510 Цысь В. В. К вопросу о роли трудовых армий в идеологии военного коммунизма (по материалам советской периодики начала 1920 г.) // Вестник Челябинского гос. ун-та. 2009. № 28. С. 91.
511 Вашик К., Бабурина Н. Реальность утопии: искусство русского плаката ХХ века. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 122.
В подписи к плакату неизвестного автора «Дезертир труда и фронта [—] пособник контр-революции и хозяйственной разрухи[,] враг рабочих и крестьян» (Уфа, 1920) прогульщик и дезертировавший солдат оказываются виновны в одних и тех же деяниях. Это не уникальный случай для визуальной пропаганды периода Гражданской войны. На плакате неизвестного художника «Дезертиры и капиталисты уничтожают транспорт и этим несут смерть стране» (1920), где изображён персонаж, который идёт, оставляя за спиной дымящиеся трубы, наковальню и ремонтируемый паровоз, а не фронт военных действий, в наименовании «дезертира» отсутствует уточнение «труда». Прогульщики в подписях к плакатам не только «помогают контрреволюции», но и «несут смерть», «разрушают», «губят», «уничтожают»; иногда они прямо названы «врагами». Обозначение прогульщика как военного преступника, а его действий как вражеских вызывает необходимость военных мер в отношении прогульщиков и прогулов. Плакаты, направленные против прогульщиков, призывают: «Уничтожайте прогулы!» (М., 1920), «Не укрывай, не щади дезертира!» (М., 1920). Плакат «Тит–лодырь / Перезвон звонит пасхальный...» художника Д. Б. Дарана (Саратов, 1920) словами Демьяна Бедного предрекает: «Кто-нибудь его же ложкой / Разобьёт ему башку!» (илл. 43).
Использование в пропаганде против прогульщиков военной метафорики связано не только с условиями военного времени, но и с милитаризацией труда в рамках военного коммунизма, включавшего всеобщую трудовую повинность и использование трудовых армий. На идеологическом уровне милитаризация труда выразилась в отношении к работе, которое В. И. Ленин в докладе 1921 г. сформулировал следующим образом: «У нас было дезертирство из армии, то же и на трудовом фронте: ты работал на капиталиста, работал на эксплуататора, и понятно, что работал плохо, но теперь ты работаешь на себя, на рабоче-крестьянскую власть. Помни, что должен решиться вопрос — сумеем ли мы работать для себя, так как иначе, — повторяю, — наша республика погибнет. И мы говорим, как говорили в армии: либо погибнуть всем, кто хотел погубить нас, и тут мы будем применять самые суровые меры дисциплины, либо мы спасём страну, и будет жить наша республика»512.
512 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 44. С. 167.
На советских плакатах периода Гражданской войны и в Окнах РОСТА работа называется «бескровный фронт труда», «хозяйственный фронт» (иногда с уточнением, например «дровяной фронт» или «фронт металлистов»), рабочие — «герои трудового фронта», «армия бойцов с разрухой, распущенностью», «рабочая рать», а прогульщики — «дезертиры трудового фронта», «дезертиры труда». Призыв к работе аналогичен призыву к военным действиям: «Бей по разрухе!» В. В. Маяковский, используя визуально-вербальный язык, распространяет метафору: в Окне РОСТА № 571 (М., 1920) он предлагает победить разруху, взяв её «атакой», «окружив окопами» (пашней), «гоня удушливым газом» (дымом фабричных и заводских труб).
Что касается словосочетания «армия труда», то оно используется в визуальной пропаганде как в отношении трудовой армии (плакат Н. М. Кочергина «Разруха и армия труда». 1921), так и в значении «армия рабочих и крестьян», то есть Красная армия (плакат неизвестного автора «Народы всего мира приветствуют Красную армию труда». 1919), ср. в «Интернационале» в переводе А. Я. Коца: «Лишь мы, работники всемирной / Великой армии труда / Владеть землёй имеем право, / Но паразиты — никогда!»
