Основная тенденция, которую можно проследить на визуальных материалах антибольшевистской пропаганды, связана с постепенным выкристаллизовыванием образа Ленина, который поначалу и довольно длительное время был весьма размыт, а потом приобретает инфернальные черты. Помимо смысловых акцентов (в одном случае — «свой» и «хороший», в другом — «чужой» и «плохой»), принципиальная разница репрезентаций ленинской фигуры противоборствующими сторонами заключается в демонстрации его социального и политического статуса. Если у «красных», начиная с 1920 г., Ленин изображается как представитель политической элиты и даже более — олицетворяет собой государство, то у «белых» он в основном маркируется как обычный персонаж — пусть авантюрист, проходимец, большевик, но не фигура, репрезентирующая Власть.

Мы видим манипулирование художников чувствами адресата их визуального послания с помощью работы с деталями ленинского внешнего вида. Это делалось для того, чтобы подчеркнуть социальную позицию Ленина: так, «белая» пропаганда акцентировала его непролетарское происхождение, в то время как пропаганда большевиков в ряде ситуаций стремилась, напротив, показать его простоту и близость представителям рабочего класса.

Анализ изображений Ленина в разных источниках позволяет сделать вывод, что действительно существует специфика его репрезентации в карикатурах и в плакатах. Карикатура как медийный источник в гораздо меньшей степени позволяет дистанцировать фигуру от остальных — ведь иначе персонаж просто перестаёт быть главным героем изображения. Тем не менее художникам всё равно удаётся найти и использовать визуальные приёмы, подчёркивающие инаковость и особый статус Ленина. Помимо традиционного выделения фигуры на фоне остальных с помощью её размера или типа/цвета одежды, это расположение Ленина в отдалении (в стороне, на высоте) от остальной массы, приписывание ему специфической функции, идущей вразрез с деятельностью всех остальных участников изображения. На основе того, что мы видим схожие тенденции в репрезентации Ленина в плакатах и карикатурах периода окончания Гражданской войны в России, мы можем предположить, что содержательные изменения в репрезентациях проявляются во всех источниках, просто в силу выразительных особенностей медийного средства имеют разную интенсивность выражения.

Основываясь на анализе собранных нами материалов, мы можем дать свою оценку времени начала возникновения культа Ленина в советской визуальной пропаганде. Полагаем, что свидетельствами культа будут существенные изменения в манере репрезентации, говорящие о приписывании персоне сверхчеловеческих черт, а вовсе не количество и разнообразие вариантов тиражирования образа. Согласно этой логике, представляется, что периодом начала культа следует обозначить год 50-летия Ленина — 1920-й, в который мы видим признаки значимой визуальной трансформации образа Ленина сразу в нескольких репрезентациях. Основных моментов, знаменующих начало формирования культа, — три: это существенное увеличение размера фигуры Ленина по сравнению с окружающими его персонажами, приобретение им сверхчеловеческих качеств и черт, гиперболизация масштаба его действий, выражающаяся в репрезентации его как человека, способного поспорить с океаном, для грандиозных задумок которого земной шар оказывается мал, и т. п.

Отметим, что именно плакаты как никакой другой источник позволяют проследить этапы становления ленинского культа. Это связано с функцией плаката — он производится на злобу дня, поэтому его изображения как никакие другие порывают с присущей визуальным артефактам тенденцией к устойчивости воспроизведения образов, чутко реагируя на малейшие изменения в пропаганде. При этом карикатуры советских авторов 1921–1922 гг. могут служить дополнительным доказательством формирования культа Ленина за счёт сложившихся визуальных решений его репрезентации и акцентирования его значимости.

