В редких случаях дезертир изображается как «мешочник», то есть как человек, в условиях боевых действий преследующий личные, корыстные интересы. В такой ситуации атрибутом дезертира является мешок за плечами, который он уносит с фронта домой. На плакате Д. С. Моора «Руку, дезертир, ты такой же разрушитель рабоче-крестьянского государства, как и я, капиталист!» (М., 1920) мешочник представлен хитрым: на его лице изображена ухмылка.
Плакатисты стремились утвердить в представлении широких масс образ дезертира как народного предателя и труса. «Стой[,] дезертир! Известно ли тебе, что ты [—] предатель? Известно ли тебе, что ты изменник Рабоче-Крестьянскому делу, известно ли тебе, дезертир, что ты затягиваешь петлю рабочим и крестьянам...» — говорится в плакате С. Погорельского52. В то время как одной из причин дезертирства являлась усталость от войны и желание её прекращения, агитация обвиняла беглецов в «затягивании» гражданского противостояния. Трусость и предательство дезертира подчёркивались некоторыми визуальными приёмами. Так, его взгляд никогда не обращён к зрителю, он отворачивается, смотрит украдкой, искоса, в сторону. Фигура дезертира часто сутула, согнута, голова опущена — этим подчёркивается неправильность совершённого поступка, а также приписывается вина за содеянное. В некоторых случаях дезертир изображается убегающим («Дезертир! Своим бегством ты радуешь только буржуя — врага рабочих и крестьян». Уфа, 1920), прячущимся в кустах (Д. С. Моор «Азбука красноармейца». М., 1921) или скрывающимся за чьей-либо спиной (В. И. Козлинский «Кто с позиции в бегу, продаёт своих врагу, проклят тот, кто дезертиру даст одежду, хлеб, квартиру». Пг., 1920), что подчёркивает трусость персонажа. Сама фигура «военного предателя и уклониста» кардинальным образом отличается от изображений типичного бойца Красной армии, который смотрит прямо вперёд, сражается с врагами или призывает к оружию.
52 Речь о плакате «Стой[,] дезертир! Красные герои, терпя голод, с врагом сражаются, а трусы бегут, расхищая народное достояние» (Орёл, 1920).
Темы, связанные с репрезентацией дезертира, разнообразны. Прежде всего, можно выделить образы дезертиров, находящихся на фронте, и образы дезертиров, отсиживающихся в тылу. Проблематика, поднимаемая художниками в связи с дезертирами, покинувшими свою фронтовую часть, но ещё не находящимися в тылу, связана с идентификацией их как врагов, а также демонстрацией последствий их побега с фронта. Так, образ дезертира объединялся с образами врагов советской власти. Часто дезертира соотносят с «белыми» генералами («Дезертир думает: „Дам-ка стрекача! Авось меня не сыщут, укроюсь как-нибудь...“». В. Н. Дени. Казань, 1919), капиталистами, буржуями и помещиками («Как дезертир помощь капиталисту оказал». М. М. Черемных. М., 1919). Самым же распространённым является сопоставление образов дезертира и «сборного», кумулятивного врага. Объединённая вражеская сторона в образе взятых вместе дезертира, «белого» генерала, польского пана, капиталиста, помещика и священника изображается на плакатах А. П. Апсита «Дезертир работает на царских генералов и капиталистов» (М., 1919), В. В. Спасского «На кого работают дезертиры. Горе дезертирам!» (М., 1919; илл. 11), П. Е. Абрамова «Дезертир открывает дорогу польскому пану, пан ведёт за собой помещика и капиталиста» (М., 1920), а также в работах Д. С. Моора «Белогвардейцы и дезертир» (М., 1919) и «На дезертировой спине» (М., 1921). «Бродяжный» дезертир входит в компанию «бело-зелёных разбойников» на плакате неизвестного художника-монограммиста ЭРЭ «Бело-зелёные», где, изображенный вместе с бывшими офицером, купцом, священнослужителем и полицейским, творит бесчинства и приносит горе (Екатеринодар, 1920). Дезертир становится пособником контрреволюции и причиной разрухи на плакатах неизвестного художника «Дезертир труда и фронта, пособник контр-революции и хозяйственной разрухи» (Уфа, 1920), А. В. Маренкова «Дезертир, ты вносишь разруху в нашу Красную армию, ты помогаешь Колчаку, Деникину и прочим монархистам» (Орёл, 1919) и т. д. Плакаты данного рода были призваны заклеймить дезертира как врага советской власти и предателя. О беспощадно изгоняемых из армии шкурниках и трусах Ленин говорит как об одной из причин победы над Юденичем, Колчаком, Деникиным и капиталистами53.
