Убитый мной хищник был не единственным. Их было множество, и мы оказались окружены ими. Я метнул копьё в одно из чудовищ, и оно рухнуло. Другое подскочило совсем близко. Я подсёк палашом его ноги, а когда тварь упала, добил её ударом в грудь. Но и сам я был повален на снег третьим монстром. Чудовище навалилось сверху. Его маленькие красные глазки светились огнём ненависти. Если бы не огромные острые клыки монстра, можно было бы принять за гориллу-альбиноса. Я сжал его шею, стараясь держать как можно дальше его страшную пасть. Вдруг монстр дернулся и обмяк. Глаза его потухли. Это Оли воткнула копьё в затылок чудовища. Я отбросил мёртвую тушу и встал. Ещё одна тварь упала рядом с перерезанным горлом. Третью кентаврисса огрела древком по голове с такой силой, что, очевидно, проломила чудовищу череп. Древко тоже разлетелось в щепки. Я выхватил пистолет и открыл огонь, целясь в головы саблезубых обезьян. Пятеро упали, остальные бросились бежать.

Как глупо я ошибся, подумав, что испугал их своим парабеллумом! Огромная лавина мчалась вниз, вызванная моими выстрелами. Она подхватила нас, и дальше я уже не помнил ничего.

Придя в себя среди снега и трупов снежных монстров, я к счастью оказался цел и невредим. Туша одной из застреленных «обезьян» смягчила мое падение. Пистолет остался при мне, я успел убрать его в кобуру. Рюкзак и одеяло валялись рядом. Прочие вещи и оружие я нашёл довольно быстро. Но своей спутницы я не видел нигде. Внизу простиралась цветущая долина с небольшими озерцами, над которыми клубился пар. Но я не решался спускаться. Долго бродил вокруг и звал Оли, но так и не нашёл её. Отчаявшись, я уже собирался уйти, как вдруг увидел зверя, роющего снег в стороне. Внешне он напоминал чёрного леопарда, только размером не меньше быка. Валявшиеся вокруг обезьяны его не интересовали.

– Значит, он нашёл нечто другое, – подумал я.

Зарядив новую обойму я двинулся к хищнику. Я боялся опоздать, и прицелился на ходу., но в тот же миг зверь обернулся ко мне. Грянул выстрел. Зверь прыгнул. Он расставил в воздухе длинные лапы, шкура натянулась между ними, как у белки летяги. Но на снег летун упал уже мёртвый. Вторым выстрелом я попал ему в глаз. На месте, где рылся «тигр», из-под снега торчал белый лошадиный хвост. Через несколько минут я откопал Оли полностью. Как я обрадовался, узнав, что она жива! Оли потеряла в лавине кофту и одеяло и сильно замёрзла. Я растер её снегом. Когда она очнулась, напоил коньяком из фляги. Помог подняться и довел до ближайшего озера с тёплой водой. В горячей ванне кентаврисса согрелась окончательно.

Тигр-летун был не единственным обитателем долины. Племя странных существ, что-то радостно свистя и хлопая в ладоши окружило нас, нежащихся в термальной источнике. Существа были похожи на вставших на задние лапки сусликов. Только очень больших. Особенно выделялся из них один. Он был выше других, весь вылинялый, горбатый, с длинной, но редкой бородой. Его голову украшала шляпка с какого-то гриба, очень похожая на шляпку мухомора. «Суслик» опирался на кривой сук, как на посох. Все замолчали вокруг, когда он принялся что-то торжественно свистеть. Я толкал кентавриссу в бок. Но её разморило от спиртного и тёплой воды, и на мои тычки она не обращала никакого внимания.

– Оли! Оли!, что он говорит?!

Вот когда я пожалел, что так и не выучил язык свиста. Я понимал, что нас приветствуют и за что-то благодарят. Но что им ответить?

Пьяная кентаврисса поднялась и, просвистев что-то в ответ, вылезла из озерца. Ее ноги заплетались. Она рухнула на песок и снова заснула. А зверьки бросились в рассыпную.

– Оли, что ты сказала им?!

– Чтоб шли в задницу. У меня голова раскалывается от их дурацкого свиста – пробормотала она с закрытыми глазами.

– О Господи! Ну и переговорщика же я себе приобрёл!

Но кентаврисса уже отключилась и не слышала ничего.

В долине некогда жили люди. Невдалеке я заметил несколько заброшенных строений. Одни были разрушены до основания, у других еще сохранились стены. Я выбрал одно наиболее целое. Оно стояло рядом со скалой, в которой была пещера, размером с дверной проём. Пещера оказалась заброшенным медным рудником. Из веток поваленного недалеко гигантского можжевельника я соорудил навес над входом в пещеру. После встречи с летающим тигром я уже не верил в сказки мамы кентавриссы. Рудник показался мне наиболее безопасным убежищем.

Оли проснулась. Чувствовала она себя совершенно нормально. Ее лишь слегка штормило после коньяка.

