591 Аксёнов В. Б. От Родины-царицы... С. 14.
592 Новый Сатирикон. 1917. № 42.
593 Горчичник. 1918. № 10.
594 Лебедев А. Новая петроградская газета. 1918. 18 апреля.
Визуальные образы женщины-России «белой» пропаганды передавали: Россия больна, мучается и страдает (показано, кто именно выступает мучителем, ведёт её к краху), умирает. О. В. Рябов пишет: «Период первой русской революции становится временем визуального оформления идеи России-женщины как страдающей от произвола государства, чиновников и неправедной власти»595. В. Б. Аксёнов отмечает, что «свободная Россия, персонифицированная в „медовый месяц революции“ в образе невесты или русской царевны, осенью преобразилась посредством совершённого над ней акта насилия. Насилие над женщиной, таким образом, в семиосфере отождествлялось с насилием над идеалами русской революции и свободной Россией»596.
595 Рябов О. В. «Россия-матушка»: история визуализации // Границы: Альманах Центра этнических и национальных исследований Ивановского государственного университета. 2008. Вып. 2: Визуализация нации. Электронный ресурс. URL: http://rusrand.ru/files/13/07/25/130725120218_Page_737-988.pdf#page=17 (дата обращения: 05.03.2018).
596 Аксёнов В. Б. От Родины-царицы... С. 25.
Христианский образ «распятой женщины» появляется в рисунке «Четыре гвоздя для великой России»597. Утверждается мученичество России, готовой принять смерть во имя искупления грехов своих сынов. С другой стороны, акцентируются образы «христопродавцев», которые распинают женщину-Россию. Ненависть к библейским мучителям является частью христианской культуры, поэтому «распинатели» становятся персонифицированным злом, которое должно быть уничтожено. В 1920 г. В. Н. Дени повторяет этот сюжет, копируя композицию карикатуры на плакате «Палачи терзают Украину». В образе мучителей выступают «пан» и «Петлюра». Рисунок Morituri te salutant598 изображает Россию, прикованную цепью к позорному столбу, что тоже предполагает мученическую смерть. В уста идущей на смерть России вложено прощальное послание борющейся союзнице [Франции]: Morituri te salutant («Идущие на смерть приветствуют тебя»). «Аллегорическое изображение страны-жертвы, истощённой, истерзанной, поруганной, прикованной немецкими цепями к позорному столбу, возвышает тон публикации до эпического уровня»599, — пишет об этой карикатуре Т. Филиппова. У подножия изображаются виновники: «Охраняет место казни германский офицер и мерзкий человечек в штатском (большевик?)»600. Таким образом, причинами гибели России объявляются и война, и большевики.
597 Новый Сатирикон. 1918. № 6.
598 Грус К. Новый Сатирикон. 1918. № 15.
599 Баратов П. Филиппова Т. Великая война и Великая революция в русской журнальной сатире. 1914–1918. М.: Кучково поле, 2017.
600 Там же.
Особое место в мучениях и унижении женщины-России занимает её раздевание или демонстрация голой. Плачущая Россия и японец, готовый «помочь» — «снять последнюю рубашку», изображены на карикатуре А. Лебедева «Японская ориентация»601. Россию-матушку раздевает немецкий солдат («Ай, родненький! Хоть последнее-то с меня не стягивай!»602). Голую Россию распиливают на части («Мир без аннексий»603). Россию раздевают и внутри страны: она прикрывается газетами («Россия: И это тоже партии»604). Схожий мотив есть и в мужском образе: раздетый мужчина-«русский» прикрывается листком с надписью «Декрет»605. Такое «раздевание» символизируют обнищание страны, отсутствие одежды означает беспомощность, беззащитность и крайнюю степень унижения. В этих карикатурах показаны социальные страхи: Россия разорена, унижена, распадается на части, прекращает существование.
601 Лебедев А. Новая петроградская газета. 1918. 17 июня.
602 Трепач, 1917. № 27.
603 Горчичник. 1918. № 10.
604 Лукоморье. 1917. № 24–25.
605 Новый Сатирикон. 1918. № 4.
Мучения и убийство России-женщины очень символичны. Важно и то, что насилие демонстрируется широкой публике, и то, что для отражения объекта насилия выбирается именно женский образ. Тематика насилия над персонифицированным субъектом (природой, обществом, государством) является часто встречающимся культурным сюжетом. «Насилие над Природой как над Женщиной и VS является одним из самых распространённых в западной культуре мифологических топосов. <...> Речь здесь идёт <...> также и о метафорических образах и аллегорических фигурах, эксплуатирующих этот топос для легитимации некоего макроисторического события (революции, войны, вторжения или завоевания). <...> Визуальная репрезентация проговаривает политическое бессознательное, квалифицируя данное событие как физическое насилие», — пишет А. Усманова606.
