— Потому что…
— Мразина!
— Монома, держи себя в руках, — к сожалению, он прав, Миюки непрофессиональная мразь. У них с Бакугоу что-то вроде соревнования. Уже года два прошло, как он урвал у «ОллМайт» очень выгодный контракт на поставку медицинской аппаратуры за границу. Ну, вот Миюки всё никак не перебесится. Теперь решил отыграться. И, как бы мы ни указывали на смешивание личного с работой, всё по барабану. Настоящая мразь! — Шинсо уже и не сдерживался, шипя и плюясь ядом. Понятное дело, они столько работали не для того, чтобы всё пошло прахом.
— Он ведь помощник, а почему такой важный договор подписывается без самого директора?
— Миюки его доверенное лицо, а сам директор в больнице находился на лечении, как мы поняли. Он, видите ли, доверяет своим людям! А нам-то что делать, если они мрази?!
— Но зачем вы позвали меня? — от такого напряжения Мидория говорил еле слышно, ощущая злость всех троих альф.
— Бакугоу бомбанул.
— И это слабо сказано. Мы думали, он его убьёт к чертям собачьим. Еле оттащили. Приехал Незу-сан. В кабинете идут разборки, с Бакугоу. А Миюки отправили в комнату ожидания, сказали звонить начальнику, чтобы прибыл лично. Никто из нас не в силах успокоить его. А у тебя это получится лучше всего.
— У м-меня?..
— Конечно! Ты единственный, кого он не тронет!
По спине скатилась холодная капля пота. «Не тронет»? Это они не знают, сколько прожил он с этим монстром под одной крышей и что с ним там делали.
Изуку посмотрел на альф, все были подавлены, и понятно почему. Они столько трудились, и всё напрасно. Внутри всколыхнулась жалость к этим уставшим людям.
— Хотите кофе? — как-то совершенно неожиданно для самого себя предложил парень.
На него уставились три пары глаз, и альфы одновременно кивнули головами. Чайник у них был свой. Растворимого кофе — шесть банок, некоторые даже подписаны. Мидория медленно разлил кипяток по чашкам и раздал каждому в руки, они смотрели на него с такой благодарностью, что ему стало не по себе от этого. Он ведь ничего не сделал.
— Мидория-сан, а Вы что, не будете? — Монома приподнял кружку, показывая её, омега лишь покачал головой.
— Я-я не пью к-кофе.
— А у нас и чай где-то был! Сейчас! — Киришима полез в ящик стола, но не своего, что немного удивило, а он просто пожал плечами.
— У нас тут всё общее, так что тумбы никто не запирает.
На стол положили нераспакованную пачку чёрного чая. Изуку с удивлением отметил, что вода в чайнике закончилась, и уже даже пошёл на попятную, но альфы были непреклонны.
— Воду мы набираем в кулере. Это как выйдете, сразу направо, а потом прямо, Вы его увидите в конце коридора. Давайте провожу, — но Мидория отрицательно покачал головой.
Он не маленький, сам дойдёт.
Только даже выйти из комнаты у него не получилось. В дверях он столкнулся с Кацуки. Глаза в глаза. Это было странно — удивление альфы. Но потом Изуку просто подхватили под попу, поднимая на руки. От неожиданности одной рукой он схватился за шею Бакугоу, а другой всё так же держал чайник.
Кацуки шёл медленно, мимо всех вмиг притихших коллег к своему месту, что было в самом конце. Грузно опустившись на стул, он прижал омегу к себе так близко, как только мог, утыкаясь носом в шею. Его прерывистое дыхание говорило о раздражении, да и воспалённый белок глаз охотно это подтверждал. Изуку ощутил странную потребность успокоить его, немного подрагивающими руками он зарылся в светлые волосы, поглаживая. Бакугоу ничего против, по-видимому, не имел, раз позволил такое по отношению к себе. Кажется, кто-то из троицы подавился кофе.
Но альфе показалось этого мало, поэтому он опустил ладони Мидории на поясницу и, похоже, собирался забраться под рубашку. Изуку почувствовал холодок на оголившемся участке кожи и неожиданно для самого себя истерично вскрикнул: «К-кач-чан!..»
