460 «Красноармеец». 1920. № 28/30. Цит. по: Лазари А. де, Рябов О. Образы врага — поляки и русские в сатирической графике межвоенного периода (1918–1939) // Историк и художник. 2008. № 1–2. С. 70.
461 Фалькович С. Восприятие русскими польского национального характера и создание национального стереотипа поляка // Поляки и русские в глазах друг друга / отв. ред. В. А. Хорев. М.: Изд-во «Индрик», 2000. С. 61.
Выбор пана в качестве основного объекта советской пропаганды во время войны с Польшей не случаен и обусловлен прежде всего идеологическими соображениями. В то время как поляки под руководством Ю. Пилсудского вели войну за национальную независимость, и «национальный вопрос» был для них ключевым462, большевики стремились представить возникший военный конфликт как необходимый этап борьбы за мировую революцию. Для них пан — прежде всего представитель старого правящего класса, а потому — антагонист пролетариата и советской власти, вследствие чего борьба с ним необходима и оправдана. Однако польский пан, будучи классовым врагом, в то же время не теряет и национальных черт. Уже на уровне языка, используя для обозначения противника такие лексемы, как «паны» и «шляхта», советская пропаганда задействовала сразу два смысловых слоя — национальный и классовый. «Шляхта — дворянство, классовый враг рабочего и крестьянина, как и паны — господа»463. В то же время «пан» и «шляхта» — национально специфичные лексемы464, и речь идёт не об абстрактных господах, а о совершенно конкретных — польских. Несмотря на то, что слово «пан» является также вежливым обращением к лицам мужского пола в Польше, в руках советской агитационной машины классовое значение термина выходит на первый план. Господскую принадлежность нового врага подчёркивает костюм, который мог позволить себе только зажиточный поляк — представитель шляхты. Для бедного населения характерна совершенно другая одежда, что находит отражение в агитационных материалах при изображении поляков-рабочих или поляков-крестьян.
462 Матвеев Г. Ф. Ленин и Пилсудский. Сотворение революции // Родина. 2010. № 8. С. 69–72.
463 Костылев Ю. С. Образ поляка в официальных советских текстах // Политическая лингвистика. 2006. № 19. С. 137.
464 Там же.
Акцентирование классовой идентичности врага достигалось и некоторыми другими визуальными приёмами. Как правило, пан изображался в виде полного (корпулентного) мужчины, с выдающимся животом (в некоторых случаях — непропорционально большим по сравнению с остальным телом и ногами), что было призвано подчеркнуть его принадлежность к правящему классу — сытых в прямом смысле этого слова угнетателей рабочих и крестьян (В. Н. Дени «Каждый удар молота — удар по врагу!». М., 1920; Д. С. Моор «Октябрь 1917 / октябрь 1920. Да здравствует всемирный Красный Октябрь». М., 1920). Благодаря таким округлым формам, негармоничному способу изображения тела, образ «польского пана» оказывается близким, синонимичным изображению понятных и ставших привычными врагов революции — буржуя, попа и др. В то же время о национальной принадлежности пана говорят специфические предметы одежды — жупан, конфедератка с пышным пером. Как отмечает Шт. Плаггенборг, «все враги, вне зависимости от их цвета, изображались тучными и жирными до омерзения»465. По мысли учёного, подобная стилизация превращает врага в опасного и озверевшего дегенерата и подводит зрителя к мысли, что человек такого вида не может пребывать в здравом рассудке, а соответственно, действует против общества здоровых людей. В противоположность злодею, положительный герой на плакате — рабочий или красноармеец — имеет здоровое, гармоничное телосложение. Таким образом, с помощью подобных визуальных приёмов советская пропаганда обращалась к потенциалу не столько политической, сколько биологической аргументации. Такой враг воспринимался «язвой на теле человечества» и, соответственно, заслуживал самого сурового наказания466. В ряде случаев образ пана-злодея создаётся и за счёт искажения, извращения некоторых черт лица — оскал зубов, выпученные глаза, длинный нос.
465 Плаггенборг Шт. Революция... С. 197.
466 Плаггенборг Шт. Революция... С. 198.
Некоторые исследователи467 отмечают, что такие внешние признаки польского пана, как пышные усы и лишний вес, негармоничная фигура (тонкие ножки и большое туловище), высмеивались в русском историческом романе первой половины XIX в. Лишний вес поляков в лице польского короля Болеслава служил одной из причин их негативной оценки ещё в «Повести временных лет»468. Таким образом, советская пропаганда использовала узнаваемый образ, усиливая, заостряя и гиперболизируя те или иные его черты. Вариант худого пана также встречается на плакатах, однако значительно реже (например: «Всем объясните это. Чтоб победить польских панов, надо их ненавидеть. Чтоб их ненавидеть, надо знать, что несут они пролетарию». Окно РОСТА. М. М. Черемных. М., 1920).
