Разницу между «Дюша объясняет» и «Дюша травит байки» каждый усваивал самостоятельно.

Сейчас вот сержант объяснял. Что да, группу готовили как диверсантов, способных быстро и толково забежать в тыл к тварям, взорвать, убить, уничтожить, выкрасть и убежать. Причем убежать, как правило, от все тех же тысячных толп тварей, с которыми, разумеется, бессмысленно устраивать честный бой. И, опять же разумеется, специфика действий малых групп в тылу радикально отличается от бойни толпа на толпу. И опыт снайпера, равно как и опыт разведчика, не предполагают умение сходиться с тварями лицом к лицу.

— Дюша, это все здорово, — не выдержал Спартак через десять минут, — но все же причем тут мы? Помимо того, что ты рассказываешь очевидные вещи, было бы неплохо понять, что делать в данной конкретной ситуации.

— О лысина Льва! — шутливо воздел руки к небу Дюша. — О чем я вам тут толкую?

— Да, о чем? — заинтересованно ответили Дмитрич и Спартак, хором.

— О том, что ситуация ничем не отличается от диверсантской работы! Просто бегать от тварей не надо, а так все один в один: их тысячи, нас мало, но у нас лучше оружие и подготовка. Бей, стреляй, руби, кусай, прикрывай соседа! Конечно, не помешали бы еще бетонные бункера, но и так, думаю, будет неплохо. Вон там пулемет, а там вроде огнеметчики засели. Кстати, не помешало бы Виталя рядом посадить, с тремя заряженными огнеметами и двумя грузовиками баллонов огнесмеси.

— И все?

— И все, Спартак. Сиди, стреляй на расплав ствола, и молись, чтобы у тварей закончилось «мясо». Потом молись, чтобы артиллерия не промазала, и пулеметы не заклинило. Потом нюхай жареную тварятинку, после огнемета, кстати, очень даже ничего получается. Ну, после второй недели привыкаешь. И так день за днем, и, если месяц спустя, будешь еще жив и не сойдешь с ума, то считай себя офигенным везунчиком.

Дюша рассказывал о «прелестях» сидения настолько обыденно, что и Спартак, и Дмитрич ему сразу поверили. Как правило, сержант не слишком любил рассказывать о прошлом, маскируя таковое под байки и прибаутки. Но все равно то, что он кучу времени провел в разных укрепрайонах, причем в разгар конца Второй Волны, было известно. Равно как и то, что без дела там Дюша не сидел, успешно воюя и защищая Федерацию.

— Впрочем, — улыбнулся сержант, — нам тут такое все равно не грозит. И двух суток не пройдет, как твари будут убегать, смазывая пятки салом, как говорили Прежние. И не спрашивайте, почему они так говорили, сам не знаю. Сало надо есть, а не пятки им мазать. Впрочем, это дела Прежних. Впрочем, если командиры среднего звена не прогнутся, то, думаю, Лев управится за несколько часов.

— Да ладно? — точно, как Лев, почесал лысину Спартак. — Мы же уже проиграли?

— Почти проиграли, да, — кивнул Дюша, указывая рукой на долину. — Но это же Лев! Он без Хитрого Плана даже в туалет не ходит!

Надо заметить, что в этот раз Дюша ошибся. Такое бывало крайне редко, и поэтому вполне простительна вера сержанта в Хитрый План. Но Лев и вправду не собирался крутить никаких сложных комбинаций. Связь, взаимодействие, массирование удара и удары на опережение. Сверху если не Льву, так его помощникам было отлично все видно, радиосвязь работала на «ура», и теперь оставалось только совершить элементарную двухходовку. Вначале выровнять положение, а затем победить.

Чем Лев с удовольствием и занялся.

Повинуясь его приказам, военные подразделения переставали метаться хаотично, отражали тварей и протягивали руку помощи соседям. Хриплые, отрывистые команды, и вот уже сбит кулак, успешно громящий расползшихся по позициям людей тварей. Паника практически прекратилась, всем уцелевшим штрафникам — кто еще не сподобился — спешно выдавали оружие, и ставили в строй. Если и находились сомневающиеся в таком шаге, то голос Льва их быстро разубеждал.

И тогда руководство тварей предприняло вполне логичный и естественный шаг.

