470 Лыкошина Л. С. Польша и поляки в российском общественном дискурсе // Актуальные проблемы Европы. 2016. № 2. С. 65–84.

471 «Правда». 1920. 15 августа. № 180.

472 Пученков А. С. «Даёшь Варшаву!»: из истории советско-польской войны 1920 г. // Новейшая история России (Modern History of Russia). 2012. № 2. С. 29.

473 См.: Костылев Ю. С. Образ... С. 140; Лыкошина Л. С. Польша... С. 79; Матвеев Г. Ф. «Польские империалисты», «польские паны», «белополяки» (некоторые аспекты польского направления советской пропаганды в конце 10-х — начале 20-х годов XX века) // Актуальные проблемы славянской истории XIX и XX веков / ред. З. С. Ненашева. М.: Изд-во МГУ, 2003. C. 15–17.

474 Матвеев Г. Ф. «Польские империалисты»... C. 15.

Помимо рабочих, в редких случаях агитационные материалы содержат изображения польских крестьян. Плакат «Чем кончится панская затея?» (С. М. Мухарский. М., 1920) изображает победное шествие Красной армии по территории Польши, где местное население радостно встречает освободителей. Красное знамя с надписью «Да здравствует Советская Польша!» отражает мечту советского руководства о мировой революции. На переднем плане красноармейцы (звезда на груди) выгоняют из страны поверженных польских панов — здесь без традиционной конфедератки, но в жупанах и с непременными усами. Плакаты содержат и призывы к польскому населению вступать в Красную армию: «Красная армия добыла землю и свободу. Если не хочешь возврата панов, помоги её закрепить. Вступай в твою рабоче-крестьянскую армию!» Здесь поляк — это крестьянин в шляпе, «свой» для красноармейцев, предлагающих ему взяться за оружие. Костюм польского крестьянина напоминает одежду украинских крестьян. Нужно отметить, что все подписи на плакате написаны на русском языке, что позволяет предположить, что его аудиторией являются не польские, а советские граждане.

Поскольку критерием оценки поляка становилась антитеза «революционный — реакционный», то в 1920-е гг. возникает спрос на польские сюжеты, «противопоставляющие светлые образы людей труда Польши, её героев-революционеров образам “панов”»475. В 1920 г. по мотивам рассказа Л. Н. Толстого «За что?», повествующего о трагической судьбе польских повстанцев 1863 г., сосланных в Сибирь, был снят фильм. Его создателем был знаменитый актёр и режиссёр И. Перестиани, а роль главной героини сыграла известная актриса МХАТ Л. Коренева. По мотивам рассказа Н. Шаповаленко написал пьесу «Альбина Мигурская», к которой уже в 1920-е гг. обратилась часть театральных деятелей476.

475 Фалькович С. Восприятие... С. 62.

476 Там же. С. 62–63; Лыкошина Л. С. Польша... С. 79.

«Белая Польша» и белополяки

Г. Ф. Матвеев отмечает, что определения «панская Польша» для характеристики нового врага было недостаточно. Будучи «без дополнительных объяснений понятно жителям Белоруссии и Украины, для великоросса оно не значило ровным счётом ничего, не вызывало у него никаких негативных эмоций, ассоциаций, никакой классовой ненависти»477. Для периода революции и Гражданской войны было характерно цветовое маркирование «своих» и «чужих», когда красному цвету революционных сил противопоставлялся белый цвет реакции и контрреволюции. В результате прилагательное «белый» в политическом смысле приобрело устойчивый негативный оттенок478. Синонимами врага оказывались «белый», «белогвардеец», «беляк»479, которые до определённого момента использовались только для характеристики внутренних противников советской власти. Чтобы символически связать советско-польскую кампанию, Гражданскую войну и мировую революцию, советская пропаганда использовала ещё один приём обозначения нового врага. Она включила в свой арсенал термин «белополяк», соединив, таким образом, понятия внутреннего и внешнего противника. С одной стороны, данный приём работал на чёткое и однозначное разделение «хороших» и «плохих» поляков. «Каждому красноармейцу без дополнительных разъяснений было понятно, что полк красной Варшавы — это братья по оружию, а «белая Варшава» — это оплот смертельного врага, который мешает прорыву Красной армии на Запад, мировой революции и скорейшему завершению войны»480. Метафора «белые жупаны», использованная в Окнах РОСТА В. В. Маяковским, также работала на закрепление символической связи «белых» и «панов» (Окно РОСТА № 61. М., 1920). Любопытно, что ткань белого цвета достаточно редко использовалась при пошиве одежды данного типа481, а потому «белый» приобретает здесь исключительно политическое значение. С другой стороны, термины «белая Польша», «белогвардейская Польша», «белополяк» устанавливали смысловую связь «польских войск с Белым движением, к которому армии Пилсудского не имели никакого отношения»482 и работали на смысловую трансформацию внешнего противостояния во внутрироссийский конфликт. «На Запад, рабочие и крестьяне! / Против буржуазии и помещиков, / за международную революцию, за свободу всех народов! / Бойцы рабочей революции! / Устремите свои взоры на Запад. / На Западе решаются судьбы мировой революции. / Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. / На штыках понесём счастье / и мир трудящемуся человечеству. / На Запад! / К решительным битвам, к громозвучным победам!»483 («Правда», 9 мая 1920 г.).

