21 Новый Сатирикон. 1917. № 34. С. 7.

Что касается выступающего живота «буржуя», социалистическая печать ещё с конца XIX в. создавала образ толстого врага: так, в популярной в период Великой российской революции песне «Русская Марсельеза» П. Л. Лаврова (1875) пелось: «Твоим потом жиреют обжоры». В. Боннелл возводит образ пузатого капиталиста к социалистической сатирической журналистике Европы XIX в.22 Как пишут К. Вашик и Н. И. Бабурина, этот образ происходит из работ итальянского художника и журналиста конца XIX в. Габриеле Галантара23. Однако к 1917 г. в отечественной сатирической графике полнота ещё не стала непременной иконографической чертой «буржуя», в отличие от хорошей одежды. На задней обложке «Барабана» на рис. Тэдди «В Летнем саду»24 признаком «буржуя» оказывается даже «деликатное сложение» (речь идёт о статуе Аполлона): «— Вот и разберись тут, товарищ: с одной стороны ён деликатного сложения и сразу видать, что буржуй, белая косточка, а с другой — на ём нет не только котелка и крахмального воротничка, но даже и брюков...».

22 Bonnell V. E. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley: University of California Press, 1997. P. 201.

23 Вашик К., Бабурина Н. Реальность утопии: искусство русского плаката ХХ века. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 51.

24 Барабан. 1917. № 19. Последняя страница обложки.

В советской графической пропаганде периода Гражданской войны, которая при конструировании образа «буржуя» наследовала дореволюционной социалистической печати, иконографические признаки «буржуя» были четко определены: костюм, шляпа (котелок или цилиндр), очки, цепочка от часов, выступающий живот. В. В. Маяковский в 1928 г. так описывал этот визуальный стереотип, воплощенный на плакатах В. Н. Дени:

Распознать буржуя —

просто

(знаем

ихнюю орду!):

толстый,

низенького роста

и с сигарою во рту.

Даже

самый молодой —

Зуб вставляет

золотой.

Чудно стрижен,

гладко брит...

Омерзительнейший вид.

А из лысинных целин

подымается —

цилиндр.

Их,

таких,

за днями дни

раздраконивал

Дени25...

25 Маяковский В. В. Собрание сочинений. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 5. С. 35.

Капитал — главный абстрактный враг советской визуальной пропаганды. Если при изображении таких врагов, как «буржуи», художник всё-таки должен был придать своим отрицательным героям черты людей, которые способствовали бы распознаванию в персонаже пусть обобщённого, но человеческого типа (хотя подчас использовались и зооморфные изображения врагов), то в случае репрезентации такого абстрактного понятия, как Капитал, ничто не сдерживало фантазию художников при создании чудовищного образа. В связи с этим стоит задаться вопросом: существовали ли в условиях столь большой свободы какие-либо закономерности при изображении Капитала?

Изображался ли Капитал в виде «буржуя»26, животного27 или чудовища28, его главным отличительным признаком, как и у «буржуя», оставалась тучность. На сверхъестественную степень ожирения противников в советской пропаганде обратил внимание Ш. Плаггенборг: «Такая стилизация превращает врага в опасного и озверевшего дегенерата. Это патологический, аномальный случай. Уже его облик — все эти носы пьяниц, бычьи затылки и жировые складки — свидетельствует о нездоровье. <...> Поэтому постепенно изображения религиозных, политических и классовых врагов стали наделять чертами, имеющими отношение не к политической, а, скорее, к биологической аргументации. Враг превратился в нечто большее, чем в „просто“ противника, это был больной, выродок, язва на теле человечества. Того, кто так выглядел, можно было ликвидировать»29. Чрезмерная полнота являлась обязательным признаком Капитала: её демонстрирует даже змееподобное чудовище (например, на плакате А. П. Апсита «Интернационал». М., 1919).

26 Напр., на плакате В. Н. Дени «Или смерть капиталу, / или смерть под пятой капитала» (М., 1919).

27 Напр., свиноматки с поросятами-Деникиным, Юденичем и др. на плакате В. Н. Дени «Англо-франко-американский капитал» (Казань, 1920).

28 Напр., на плакате Н. М. Кочергина «Капитал и Ко. Вот Капитал и компания – / Сволочи всякого звания...» (М., 1920; илл. 24).

