– Ну как? – Обратился я к ним и Оли.

– Великолепно! Здорово! Как живой! – Закричали друзья.

– Прошу знакомиться: – наш новый друг – Вонючка Гарри. Будет жить у нас, надеюсь, что не долго.

Скальные друзья захихикали. Оли скривилась – шутка ей не понравилась.

– Привет Гарри старина!!! – Крикнул буревестник восторженно разведя руки. – Как же ты воняешь!? – Птица покачала головой, после чего закатилась смехом вместе с ящером и пупсом. Если можно назвать смехом кудахтанье, кваканье и писк.

– Воняет и правда жутко. – Сказал я.

– Как все снежные монстры. – Пожала плечами Оли. – Хотя ты прав. Пауки не клюнут на запах хищника. Но это легко исправить.

И не дожидаясь вопроса как, Оли повернулась к чучелу задом, и обписала с головы до ног.

– Теперь они будут думать, что это кентаврисса. – Ответила Оли на удивлённое выражение моего лица.(Раньше она никогда так себя не вела, хотя понятия стыда у кентавриссы отличались от людских.)

– Бедняга Гарри, за что его так унизили. – Трагически произнес пупс шмыгнув носом.

– Замочили средь бела дня. – Покачал головою ящер.

– Гарри!!! Так ты теперь Оли?! – Крикнул буревестник.

Друзья снова расхохотались. Оли пропустила их шутки мимо ушей.

– Не очень то похоже на кентавриссу. – Пробормотал я.

– Пауки не особо сообразительны. – Ответила Оли. – Пупс тоже не был похож на настоящего.

– Да он и не пах как настоящий! – Возрозил пупс.

– Дубина! Он же к пауку в нору полез! – Одернул приятеля ящер. – К тебе в дом влезут, ты сильно принюхиваться будешь!?

Кентаврисса повернулась лицом к чучелу.

– Ну вот. – Сказала она с довольным видом. – Обсохнет, и можно смолить. Теперь хоть не так воняет.

В тот же вечер я вынес, от греха, из дому шкуру летучего тигра. Не знаю, догадалась ли о причине моего поступка Оли, но обрадовалась очень сильно, и обещала соткать мне кучу мягких циновок. Скальные друзья тоже остались довольны, забрав мою постель в свою нору.

Ночью я не зажигал огня в камине и почти не спал. Сжав палаш, я сидел около двери, готовый к нападению. В конце концов сон все же сморил меня. Но очень скоро я проснулся от громкого шума. Снаружи что– то тарахтело, шуршало. Я так и не решился выйти ночью, но и сомкнуть глаз до утра тоже не смог. Утром мы обнаружили улов. Аж два паука прилипли к чучелу. По – видимому, второй принял попытки первого освободиться за схватку и пришёл на помощь. Оли затоптала их обоих копытами. Последнего скальные жители поймали без меня и кентавриссы. Но смерть его ждала совсем не такая, как других. Связанного паука пупсы и буревестники дотащили до своего нового места обитания. Там его обмазали смолой, обложили сухими ветками и подожгли. На казнь собрались все пупсы и буревестники, даже ящеры пробудились от спячки. Явились любопытные из огородных пупсов. Я присутствовать не стал. Сжигание живого существа не представлялось мне интересным зрелищем. Оли тоже не пошла. Ее жалостливая душа не выдерживала вида страданий беззащитной жертвы.

Уничтожение пауков принесло нам славу, и добавило забот. Долинные пупсы постоянно подвергавшиеся набегам ночных гремлинов стали умолять меня и Оли избавить их от этой напасти. Я обещал помочь, но и представить не мог, как это сделать. Гремлины нападали в основном ночью, а днём прятались в скалах, колючих зарослях и роще плотоядных деревьев, приближаться к которой Оли строго-настрого мне запрещала. Со слов кентавриссы – деревья испускают запах, который привлекает и сводит с ума людей, и многих других существ, делая легкой добычей хищных растений. Оли считала, что именно роща стала причиной исчезновения в долине людей.

– Пупсы наверняка это знают! – Возмущалась кентаврисса. – Подло с их стороны отправлять тебя в логово гремлинов! Пусть сами стерегут свои огороды и хижины, раз такие бессовестные!

– Оли! Да ты просто умница! Отлично ты придумала! – Воскликнул я осенённый внезапной идеей.

– Правда!? Я умница!? Спасибо! – Умилилась осчастливленная похвалой кентаврисса. – А, что я придумала?