Снова кто-то подавился. А парень зажимал рот, боясь шелохнуться, столько лет он не называл его этим детским прозвищем, что теперь с ним сделают — вопрос сложный. Рука пропала, а подбородок сжали, заставляя посмотреть в глаза, еле слышный интимный шёпот опалил ухо: «А теперь повтори нормально, Деку». Это была грань. Изуку ощутил, как кровь прилила к лицу. Ладони сами попытались прикрыть пылающие щёки, но ему не позволили, а губ коснулись чужие.
Шинсо выплюнул кофе на Моному, тот снова подавился и вдобавок перевернул кружку Киришимы, стоявшую на столе, на него самого. От горячего напитка альфа едва не взвыл, мысленно уже не один раз убив этого… человека.
Кацуки даже не обратил на них внимания, сейчас просто не до этого. Омега в его руках пытается вырваться, всё его лицо красное от смущения, а глаза то распахиваются, мельтеша взглядом по помещению, то закрываются в попытке убежать. Разумеется, вырваться не получается, хватка у Бакугоу стальная, приходится смириться со своим положением. Альфа успокоился окончательно, Изуку это чувствовал только на уровне инстинктов, не более.
Они сидят так около двадцати минут, а потом приходит мужчина средних лет, с длинными чёрными волосами и уставшими воспалившимися глазами, лицо его покрыто лёгкой щетиной, а сам он одет в деловой костюм. Он пристально рассматривает Мидорию и только потом зовёт всех на новое совещание, директор «ОллМайт» скоро прибудет, нужно пересмотреть всё ещё раз.
Кацуки прижимает омегу ближе, целуя в шею несколько раз, выпускает из объятий, но с кресла подняться не разрешает. На стол перед ним ложится бумажник.
— Это надолго, а раз уж эти придурки притащили тебя сюда, поужинай здесь, буфет ещё работает. О цене не думай! — и уходит вместе со всеми.
Разве что Монома кричит что-то про фирменный сэндвич.
Оказалось, что цена у фирменного сэндвича вовсе не как у сэндвича, скорее уж, это какой-нибудь пирог мясной из элитной пекарни, который в детстве Изуку всегда мечтал попробовать. Цена напрочь отбила ему аппетит. Он и не собирался пользоваться деньгами альфы, тот и так для него очень многое сделал, так что кормить он его вовсе не обязан, хватит того, что продукты покупаются на его зарплату. Но любопытство просто умоляет хотя бы посмотреть на остальное меню. Разнообразные пирожные, эклеры, круассаны, пончики, бенто, растворимый рамен, даже полноценные обеды есть.
Желудок урчит. Мидория смотрит в свой пустой кошелёк и понимает, что максимум, что он может себе позволить, — холодный химический чай. Его-то он и берёт. Как оказалось, зря. От прохладной и чересчур сладкой жидкости есть захотелось только сильнее. Мимо него прошёл какой-то запредельной красоты молодой человек, что с лёгким отвращением глянул на Изуку. Понятное дело, что выглядит он не ахти, и пускай к таким взглядам он привык, но всё равно в этом мало приятного.
Продавщица с неохотой продала этому «Ангелу» — как его про себя окрестил Изуку — какое-то пирожное и чашку только что сваренного кофе. Почему-то парень присаживается за стол, стоящий прямо напротив омеги, и с брезгливостью пялится на него.
От такого жеста Мидория малость обалдел, если не прифигел. Ну да ладно, мало ли чудаков. А он всё продолжал: то свои длинные волосы золотистого цвета решит поправить (неясно в какой по счёту раз), то ехидно изогнёт тонкую бровь и блеснёт аквамариновыми глазами. Изуку несколько раз осматривался по сторонам в поисках того, кому могут быть адресованы такие жесты, но никого, кроме них, в кафетерии не было. Сидеть здесь становилось просто тошно, такое ощущение, что человек напротив решил продемонстрировать ему, насколько он хорош и прекрасен. Но ведь он тоже омега! Тогда «какого чёрта?!», спрашивается.
В итоге Изуку не выдержал и, забрав недопитую бутылку, ушёл подальше от этого «эталона». Как бы он ни хотел признавать, но этот омега и вправду красив, а по сравнению с ним так вообще… «Ангел»…
В спину донёсся победный смешок, а потом его резко обогнали, немного толкнув в плечо, а по лицу хлыстнули налаченными волосами. Мидория оглушительно чихнул, потерев нос. М-да. Бывают же такие ангелоподобные фурии.