477 Матвеев Г. Ф. «Польские империалисты»... C. 17.

478 Костылев Ю. С. Образ... С. 136.

479 Матвеев Г. Ф. «Польские империалисты»... C. 17.

480 Матвеев Г. Ф. «Польские империалисты»... C. 18.

481 Шаменков С. Польский костюм первой половины XVII в. // Фестиваль «Времена и эпохи». 2012. 30 c. Электронный ресурс. URL: http://historyfest.ru/2012/data/manuals/polsky_kostyum.pdf (дата обращения: 04.09.2018).

482 Костылев Ю. С. Образ... С. 136.

483 «Правда». 1920. 9 мая.

Иногда цветовое обозначение «своих» и «чужих» находило своё буквальное визуальное выражение на агитационных плакатах, а именно в монохромном закрашивании соответствующих фигур необходимым цветом (напр., «Очередь за Врангелем». Н. М. Кочергин. М., 1920). Ярким примером подобного изображения может служить плакат Д. С. Моора «Красный подарок белому пану. Двинь-ка этим чемоданчиком пана в лоб» (М., 1920), где белой фигуре польского пана на тёмном фоне противостоят «красные» рабочий и красноармеец, держа в руках боевой снаряд.

Преобразование (перекодирование) польского пана во внутреннего врага реализуется и за счёт изображения его как пособника, союзника «белых» в лице генерала/барона Врангеля («Спеши пана покрепче вздуть, барона тоже не забудь». В. Н. Дени. М., 1920; «Коси вовремя». В. Н. Дени. М., 1920; илл. 38). На подобных плакатах пан, как и барон Врангель, изображается в комичной позе, с испуганным выражением лица, с ним легко расправляются красноармеец либо крестьянин.

Союзники и враги польского пана

В условиях Гражданской войны, сопровождавшейся изменением социальной структуры и поломкой социального порядка, большевики столкнулись с необходимостью «реклассировать» деклассированное российское общество. Поскольку классовая принадлежность индивидуумов позволяла распознавать «своих» и «чужих», требовалось выявление, с одной стороны, тех, кого необходимо было заклеймить как буржуазных врагов, а с другой — тех, кому надо было верить и кого надо было вознаграждать как союзников пролетариата484. В результате приписывание польскому пану классовой принадлежности происходит и за счёт его совместного изображения с антагонистами либо союзниками. Так, помимо лидеров Белого движения, в некоторых случаях в качестве сообщников пана выступают такие враги революции, как буржуй, поп, помещик, капиталист («Пани-бурлаки, або куда ближче — чи до Киïва, чи до Варшави». Б. Ефимов. Киев, 1920). С помощью репрезентации его основных антагонистов чаще всего образ пана наделялся двумя смыслами: пан-помещик и пан-буржуй.

484 Фицпатрик Ш. «Приписывание к классу» как система социальной идентификации // Россия и современный мир. 2003. № 2. С. 133–151.