– Чтобы пупсы сами стерегли свои огороды. Надо вооружить и обучить сражаться пупсов, тогда они сами смогут защитить себя в любой момент.

– Здорово! – Оли было обрадовалась, но сразу осеклась. – Только, где мы оружия столько возьмем, да ещё и для пупсов размеров?

С того дня я почти безвылазно работал в кузнице, изготавливая наконечники для копий и топоры. Именно это оружие наиболее подходило как огородникам, так и скальным жителям умевшим обращаться с заострёнными палками и каменными молотками. По началу у меня выходило лишь несколько топоров за день. Мне пришлось выковать множество необходимых кузнечных инструментов, сделать из глины литейные формы. Мои кузнечные навыки были весьма посредственными – помощь кузнецу в армии. А познания в литье сводились к отливке в детстве свинцовых грузил. Поэтому инструменты и формы приходилось переделывать несколько раз. Зато когда производственный процесс наконец наладился, количество наконечников и топоров выросло до сотни. Качество оружия тоже стало лучше, ибо я научился делать бронзу. Получив новое блестящее оружие пупсы ходили гордые и счастливые.

Соплеменники им завидовали. Оли говорила, что пупсы называют меня своим королём. Правда сам я чувствовал себя их рабом. Ещё затемно я начинал работу, и оставлял когда солнце уже пряталось за горы и долину освещали одна или более лун. Моим «подданным», кроме оружия, срочно понадобились керамические горшки, кувшины, чашки и тазы. В долине было много глины разных сортов. Из одной получалась отличная посуда. Другая шла на формы для отливки наконечников стрел и копий. Третья, застывая, держала камни не хуже цемента. Отдыхая от кузнечной работы я брался за гончарную. Уставал я ужасно и те несколько часов, что выпадали мне на сон спал как убитый. Слава Богу у меня была помощница. Что бы я делал без Оли!? Сказать, что кентаврисса работала как лошадь, было-бы не только некорректно(лошадь для кентавров слово нецензурное), но и неправильно., – как лошадь вкалывал я, а Оли как взвод стройбата и средних размеров трактор. Ещё она убедила огородных пупсов снабжать нас продуктами и металлом, чем весьма сэкономила наше время. Скальные жители вызвались помогать сами. Они изготавливали древка копий и ручки топоров. Добывали для меня медь, серебро, олово и золото. Обучала стрелять пупсов Оли. Она же сама мастерила для них маленькие луки. А драться – тройка неразлучных друзей – буревестник, ящер и пупс, научившихся владеть новым оружием первыми.

Высыпался я лишь високосными ночами. Поначалу правда я порывался работать в кузнице, что очень огорчало и нервировало Оли. Даже прогулка ночью в кусты вызывала у кентавриссы панику. – Не ходи! Не ходи туда! Можно же до утра потерпеть!

– Ага. Потерпишь тут, когда утро через полтора суток!

Выходить ночью я перестал после того как однажды во время работы в кузнице мне чуть было не прилетело в голову гремлинское копьё брошенное из кустов. Пришлось оборудовать в доме ночной горшок – в углу за ширмой. А время в високосную ночь посвещать плетению верёвок и работе с деревом.

За двадцать лунных циклов мы вооружили почти всех долинных пупсов и скальных жителей. Идея оказалась верной. Оснащённые новым оружием, огородные пупсы выдержали нападение на деревню. Убитых и раненых среди них было вдвое больше, чем у гремлинов, но последним пришлось отступить.

В тот же вечер крупный отряд скальных пупсов, ящеров и буревестников столкнулся с гремлинами недалеко от бывших паучьих нор. Встреча была неожиданной для тех и других, но бой получился нешуточный. Гремлины сильнее пупсов и буревестников, проворнее ящеров. Они созданы для убийства. Но скальных жителей было в три раза больше, они были лучше вооружены и настроены решительно. Потери были равные с обеих сторон. Под утро к полю боя пришёл огромный носорог. Гремлины разбежались, побросав раненых, которых победители уничтожили, увеличив число убитых врагов вдвое. Моя настоящая профессия тоже пригодилась. Всех раненых приносили ко мне для оказания помощи. У местных жителей иммунитет очень хороший. Кровь останавливается быстро, раны не гноятся (здесь, наверное, просто нет гнилостных и болезнетворных бактерий). Пришитые хвосты и лапы прирастают на третий день. Приходилось делать и полостные операции.