. Да что были – они до сих пор заброшены. Отец со своими угодьями разобраться не может: у него то свадьба, то поход, то пирушка по случаю свадьбы или похода. В землях даже замок был. Он, конечно, немного разрушен, да и дурная слава о нем ходит. Хочу обосноваться там: снизить налоги, построить дороги, осушить болота и торговлю наладить. Словом, заняться всем тем, что делала в Драгонхолле. И для этого мне нужны люди, люди которых я знаю и которым могу доверять.

– Вейм, я – не строитель, я – пират.

– А как же мечты о собственной маленькой ферме?

– Не время сейчас мечтать. Работать надо, и в первую очередь головой.

– Дай мне время. Если в ближайшее время не заставлю отца переписать земли на меня, я тебя отпущу. Но давай хотя бы Таммивиля доедем.

– Сколько времени? Год? месяц? Караван завтра уходит.

– Неделю. Не думаю, что караван скоро двинется из города, – покачала головой Вейм. – Когда мы уходили из порта, склады горели. Большинство товара испорчено пожаром, а что не уберегут от огня, то водой зальют.

– Узнаю старую Вейм,– усмехнулся Ирсен, ладонью вытирая с рыжих усов пену. – Ато как из Драгонхолла выехали, заладила «похороните меня», да «похороните меня». Всю дорогу мертвецам спать спокойно не давала своими воспоминаниями.

– Завтра турнир. Надо бы Илану на состязания лучников записать: посмотрим, на что местные стрелки способны. Не выиграет, так хоть руки разомнет.

– А Хагена на рыцарский поединок.

– И чтоб над этим треклятым городком развивался флаг с красным драконом!

– Так выпьем за флаг! И род РедДреганов!– Крикнул Ирсен, поднимая кружку с пивом.

– За РедДреганов! – Поддержала Вейм, поднимая кружку.

– Я, наверное, умер и сплю? – Сурово проговорил Хаген, подходя к столу. Он покосился единственным глазом на стаканы. – Наше судно сожжено, все имущество или сгорело, или утонуло, меня все утро кормили собачьими отбросами под лестницей, я, словно скаковая лошадь, бегал по порту за мальчишкой, а вы тут сидите и пьете за здравие рода РедДреганов! Кстати, что с людьми Ирсен?