Отметим также применение к прогульщикам в пропаганде периода Гражданской войны слова «шкурник». Это слово, имевшее значение «человек личных „шкурных“ интересов»513, употреблялось в первую очередь применительно к военным: во время Первой мировой и Гражданской войн так называли старающихся устроиться получше солдат, дезертиров с фронта, трусов. В эпоху военного коммунизма при распространении военной метафорики на труд слово «шкурник» переносится в «мирный» лексикон, что можно наблюдать, например, в речи В. И. Ленина 1920 г.: «Из армии прогнали шкурников. Все мы скажем теперь: „Долой шкурников, долой тех, кто думает о своей выгоде, спекуляции, об отлынивании от работы, кто боится необходимых для победы жертв!“ Да здравствует трудовая дисциплина, рвение в труде, преданность рабочему и крестьянскому делу!»514
513 Селищев А. М. Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком (1917–1926). М.: УРСС, 2003. С. 173.
514 Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 40. С. 232.
Иконография образа прогульщика
В Окнах РОСТА и Главполитпросвета В. В. Маяковского 1919–1921 гг. сплошная заливка красным цветом характеризует фигуры положительных персонажей, а также всё, что имеет положительную окраску515. В число «своих» включаются и «лодырь», и «прогульщик»: они тоже закрашены красным (Окно РОСТА № 858. М., 1921, Окна Главполитпросвета № 13, 48. М., 1921). С помощью цветового решения плакатист даёт понять, что они не безнадёжны, а их ошибка исправима516. На плакате В. Костяницына «Прогульщик, остановись!!! Ты помогаешь контр-революции» (М., 1920) прогульщик, как рабочий, изображается голым по пояс.
515 Куммер Р. «Не оружием, а плакатом будет разбит враг!»: лингвосемиотический анализ агитплакатов РОСТА // Пятнами красок, звоном лозунгов... Книжно-плакатное творчество Маяковского / отв. ред. В. Н. Терехина. СПб.; М.: Нестор-История, 2016. С. 216.
516 Впрочем, в Окнах Главполитпросвета № 13, 48 «прогульщик» и «лодырь» от третьего к четвёртому кадру меняют цвет с красного на чёрный/зелёный, а «лодырь»-комиссар в Окне Главполитпросвета № 376 В. В. Маяковского (М., 1921) от четвёртого к пятому кадру — с красного на жёлтый. Смена цвета может быть связана с изображением в соответствующем кадре открытого конфликта нарушителя с красным — «своим» — персонажем: «лодыря» и «прогульщика» выгоняют из профсоюза и приставляют к работе, а «лодыря»-комиссара отстраняют от агитации за чистоту.
В. Боннелл делит изображавшихся на советских плакатах периода Гражданской войны внутренних врагов на три категории: 1) представители старого режима; 2) политические оппоненты; 3) нарушители трудовой дисциплины и пр. (workplace and other villains). Вина многих представителей третьей группы, куда входили «тунеядцы», «лодыри», «прогульщики», «паразиты», «мешочники», «предатели», «дезертиры», считалась искупимой517. Впрочем, не все перечисленные типы считались одинаково способными исправиться. «Тунеядец» с плаката М. М. Черемных «Про трудящегося, попа и тунеядца» (1918) претерпевает эволюцию от истощённого и голого в первом кадре к одетому в рубаху и штаны мужчине среднего телосложения в третьем и далее к пузатому человеку в костюме-тройке и котелке, то есть он, говоря словами этого повествования в картинках, «сев на шею» трудящемуся, превращается в иконографически узнаваемого буржуя — представителя первой категории внутренних врагов.
517 Bonnell V. E. Iconography of Power: Soviet Political Posters under Lenin and Stalin. Berkeley: University of California Press, 1997. P. 191.
Возвращаясь к иконографическим признакам прогульщика, отметим, что изображения прогульщиков имеют некоторые отличия от изображений рабочих. На плакате неизвестного автора «Всеобщая трудовая повинность» (М., 1920) у прогульщика, по сравнению с аккуратно подстриженным рабочим, растрёпаны волосы. «Лодырь»-комиссар из Окна Главполитпросвета № 376 В. В. Маяковского (М., 1921) «неопрятен» и «грязен». Та же черта доведена до предела в образе Тита на плакате Д. Б. Дарана «Тит–лодырь / Перезвон звонит пасхальный...» (илл. 43), лохматый персонаж которого ленится не только причесываться, но и мыться («Тит — не мыт, на нём — кора, / А уж вошь — на племя!») и лежит в рваной, кое-где залатанной одежде, ковыряя в носу. Один из железнодорожников с плаката неизвестного художника «Разрушители транспорта — враги республики» (М., 1920), судя по подписи, «шкурник» или «саботажник», виновный в «разгильдяйстве и лени», тоже ковыряет в носу.
