— Нам уже нечего переделывать.
— Коллеги, мы в жопе… в полнейшей жопе... — изрёк Шинсо, все удивлённо посмотрели на самого рассудительного человека в отделе.
— Хуй им, тварям, я не уступлю этот ёбаный контракт! — Кацуки уже не на шутку взбесился, яростно сверкая глазами во все стороны.
— Бакугоу, я согласен с Шинсо, мы в жопе, — понуро кивнул Эйджиро, попутно доставая документы из портфеля и раскладывая на столе перед всеми.
Монома схватил один из листков и принялся читать.
— Как. Вот скажите мне, как нам урвать кусок, при этом не сев за убийство. К тебе, Бакугоу-сан, этот вопрос не относится, ты в любом случае сядешь за расчленёнку, — из его рук выскользнула бумага, голова безвольно откинулась назад, он наконец-то заметил, что не только они четверо находятся в комнате. — А. Добрый вечер, Мидория-сан. Извини, что заявились без предупреждения и приглашения.
— Ни-ничего… — все повернулись в его сторону, здороваясь.
— Даже если мы сейчас пересмотрим все пункты, ничего не получится. Они нас придавят. Особенно этот.
— Мразь!
— Мразина! Бакугоу-сан, это уже не мразь, а более высокая ступень эволюции!
Они снова замолчали, злобно пыхтя каждый в своей тональности. Изуку смотрел на них, уставших и злых, на листки бумаги — некоторые были смятыми и порванными. У кого-то заурчал желудок.
— Блестяще! Я ещё и подохну от голода! Всегда мечтал о такой смерти!
— Не-е хотите поужинать? — привлёк их внимание тихий голос, на него уставились четыре пары голодных глаз.
— Да!
— Конечно!
— Не откажусь.
— К себе домой валите, тут вам не ресторан!
— Ни-ничего, еды много… и я могу е-ещё приготовить…
Когда на столе вместо бумаг появились тарелки с едой, такой горячей и вкусно пахнущей, все разом сглотнули. Они накинулись на неё как оголодавшие звери, при этом как дети пытаясь урвать кусок побольше. Монома выкрал из тарелки Кацуки добрую половину кусочков мяса. Альфа в ответ полез к Киришиме за овощами, между ними началась дуэль на вилках. Пока эти двое пытались выколоть друг другу глаза, Монома умял две порции и уже собирался просить добавки, как остановился, медленно пережëвывая еду.
— Стоп! А что если… Киришима-сан, где копия договора? — Мидория забрал тарелки, а альфы с новыми силами набросились на бумажки, зарываясь в них с головой.
Они просидели за работой почти до двенадцати, прерываясь, только чтобы сбегать в туалет и стащить что-нибудь с кухни, но стоило Кацуки поймать кого-то возле холодильника, как воришка тут же получал по башке. Эйджиро был первым, кто ушёл, дома его ждал беременный супруг, так что его отпустили спокойно, а все остальные пытались переписать почти готовый договор.
— Выглядит неплохо…
— Этого мало! Эта мразь ещё к чему-нибудь придерётся!
— А когда они снизойдут до нас с визитом в следующий раз?
— Обещали двадцать первого в 18:00.
— Так, получается, у нас ещё четыре дня?! А что мы тогда здесь делаем?! — Монома ошалелыми, красными, воспалёнными глазами уставился на часы, стрелки показывали около двух ночи.
— Мы засиделись.
— Делать-то что? Электрички уже давно не ходят!
— Да бля, похоже, выбора уже нет, оставайтесь на ночь. Только сразу говорю, спать будете на полу без одеял.
— Что?! — Нейто даже не вникал в суть слов Кацуки.
— Да не ори ты! Щас всех разбудишь!
— И вправду, Мидория спит.
— Вряд ли, — Кацуки поднялся со стула. — Я пошёл. Ложитесь где хотите.
Утро выдалось странным. Стоило Изуку зайти на кухню, как он едва не споткнулся о Моному, развалившегося на полу, Шинсо каким-то образом спал, сидя в кресле.
Омега обескураженно хлопал глазами, а потом просто пошёл готовить завтрак. От приятных запахов альфы проснулись, кое-как умылись, приведя себя в более презентабельный вид, и уселись за стол. Кацуки пришёл самым последним, хмуро смотря на всю эту компанию. Нейто капал слюной на стол в ожидании оладушек, Хитоши тоже сглатывал, незаметно поглядывая на омегу в фартуке.
