77 Левшин К. В. Агитация и пропаганда в борьбе с массовым дезертирством красноармейцев в годы Гражданской войны. // Труды исторического факультета СПбГУ. 2013. № 14. С. 158–159.
Другая серия изображений призывает деревенских жительниц бороться с кулацкими и помещичьими порядками. Создатели плакатов агитируют крестьянок избавляться от врагов (гнать из деревень кулаков, помещиков и бар), а также не нарушать постановлений советского правительства. На иллюстрациях с подобным посылом можно увидеть, как крестьянки вместе с крестьянами выгоняют из своей деревни кулаков («Для крестьян правдивый сказ, как прогнали бар от нас». В. В. Спасский. М., 1919; «Выбирайте в советы бедноту и середняков, гоните в шею кулаков!». Харьков, 1920), наравне с мужчинами принимают участие в голосовании за председателей в Комитеты бедноты («Уж деревня поумнела, / Исполком без лишних слов, / Чтоб в селе кипело дело, / Выгнал вон всех кулаков». Одесса, 1920), а также обменивают излишки продуктов на обменном пункте («Крестьянин, продналог внеси скорей, чтобы излишками пользоваться вольней!». Минск, 1921).
Некоторые визуальные материалы используют образы крестьянок в связи с упоминанием политики раскрепощения и освобождения женщин. Подобную тему мы можем встретить на росписи вагона агитпоезда «Красный Казак» (1920), которая репрезентирует организованное женщинами-казачками политическое собрание. Идею освобождения женщин от мужского контроля постулирует призыв, сопровождающий изображение: «Казачки! Знайте, что советская власть раскрепостила женщину труженицу, при советской власти вы можете иметь землю и участвовать в решении всех общественных дел наравне с трудовыми казаками. Казачки, стойте за советскую власть!»78 Визуальные репрезентации казачек во многом перекликаются с репрезентациями крестьянок, однако фигурируют казачки (как и казаки — см.: «КАЗАК») в агитационных материалах редко. Между тем наличие ряда одинаковых черт в образах представительниц этих двух групп может являться отсылкой к общности их происхождения (как известно, многие казаки и казачки являются потомками крепостных крестьян79), а также к схожему — деревенскому — образу жизни.
78 В качестве аналогичного примера агитационно-просветительской работы большевиков, направленной на жительниц казачьих станиц, можно рассмотреть материалы рубрики «Казачка, в ногу с работницей!» из газеты «Голос трудового казачества». В номере от 10 декабря 1920 г., обращаясь к читательницам, авторы писали: «Пора перестать быть только женой своего мужа. Советская власть призывает всех к деятельному участию в государственной, хозяйственной жизни. <...> До сих пор участие в общественной, политической и хозяйственной жизни мы считаем делом мужчин, теперь это и наше дело».
79 Ермолин А. П. Революция и казачество (1917–1920). М.: Мысль, 1982. С. 17.
В пропаганде «красных» есть изображения, демонстрирующие общность целей и интересов крестьянок и работниц (Ф. Лехт «Освобождение работниц есть дело самих работниц». М., 1921; «Работницы и крестьянки всего мира, — под красное знамя Коммунистического интернационала!». Пг., 1921; «Девушки голубушки, / Вы не мажьте рожи, / Лучше мы запишемся / В Союз Молодежи!». М.; Пг., 1923; илл. 13). Мы уже отмечали выше, что на совместных изображениях с работницей крестьянка обычно занимает второстепенное положение. Тем не менее роль второго плана в символическом женском пантеоне не означает пассивности или беспомощности: перечисленные выше сюжеты репрезентируют крестьянку и как политически грамотную, и как самостоятельно действующую женщину.
Иногда крестьянка представляется как жертва (домашнего насилия, стихийных бедствий или зверств врагов, илл. 48). Вместе с ней в этих сюжетах обычно изображаются члены её семьи. Образ женщины в домашней обстановке в окружении домочадцев отсылает к традиционно приписываемым ей ролям матери и домохозяйки. Тем не менее авторы плакатов не ограничиваются указанием на страдания и подчинённое положение женщины, а предлагают альтернативу: так, целый ряд работ проводит символическую параллель между приходом советской власти и улучшением положения крестьянки80.