Е. А. Орех

– М –

МАРКС

Из всех выдающихся личностей, охваченных в первые годы советской власти ленинским планом монументальной пропаганды, именно образ Карла Маркса стал предметом идеологической борьбы, выходящей за рамки споров об эстетике. Эта борьба доходила до физической расправы: Добровольческая армия после вступления Деникина в Киев 31 августа 1919 г. разрушила гипсовый бюст Маркса, простоявший всего полгода328. Это был не единичный случай: карикатура в добровольческой «Донской волне» изображает снятие казаками памятника Марксу в Ельце329. Другие политические силы, отдавая должное наследию немецкого учёного, спорили о его мемориализации: в антибольшевистских журналах и в самиздате поднимались вопросы о том, кто имеет право увековечивать память Карла Маркса и как правильно её увековечивать. Этой теме был посвящён выпуск «Нового Сатирикона» № 11 за 1918 г.330, ей же отводилось большое место в анонимной сатирической поэме «Воскресший Маркс», ходившей по рукам уже в 1921 г.331 и опубликованной С. Мельгуновым в Праге в 1924 г.332 (вероятно, то же самое произведение фигурирует как поэма «Маркс и ЧК», за которую в 1924 г. арестовали толстовца И. Ильинского333). Итак, образ Карла Маркса предоставляет возможность оценить рецепцию визуальной пропаганды её современниками.

328 См.: Киев: Энциклопедический справочник / под ред. А. В. Кудрицкого. Киев: Главная редакция Украинской советской энциклопедии, 1982. С. 359–360.

329 Донская волна. 1919. № 31 (59). С. 17. Сюжет об уничтожении и последующем восстановлении памятника Марксу враждующими сторонами породил анекдот: «Одна из легенд послереволюционного Петрограда повествует о том, как в 1918 г. Петроградский губисполком получил срочную телеграмму из Царского Села. После бегства белогвардейцев, говорилось в ней, в одном из прудов Екатерининского парка нашли сброшенный с пьедестала обезображенный бюст Карла Маркса. В Царское Село спешно была направлена комиссия во главе со скульптором Синайским, будто бы автором памятника основателю марксизма, созданного в рамках ленинского плана монументальной пропаганды. К приезду высокой комиссии бюст уже был установлен на пьедестал и укрыт белоснежным покрывалом. Предстояло его вторичное торжественное открытие. Под звуки революционного марша покрывало упало, и Синайский в ужасе отшатнулся. Перед ним, склонив едва заметные мраморные рожки, хитро и сладострастно улыбался эллинский сатир — одна из парковых скульптур Царского Села. Синайский, рассказывает легенда, осторожно оглянулся вокруг, но ничего, кроме неподдельного революционного восторга на лицах присутствовавших, не заметил. Какое-либо вмешательство было бессмысленным. Памятник великому основателю был открыт» (Синдаловский Н. Карл Маркс и эллинский сатир: Октябрьская революция в зеркале петербургского городского фольклора // Нева. 1997. № 11. С. 186).

330 Карикатуры из него частично опубликованы в: Баратов П., Филиппова Т. Великая война и Великая революция в русской журнальной сатире. 1914–1918. М.: Кучково поле, 2017.

331 Брикер Б. Путешествия «Воскресшего Марксa» в революционной России: литературные и фольклорные контексты поэмы. Доклад на конференции «Фольклор и Великая российская революция 1917 года», ИМЛИ, 12 октября 2017 г.

332 С. М. Потаённая муза в Советской России. I. Воскресший Маркс. Мистическая поэма // На чужой стороне. 1924. № 5. С. 185–215.

333 Архипова А., Мельниченко М. Анекдоты о Сталине: Тексты, комментарии, исследования. М.: ОГИ, 2009. С. 107.

В советской идеологии в послереволюционные годы Маркс занимал первое место среди знаменитых людей прошлого, чья память достойна быть увековеченной. В брошюре № 8 из серии «Кому пролетариат ставит памятники» говорилось, что «в пантеоне великих людей, хорошо послуживших человечеству, Карлу Марксу по праву принадлежит самое почётное место»334. В поэме «Воскресший Маркс», которая в сатирическом ключе рассказывает о приключениях вставшего из гроба Карла Маркса в России, рисуя, по словам публикатора С. Мельгунова, «действительность преимущественно, пожалуй, 1919 г.»335, главный герой везде наталкивается на свои портреты: на вокзале, в ЧК, в сельском исполкоме, в московском магазине.