– Я! Послала пупсов в задницу?!

– Ага.

– Так и сказала? – Идите туда, – Оли кивнула в сторону крупа. – Под хвост?

– А есть где-то ещё? – Сострил я.

– Нет. Видно же, что нет! Ты смеёшься!? Где ты видел двупопых кентавров!?

– Извини. Вообще-то я никаких кентавров, до встречи с тобой не видел. Да я и не понял, что ты просвистела пупсам, но они бросились на утёк сломя голову.

– Значит то самое и просвистела. Какой ужас!

– Моя вина. Я и не ожидал, что тебя так развезёт с полулитра коньяка.

– Это от того противного лекарства?

– Уж если, что и было противным в моём коньяке, – Подумал я. – то только его цена. Но обсуждать это с кентавриссой было бессмысленно, и я утвердительно кивнул.

– Да. От него. Побочное действие. Пупсы наверное страшно обиделись?

– Испугались. Это огородники. Они всё буквально понимают.

– Глупость какая! Слова конечно не приятные, но как их можно принимать всерьёз? У них, что совсем нет чувства юмора?!

– Это для нас неприятные слова, или неумная шутка, а для маленького всего боящегося зверька, ужасная угроза. Меня они видели впервые. Что если я ненормальная? Вдруг я действительно начну бедолаг ловить и,…– Как бы это назвать по приличнее?, – глумиться?!

Я не выдержал и рассмеялся. Кентаврисса тоже.

– Ну что-ж, надо мириться. – Выдавила Оли сквозь смех.

– Это будет сложно?

– Нет. Извинюсь, возьму свои слова обратно.

Мы подкрепились печеными орехами, после чего я отправился спать.

Оли помирилась с пупсами. В долине, кроме них, жило несколько видов разумных животных, мечтавших заручиться нашим покровительством. Застреленный мною тигр был самым крупным из местных хищников. Он держал в страхе всех, кроме огромного шерстистого носорога, пасущегося на горных лугах, и гигантского ленивца, обитающего в лесу. Были здесь и другие хищники: где-то на западе долины жили гигантские пауки. Они охотились в лесу, а в горы обычно не поднимались. Ночные гремлины – мелкие хищники. И роща плотоядных деревьев, на самой границе с пустыней. Иногда с гор спускались саблезубые гориллы, но долго здесь не жили.

Обитатели долины пришли к нам в надежде, что мы избавим их от всей этой нечисти. Сразу после долинных, нас посетили представители горных пупсов. Вернее, всего один пупс, а двое других и вовсе непонятные зверушки. Горные, или скальные, пупсы отличались от долинных, или огородных – как их называла Оли. Они были выше, более поджарые, и шкура у них была пятнистая – белые круглые пятна на сером фоне. Жили они в пещерах с ящерами и буревестниками. Скальные ящеры похожи на игуан или гаттерий. Но ходят на задних лапах. У этих рептилий развито три глаза. Буревестники, скорее, напоминали пингвинов. Это разумные нелетающие птицы, достигающие в высоту до одного метра. Их крылья трансформировались в трехпалые руки. Оперение этих птиц было белоснежное. В одной норе всегда селятся трое: пупс, ящер и буревестник. Они женятся, заводят детей и дружат семьями. Наверное, каждая нора похожа изнутри на коммунальную квартиру. Этот симбиоз очень хорошо помогает им в борьбе за существование.

Все трое отлично говорили на обоих принятых здесь человеческих языках. Они рассказали мне, что раньше жили в обширных пещерах на западной границе долины, но поселившиеся там исполинские пауки заставили их искать другое жильё. Первой появилась огромная самка. Всё население пещер в ужасе бежало от неё. Она дала потомство, и долину ожидала ужасная участь. Но нашлись трое героев, уничтожившие жуткий приплод. Пока буревестник, притворившись раненым, водил паучиху за собой по лабиринтам пещеры, пупс и ящер добрались до яиц. Они разгрызали жесткие оболочки, высасывали содержимое. Их животы раздулись до невозможных размеров, но герои продолжали есть. Уничтожив всю кладку, они упали без чувств. Поймавшая птицу паучиха вернулась к своим яйцам, но вместо них нашла неподвижных ящера и пупса. Паучиха сожрала героев, зато долина была спасена. К сожалению, шесть яиц просто не влезли в переполненные животы, и из них вылупились паучата. Сейчас они превратились в огромных мохнатых монстров. Если они дадут потомство, погибнет всё вокруг. Еще в долине жили тихари, плюши и древесные ленивцы. Последние только внешне похожи на земных ленивцев. Эти звери крупнее, проворные и, вооружены острыми когтями. Они вполне могли за себя постоять, и потому не спешили знакомиться с нами. Тихари чем-то напоминали кошек, мишек и мартышек одновременно, а плюши – медвежат и коал. Их безжалостно уничтожали твари, которых те называли ночными гремлинами.