— Вы покурить хотели, — спокойно сказал он, глядя на парней.
— Чего? Мы же не курим…
— Да, точно, покурить, — в отличие от «тупого» Мономы, Шинсо оказался гораздо догадливее, так что уже через секунду вытаскивал ничего не понимающего парня на улицу.
Когда их шаги стихли, а входная дверь закрылась, Бакугоу встал со стула, подходя со спины к Изуку, оплетая руками тонкую талию, покрывая шею поцелуями. От неожиданности из рук выпала ложка, которой он выкладывал тесто на сковородку. По телу тут же разлился жар.
— Н-не надо. Они же с-сейчас вернутся!.. — рука альфы погладила низ живота, а в рот проскользнул язык.
В голове образовался вакуум, уже становилось всё равно, что сейчас может кто-то войти и увидеть их, только бы этот поцелуй не прекращался. Мидория и сам не заметил, как начал отвечать, положив ладонь поверх руки альфы, в голове отстранённо перезванивались колокольчики страха. Всё слилось в одно, пальцы сами переплелись, а он беззастенчиво стонал в поцелуй. Прижимаясь всем телом к Кацуки. Захотелось взять лицо альфы в ладони и поцеловать самому, проявить инициативу.
— Скорее бы… — оторвавшись, тихо сказал альфа и тут же развернул Изуку лицом к себе, поднимая его на руки, ладони омеги легли на плечи, а сам Бакугоу устроился меж разведённых ног, усадив его на столешницу.
Они снова вовсю целовались, как вдруг услышали сдавленный вздох. Кацуки обернулся через плечо, в дверях показался смущённый Монома, чьё лицо было абсолютно красным. На него рыкнули, прогоняя, пока Изуку не заметил, но было уже поздно. Омега вздрогнул и принялся усиленно выворачиваться из объятий, в один момент стало так тошно от самого себя. Раздражённый альфа запустил в Нейто ложку, только тот увернулся.
После сытного завтрака альфы снова сели за документы, только просидели недолго — работу никто не отменял. Мидория сложил в коробочку все корзинки, которые вчера испёк, и отдал Бакугоу.
— П-прости, но я вчера ничего другого не-не приготовил, поэтому есть только э-это…
Монома и Шинсо искоса посмотрели на лоток, про себя подсчитывая, сколько там вкусного.
— Сойдёт.
— До свидания, Мидория-сан! Спасибо за Ваше гостеприимство! — крикнули из коридора.
— Д-до свидания, удачного дня.
Когда за ними закрылась дверь, ноги подломились, и он рухнул на пол. Всё лицо горело, а сердце билось как ненормальное. В низу живота скручивался тугой ком, причиняющий дикую боль. Изуку сцепил зубы, чтобы не закричать. Дыхание стало частым, со свистом, руки сжимали ткань футболки, а на лбу выступила испарина. Последнее, что он увидел, это накренившаяся дверь, в глазах потемнело.
Очнулся парень всё там же, на полу. Тело сковала слабость, но боль прошла. Он в ужасе вскочил с места, озираясь по сторонам в поисках часов. Главное — не опоздать на работу.
День так и не заладился. Изуку мало того, что опоздал, да ещё и постоянно путал пожелания клиентов. Руки дрожали, из-за чего букеты получались не очень.
В кафе то же самое. Он разбил три стакана, две тарелки для вторых блюд и одну для первых. Ему сделали выговор, обещали уволить, но за него вступились другие работники, объяснив, что Мидория просто себя плохо чувствует. Над ним сжалились, напоследок сказав, что вычтут деньги из зарплаты. Но лучше уж так, чем вообще потерять работу.
На ужин он решил сделать яки собу*. В продуктовом охранник-альфа как-то странно на него поглядывал, похоже, думал, что Изуку может что-то украсть.
Всё уже было готово, он сел за стол, потирая пульсирующие виски.
Кацуки вернулся довольно рано… и не один.
— Добрый вечер, Мидория-сан, а мы снова к вам! Но на этот раз не с пустыми руками! — Нейто с торжественным видом протянул омеге упаковку с красивыми пирожными.
Глаза Изуку загорелись.
— С-спасибо большое!
— Что Вы, что Вы. Правда, на этот раз выбирал Шинсо-сан, так что за вкус не ручаюсь.