467 Сабадаш Н. П. Пародийные образы поляков в русском историческом романе (конец 1820-х — начало 1840-х гг.) // Вестник МГОУ. Серия: Русская филология. 2014. № 4. С. 142–145.
468 Цит. по: Иванова С. И. Особенности формирования стереотипного образа поляка в русской культуре // Культура. Духовность. Общество. 2015. № 16. С. 214.
Польский пан 1920 г. показан как заносчивым и кичливым, так и комичным и поверженным (например, «Украинцев и русских клич один — да не будет пан над рабочим господин». Окно РОСТА. В. В. Маяковский. М., 1920). Карикатурность и комичность образа создаётся не только демонстрацией физических характеристик пана, но и за счёт расположения его фигуры в пространстве. Как отмечает М. Ф. Николаева, одной из особенностей советских плакатов является определённый способ изображения противников — «вражеские фигуры часто показаны висящими или летящими кувырком; они лишены твёрдой опоры, неустойчивы»469. В агитационных материалах нередко пан изображён именно таким образом — летящим, подброшенным, отскакивающим от удара, с подгибающимися коленками и т. д. Есть и изображения, где он твёрдо стоит на ногах. В этом случае его фигура должна была вызывать чувство страха.
469 Каневский А. Сильная и мощная диктатура пролетариата (1933). Цит. по: Николаева М. Ф. Динамика образа врага в советском плакате (1917–1941) и модели идентификации советского человека // Диалог со временем. 2012. № 39. С. 378.
Как правило, на большинстве плакатов польский пан как представитель нации и коллективный враг изображается одной фигурой. Однако есть и некоторые исключения. Так, на плакате «Польская шляхта в бессильной злобе динамитом Антанты взрывает города, истребляет население. Проклятие и смерть наёмным убийцам!» (Д. С. Моор, М., 1920) поляки представлены множеством фигур. Мы видим пылающий в огне Киев, расстрел мирного населения и трусливо убегающую польскую армию, состоящую из панов, оглядывающихся на содеянное.
«Две Польши» в образах визуальной пропаганды
В агитационных материалах Польша позиционировалась двояко: дружественный России пролетариат, который необходимо поднять на борьбу против эксплуатации, и паны/шляхта как основной классовый враг. Тем самым, с одной стороны, подчёркивалась близость позиций польских и советских/российских рабочих, а с другой — обосновывалась необходимость войны против общего классового врага. «Раньше была война национальная, стала теперь война классовой. Теперь каждый буржуй друг буржую. Каждый пролетарий пролетарию свой» (Окно РОСТА № 188. В. В. Маяковский. М., 1920). В. В. Маяковский в Окнах РОСТА призывал, заостряя эту двойственность: «Бей панов, / к победе иди! / Но если / в плен рабочий, — / щади!» (Окно РОСТА № 213. М., 1920). Такое двоякое восприятие польского государства также не является изобретением советской пропаганды. Разделение шляхты и народа (только в лице крестьянства), признание коренных отличий этих двух составляющих польской нации470, а также желание солидаризироваться с одной из них свойственны ещё российской общественной мысли XIX в. при обсуждении «польского вопроса». Антагонизм двух классов выражается в вербальном и визуальном существовании «двух разных Польш». Для характеристики государства в зависимости от контекста использовались разные эпитеты-определения: «братская Польша» (Л. Троцкий)471, «красная Польша» (Д. Бедный)472 и «шляхетская, панская Польша» (М. Тухачевский «Поход за Вислу»473), «империалистическая Польша»474. Польский пан является визуальным воплощением недружественной, воюющей Польши. «Братская» часть нации представлена в образах польских рабочих и крестьян, которые в агитационных материалах встречаются в разы реже образов классового врага. Польский пролетарий изображается идентично советскому рабочему, любые признаки национальной идентичности (костюм, предметы труда и т. д.) отсутствуют, о национальной принадлежности свидетельствуют подписи к плакатам и контекст изображения. Советский рабочий демонстрируется в качестве равного польскому пролетарию, что выражается в пожатии рук («Мы воюем с панским родом, а не с польским трудовым народом». Окно РОСТА № 213. И. А. Малютин. М., 1920; илл. 39), призывах присоединиться к советскому пролетариату в борьбе с польскими панами. Отличием советского рабочего могут выступать разве что винтовка или флаг в руках. В некоторых случаях единство позиций советских и польских рабочих маркируется цветом: оба пролетария окрашиваются красным. В отличие от пана, фигура польского рабочего гармонична, говорит о его физической силе и выносливости. В то время как национальная принадлежность польского пана подчёркивается и вербально, и визуально, польский рабочий не имеет подобных отличительных признаков. Таким образом, национализм поляков, ведущих войну за государственную независимость, визуально связывается с их природой классовых врагов.