53 Ленин В. И. О трудовой дисциплине. Газета «Правда» № 18 от 21 января 1928 г. // Полное собрание сочинений. Т. 40. С. 232.
Авторы плакатов, посвящённых дезертирству, не скупились на изображения последствий действий военных изменников: для страны в целом, для близкого окружения, а также для самого дезертира. Бежавшие бойцы не только обвинялись в ситуациях насильственной и голодной смерти («Дезертир Западного фронта. Вот что делают уходящие с фронта». Окно РОСТА № 127. М., 1921), но и сами оказывались перед риском гибели («Вот что ждет крестьян и рабочих благодаря дезертирам, шкурникам и трусам». Неизвестный художник. М., 1919, илл. 7; «Дезертир! Вернись, пока не поздно / Помни, что тебе грозит / Торопись / Время не ждёт». ЮгРОСТА № 31. Одесса, 1920).
Агитация стремилась вызвать у беглецов чувство вины, а потому в некоторых случаях дезертир изображался испытывающим моральные страдания («Дезертир! Не предавай братьев! Вернись! Искупи свой позор!». Л. О. Пастернак. Пг., 1919; «Кошмар дезертира». Неизвестный художник. М., 1919). Большевистская пропаганда также рисует сцены расплаты за «военное преступление»: наказание в виде заковывания в колодки и цепи мы видим на плакате неизвестного художника «Дезертиров к позорному столбу» (Одесса, 1919) и т. д. Надо сказать, что мотив «позора» является одним из ключевых в изображении дезертира. Советская власть стремилась не только и не столько запугать беглецов и уклонистов, сколько пристыдить, указать на неправильные с точки зрения логики войны действия.
С несколько другой стороны подходит к представлению темы часть плакатов, изображающих скрывающегося вне фронтовой зоны дезертира. Основным местом действия является сфера домашнего и личного — родной дом или деревня, в качестве главных героев выступают члены семьи — женщина с детьми или старики-родители, которые взаимодействуют с дезертиром, обращаются к нему, чаще всего — прогоняют его из дома. Пример этому мы можем наблюдать на открытке неизвестного художника «Уйди прочь, дезертир, ты мне не сын! Ты изменник и предатель революции!» (1918–1919?), изображающей седовласого старика-крестьянина в окружении женщин с грудными детьми, прогоняющего юного солдата из родного дома. На плакате неизвестного художника «Позор дезертирам» (Казань, 1920) изображена пара пожилых крестьян, старик и старуха — они метлой и палкой прогоняют солдата из деревни с одобрением и поддержкой односельчан. Метла и палка — это не «столько больно, сколько унизительно»54. Но, кроме того, в отличие от официального наказания, признаком которого является оружие, в данном случае метла и палка символизируют общественное порицание, осуждение дезертира со стороны своего сообщества. Тема изгнания дезертира женщиной также представлена на плакатах55. Поскольку укрывательство дезертиров было широко распространённой практикой56, то советская пропаганда ориентировалась и на тех, кто сбежал и отсиживается дома, и на родственников и односельчан беглецов и уклонистов. Стыдно и позорно не только быть дезертиром, но и быть его пособником и укрывателем. Нужно также отметить, что дезертир изображается как бывший крестьянин и почти никогда — как бывший пролетарий. Здесь уместно вспомнить отмеченное К. В. Левшиным «противопоставление честного рабочего-красноармейца и дезертира-крестьянина, который бежал, „забыв, что брат его, рабочий, встречает вражеский напор...“»57.
54 Левшин К. В. Агитация... С. 168.
55 Плакаты неизвестного художника на текст Д. Бедного «Митька-бегунец» (М., 1919); неизвестных авторов «Гоните дезертиров! Вон из хаты дезертира! „Ты укрылся от защиты разоренного хозяйства польским паном злым вампиром!“» (Одесса, 1920; илл. 10) и «Женщины, гоните дезертиров!» (Одесса, 1920); В. В. Лебедева на текст В. В. Воинова «Частушки» (Пг., 1920) и др.