Твари начали сбиваться в свой кулак, при этом точкой сбора определили высоту 1503. Возможно, тварям казалось, что оборону высоты можно легко сломить. Возможно, командование тварей недооценило или было введено в заблуждение своими агентами, совсем недавно заседавшими в штабе. Но факт остается фактом: твари промахнулись и очень крупно. Лев, когда увидел замысел тварей, от радости ударом кулака сломал складной столик.

После чего отдал еще два приказа и вышел наружу, прихватив рупор.

Солдатам на высоте предстояло на себе испытать всю силу убеждения лысого генерала.

— Ну все погнали наши тварей! — заметил Дмитрич, услышав выкрики Льва.

— И не говори, — сплюнул Дюша. — Готовьтесь, сейчас полезут.

— Уже лезут, — кивнул Спартак. — Эх, размахнись рука, раздави плечо!

Дюша от такого коверканья поговорок Прежних только и смог, что сплюнуть еще раз. Но уже через минуту ему стало не до плевков. Твари полезли так густо, что кольцо обороны высоты было прорвано почти мгновенно. По естественным причинам бронетехника на высоту не залезла, но уж стационарных пулеметов — на взгляд сержанта — могли бы и больше поставить.

— Виталь, отсекай! — привычно заорал Дюша.

И завертелась карусель, в которой группа, часть группы «Буревестник» выступала этаким центром, опорой, точкой кристаллизации сопротивления. Хладнокровно командовал Дюша, азартно стрелял Спартак, Виталь и Дмитрич косили тварей, и вокруг группы сбивались уцелевшие солдаты. Атака тварей — контратака людей — посмотреть что с пулеметами — держатся, и снова бежать на помощь — атака тварей.

— Убивай тварей!! — доносился громовой выкрик Дрона, придавая сил, и карусель вертелась дальше.

В какой-то момент Дюша понял, что полностью потерял картину боя. Остановившись осмотреться и немного отдышаться, сержант с удивлением обнаружил в руках легкий пулемет, вместо привычного автомата. Кровь тварей на лице и руках местами даже засохла и неприятно тянула кожу. Весь склон был завален трупами, трупами и еще раз трупами тварей, вперемешку с людьми. Память услужливо подсунула эпизод, когда он и Дрон бок о бок бежали на тварей, размахивая какими-то железками, а рядом неслась ревущая толпа, с штыками наперевес.

Только было это до или после приказа Льва бронетехнике стрелять прямой наводкой по высоте? И когда Виталь успел получить огромный, в пол-лица синяк? Дюша помотал головой, понимая, что случилось то, чего с ним не было уже лет десять… или сто, если учитывать лежание в капсулах. Он не только потерял картину боя, но и сам впал в боевую ярость, при которой мозг просто выключался. Вместо сержанта Мумашева оставалась боевая единица, видевшая своей целью только истребление тварей всеми доступными способами. А способов Дюша — хвала Льву и не только! — знал превеликое множество.

Сержант ощутил, что он уже не тот молодой удалец, и что ребра ноют, и ноги как-то чересчур болят, и умыться бы не помешало, и руки дрожат. Обругав себя старой развалиной, Дюша попытался принять бодрый вид, но внезапно обнаружил, что красоваться не перед кем. На этом склоне высоты, обращенном к позициям людей, оставались на ногах только бойцы группы «Буревестник». Дюша кое-как вытащил сигаретницу — во времена Прежних более известную как портсигар — и с неудовольствием увидел, что коробочку дважды сминали.

— То-то ребра болят, — проворчал Дюша, доставая и закуривая единственную целую сигарету. — Совсем твари озверели! Что с ними случилось? Лев им задницу показал?

— Хуже, — подошел и присел рядом Дрон. — Лев им объявил, что он — это он. Дюша, фу, что за гадость ты куришь?

— Что нашел, то и курю, а ты думал, штрафникам кубинские сигары выдают? — печально ответил сержант. — И что, твари от этого взбесились?

— Не сразу, — пожал плечами командир группы. — Я как раз рядом был, все видел. Лев им в рупор, мол стоять, тут Римский Лев, всем лечь на пол, лапы вверх и не сопротивляться!

— Так и сказал? — восхитился, несмотря на боль во всем теле Дюша. — Любовь Льва к Прежним временами просто пугает. Ладно, и что потом?