606 Усманова А. Насилие... С. 29.
На контрасте с вышеописанным сюжетом выделяются два плаката большевистской пропаганды, на которых изображение женщины-Россия не призвано вызывать сочувствие. На первом представлена выздоравливающая женщина-Р.С.Ф.С.Р. в белых одеждах, прикрытая до пояса красным флагом как одеялом («Красный фронт! Удвой натиск на врага!». 1920). Вновь используется образ больной, однако теперь она не беспомощна, и рядом с ней находятся не вызывающие отвращение убийцы, а рабочий и солдат, принёсшие ей в подарок паровоз и зелёную ветвь мира.
Второй плакат представляет женщину в красном платке, выметающую из Р.С.Ф.С.Р. врагов («Кому Власть Советская — Родная мать... А кому и злая мачеха!». Л. В. Саянский. Екатеринбург, 1920; илл. 54). На место былого образа России-матушки приходит новый — перед нами матушка Советская власть. Место традиционного для образа России кокошника занимает красный платок — символ революции. М. Блюмин пишет, что красный платок напоминал о революционном знамени, которое большевики сделали символом борьбы за свободу, а красный цвет стал олицетворением крови угнетённых классов, пролитой за своё освобождение607. Способ ношения платка имеет свою особенность: узел сделали сзади, что вызывает ассоциации с образом женщины-работницы (см.: «ЖЕНЩИНА»). Внимания заслуживает и метла в руках у Советской власти. Т. И. Володина утверждает, что «Красная метла — одна из немногих символических фигур советского агитационного искусства, которая не была заимствована в культуре прошлых времён... Это символическое орудие борьбы с врагами революции, но, в отличие от настоящего оружия, действующее на сниженном уровне... Символ очищения от грязи, нечистоты»608. Новая Советская власть оперирует метлой, которая, согласно пословице, «по-новому метёт» и изгоняет со своей территории всех несогласных жить по её законам.
607 Блюмин М. Платок как знамя революции // Теория моды: Одежда. Тело. Культура. 2017. № 45. С. 127–140.
608 Володина Т. И. Пояснения к таблицам символов и эмблем // Агитмассовое искусство Советской России. Материалы и документы: Агитпоезда и агитпароходы. Передвижной театр. Политический плакат. 1918–1932. В 2 т. Т. 2. / под ред. В. П. Толстого; авт.-сост. И. М. Бибикова, Н. И. Бабурина, Т. И. Володина. М.: Изд. дом «Искусство», 2002. С. 245.
Россия-мужчина
Кроме уже описанного выше рисунка «Богатырь проснётся» из октябрьского выпуска «Новой петроградской газеты» 1917 г., мужской образ России, образ былинного богатыря используется «белыми». На плакате «1000 лет истории смотрят на вас» (1919) изображён витязь с окладистой бородой, в шлеме, доспехах, с оружием в руках, сидящий верхом на коне. Он представляет и Россию, и её историю, на чей суд вызываются современники. Его отличают древнерусское вооружение и борода.
Образ Советской России — Р.С.Ф.С.Р. в советской пропаганде появляется в мужской персонификации даже чаще, чем в женской. О. Рябов объясняет это тем, что «большевистская идеология основывалась на ценностях рационализма, порядка, контроля, которые скорее могут быть охарактеризованы как маскулинные и менее всего ассоциировались с образом России-матушки»609. В Окнах РОСТА выходит рисунок «Деникин и Россия. Русь — свинье не товарищ»610. Русь изображается как мужчина, солдат, защищающий свой большой рюкзак от Деникина. На плакате художника Блита «25 Октября 1917 года — 7 ноября 1920 года. Третья годовщина коммунистической революции в России — крах мирового империализма» (Киев, 1920; илл. 53) красноармеец-Р.С.Ф.С.Р. направляет винтовку со штыком на персонифицированных врагов (Империализм, Польшу, Деникина и др.). Он бодр и весел, а его враги либо мертвы, либо напуганы. О. Рябов выдвигает идею, что «фигура рабочего... стала тем символом коллективной идентичности, который большевики использовали вместо „Матушки России“»611. Образ современного эпохе Красного Воина, циркулирующего в большевистской пропаганде, может быть противопоставлен древнерусским витязям, изображавшимся на «белых» плакатах. «Красные» не апеллировали к прошлому, они демонстрировали победное настоящее и светлое будущее.