29 Плаггенборг Шт. Революция и культура. Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма. СПб.: Журнал «Нева», 2000. C. 198.

На плакатах В. Н. Дени «Или смерть капиталу, / или смерть под пятой капитала» (М., 1919) и «Последний час!» (М., 1920) словом «Капитал» подписан типичный образ «буржуя», что отмечал ещё В. Полонский, сравнивая этот образ с образом, созданным Д. С. Моором: «„Капитал“ Дени — шаржированный тип толстяка-банкира, заплывшего жиром. „Капитал“ Моора лишен человеческого облика, и все черты его — алчность, жестокость, плотоядность — доведены до предела»30.

30 Полонский В. Русский революционный плакат. М.: ГИЗ, 1925. C. 93.

Если Капитал изображался в виде человека, то плакатисты тем или иным способом подчёркивали его чудовищную природу. Представление противника в визуальной пропаганде в виде чудовища или животного служило его дегуманизации, расчеловечиванию31. Иногда художник ограничивался словесным указанием на нечеловеческую сущность врага: на плакате А. Зубова «Крестьянин! Иди на сборный пункт взять красный штык, чтобы вонзить его в брюхо мирового зверя-Капитала» (Барнаул, 1920) крестьянин вонзает штык в тело полного лысого зубастого мужчины в чёрной одежде с перстнем на пальце, который тем не менее обозначен как «зверь-Капитал» (илл. 6). Нередко человек-Капитал советской пропаганды имел животные или монструозные черты. На плакате В. Н. Дени «Капитал» (М., 1919) антропоморфный персонаж, похожий на очень тучного «буржуя», располагается в центре паутины. Надо отметить, что паук — часто используемая метафора врага в творчестве В. Н. Дени: в том же году он выпустил плакаты «Паук и мухи» (М., 1919), обличающий священника, и «Хлебный паук / Кулак-мироед. / А мне какое дело до голодных?!» (М., 1919). Образ врага-паука был известен современникам В. Н. Дени благодаря брошюре Вильгельма Либкнехта «Пауки и мухи», популярной и до 1917 г. и много раз переиздававшейся в год Великой русской революции32.

31 Bonnell V. E. Iconography... P. 197.

32 Колоницкий Б. И. Антибуржуазная пропаганда... С. 189.

На плакате Д. С. Моора «Попы помогают капиталу и мешают рабочему. / Прочь с дороги!» (М., 1920) художник, который в других случаях изображал Капитал чудовищем, представил его в виде «буржуя», одетым в костюм и цилиндр (илл. 57). Однако этот «буржуй» имеет нечеловеческие признаки: помимо своей чрезмерной полноты и оскаленных зубов, с которых капает слюна, он демонстрирует длинные окровавленные когти на руке. Такие же когти и зубы имеет антропоморфный Капитал у В. В. Маяковского в Окне РОСТА № 729 («Помни о Дне красной казармы / Мы добили русских белогвардейцев...». М., 1920).

Распространённым признаком абстрактного врага была его нагота33, отсылающая к «варварству» врага, который, имея антропоморфный образ, изображался не в такой степени человеком или не настолько культурным, чтобы ходить в одежде. В советской пропаганде именно нагота наряду с тучностью нередко выступает признаком, который отличает чудовище-Капитал от персонажей-людей, как у А. П. Апсита на плакате «Интернационал» (М., 1919), у неизвестного художника на плакате «Будь на страже!!…» (Ярославль, 1919–1920?) или у Н. М. Кочергина на плакате «Капитал и Ко. Вот Капитал и компания — / Сволочи всякого звания...» (М., 1920) со стихотворением Демьяна Бедного (илл. 24), где «сволочи всякого звания» образуют пирамиду наподобие «Социальной пирамиды» неизвестного художника 1905–1906 гг.34 Наброшенная на плечи Капитала горностаевая мантия не прикрывает его наготу. Ещё одним нечеловеческим признаком является размер: и у Н. М. Кочергина, и у А. П. Апсита, и у других плакатистов Капитал — великан по сравнению с окружающими его людьми35 (впрочем, на плакате Д. С. Моора «Попы помогают капиталу и мешают рабочему. / Прочь с дороги!» (М., 1920; илл. 57) противостоящий «рабочий», в отличие от попов, ему под стать).