80 См., напр., плакаты Н. Н. Поманского «Хлеб нам даст только Красная армия» (М., 1919); неизв. авторов «Что дала Октябрьская революция трудящимся» (М., 1919), «Бывало муж жену за волосья таскает, – а нынче ей в слух газету читает» (Екатеринбург, 1921).
В отличие от работницы, крестьянку визуальная пропаганда большевиков представляет не только в положительном свете. В изображениях присутствует образ деревенской жительницы, настроенной против советской власти и оказывающей сопротивление проводимой в деревне политике. Такую крестьянку В. Боннелл определяет термином «баба»: «Для политически сознательных мужчин и женщин послереволюционной эпохи это слово и связанный с ним образ имели уничижительный смысл и применялись в отношении жестокого патриархального мира крестьянской жены, подчиненной мужу, попу и полиции»81. Аналогичный женский персонаж встречается в ряде изображений либеральной сатирической печати 1917 г. — вероятно, именно оттуда большевики заимствовали образ политически несознательной крестьянки. Карикатуры либеральных изданий высмеивают нежелание и неумение женщин участвовать в политических делах, их необразованность и способность сеять панику и слухи82.
81 Боннелл В. Репрезентация... С. 266.
82 См., напр., карикатуры: «Новые российские социалистические партии» (Бич. 1917. № 15); «Рассейское политиканство» (Стрекоза. 1917. № 34).
В свою очередь образ «бабы» в большевистских материалах сочетает в себе черты «невежества, политической безграмотности, слепой корысти и буржуазной жадности»83. Визуальные репрезентации представляют нам немолодую крестьянку, обычно — тучного телосложения, которое является типичным признаком врагов советской власти: попов, кулаков, буржуев и т. д.84 Большевистские изображения демонстрируют, как крестьянка-«баба» своей безграмотностью и политической несознательностью слепо поддерживает сторонников старого режима, тем самым становясь препятствием на пути строительства нового общества. Наглядным примером такого использования образа «бабы» может служить плакат М. М. Черемных «История про бублики и про бабу, не признающую республики» (1920), повествующий о том, как крестьянка не накормила красноармейца, после чего тот проиграл бой, а сама женщина попала в руки к врагам.
83 Боннелл В. Репрезентация... С. 266.
84 См., напр.: «Эх, не спи мы с бабой-дурой / Были бы с мануфактурой!» (Крокодил. 1922. № 8).
Изображения большевистской пропаганды конструируют негативно-окрашенный образ «бабы» через приписывание ей таких черт, как глупость, необразованность, безответственность и эгоизм. При этом крестьянка-«баба» не преподносится как явный, активный противник советской власти. Скорее, её образ высмеивается; изображения демонстрируют, как своими необдуманными поступками и неграмотным поведением крестьянка-баба препятствует установлению нового общественного строя.
Красная сестра
В период Гражданской войны в России возросла потребность в обученном медицинском персонале, в связи с чем большевики уделяли значительное внимание привлечению работниц и крестьянок в ряды санитарок и на курсы красных сестёр85, 86. С этой целью, начиная с 1919 г., издаются визуальные агитматериалы, призывающие женщин пополнять ряды красных сестёр. Примерами таких работ выступают плакаты А. П. Апсита «Работницы и крестьянки, спешите на курсы красных сестер и санитарок!» (М., 1920) и П. Алякринского «Раненый красноармеец найдёт себе мать и сестру в каждой трудящейся женщине» (Ярославль, 1920). Как правило, сюжеты плакатов демонстрируют, как красная сестра оказывает первую помощь раненому красноармейцу: например, перевязывая его раны бинтами, как в плакате А. П. Апсита «День раненого красноармейца» (М., 1919).
85 Конохова А. С. Сёстры милосердия в годы революции и Гражданской войны // Новейшая история России. 2012. № 1. С. 94.
