Мидория ворочается в кольце его рук, не в силах найти положение, в котором этот невыносимый зуд станет хотя бы чуть-чуть терпимее.

А стоит ему только поудобнее улечься, как этот тугой комок внутри неожиданно словно лопается. Изуку вскрикивает, вцепляясь в его руку, и не может сдержать слёз.

От такого Кацуки сам подрывается, медленно он начинает паниковать. Что делать? Бакугоу впервые в жизни видит течную омегу! К тому же это его омега, который извивается и плачет от боли!

Как в дурмане его рука сама пробегает пальцами по рёбрышкам, по тазу и чуть назад к ягодицам, ощупывая. Он в шоке смотрит на свои пальцы, перемазанные в прозрачной вязкой субстанции. Она пахнет, как и Изуку. Великолепно. Альфа не может сдержаться и вылизывает собственную руку, порыкивая от удовольствия.

Целый час всё спокойно.

Если не брать в расчёт постоянные ёрзанья на месте, скулёж и то, как омега потирается своей филейной частью о стояк Кацуки. Ему всё сложнее сдерживаться. Это просто невыносимо. А ведь течка длится пять дней.

В какой раз он думает, что, возможно, переоценил свои способности. Особенно выдержку.

— Каччан… Я больше не могу… Пожалуйста, возьми меня… — он жмётся ещё ближе, тянется рукой к ширинке штанов Бакугоу, намереваясь расстегнуть.

Но альфа вовремя перехватывает его за запястье.

— Нет.

Приходится удерживать его ещё сильнее, омега словно взбесился: то кусается, царапается, то льнёт к нему ближе, целует шею. Изуку запутался в своих собственных желаниях. Он знает только одно — Кацуки одуряюще пахнет. Настолько, что хочется как можно быстрее… жёстче…

Парень краснеет от этих ненормальных желаний. Но тугая пружина скручивается внизу живота. Мидория замирает, закусывает губу.

— Терпи. Я знаю, ты справишься.

— Нет… не справлюсь, Каччан… очень плохо… — Бакугоу жалеет, что пришёл. Возможно, без лишних соблазнов Изуку было бы легче, но и оставить его совершенно одного — это просто варварство.

Он гладит его по голове, продолжая нашёптывать всякую ерунду.

Изуку открывает глаза и сонно потирает их кулачками, осматриваясь по сторонам. На полу стоит пустая тарелка, на ней даже крошки остались от бутербродов, которые альфа успевал сделать и даже покормить его, когда желание запихнуть в себя хоть что-то было не настолько сильным.

Сам Бакугоу крепко спит. Трудно сказать, кто из них вымотался больше, но сейчас они могут облегчённо выдохнуть: течка подошла к концу.

Откровенно говоря, Мидория не чувствует в себе каких-то особенных изменений. Всё как обычно. Он тихонечко укладывается рядом с парнем, обнимая его и утыкаясь носом в шею. Может, ему только кажется, но их запахи самую малость перемешались.

— Твоя течка… это просто пиздец… — бормочет Кацуки и прижимает его сильнее.

— Уже всё.

— Да-а. Всё…

И снова засыпает, омега на это только тихо хихикает.

Запах Изуку немного изменился. Нет, вроде всё такой же сладкий, завлекающий. Но… какой-то более взрослый, что ли…

И не один Кацуки это заметил.

— Тебе не кажется, что Мидория как-то изменился? — Киришима задумчиво кинул взгляд на Каминари.

— Ну-у. Омежьи штучки…

— «Омежьи штучки»? Это что?

Денки застонал в голос. Ну как объяснить альфе про течку?! Особенно когда у тебя самого ещё её не было.

— Бакугоу, вот ты что-нибудь понимаешь?

— То, что твоя непробиваемая башка тупая, как хер знает что.

— Так ты знаешь, о чём он?!

— Да любой на твоём месте давно бы понял! Течка это! Дурья ты башка!

Эйджиро замер и недоверчиво переспросил:

— Течка?

Кацуки снова одарил его раздражённым взглядом.

— С каждым твоим вопросом во мне умирает вера в твои мозги.

Мидория шёл и разговаривал с Ураракой, держа в руках поднос с едой. Он так заслушался её, что даже не заметил, что идёт прямо на кого-то. Раздался стук и звук бьющегося стекла.

Все резко замолчали. А Изуку сразу бросился к пострадавшей.

— Прости, пожалуйста! Я отвлёкся и совсем тебя не заметил! Сильно ушиблась? — парень отставил поднос на ближайший стул, опустился на корточки перед девушкой и помог ей подняться.

— Нет, всё в порядке.

Она ловким движением отряхнула юбку.

— Повезло, что поднос пустой был, только кружка с чаем, а то не избежал бы ты тумаков, — странно, но говорилось всё это с лёгкой улыбкой, а под конец омега и вовсе просто погрозила ему пальцем. — Но в следующий раз — смотри у меня!

Её лицо оказалось в такой близости, что Мидория от удивления отпрянул назад. Девушка замерла и, кажется, повела носом, сверкнув золотистыми глазами. А потом просто развернулась и ушла, как позже выяснилось, за совком и веником, чтобы убрать за собой.

Однако Изуку почему-то казалось, что спину сверлят едким взглядом, но, оборачиваясь, он так никого и не смог увидеть.

Он всё никак не мог решиться позвать Кацуки к себе с ночёвкой.

«Будет ли нормально сделать это так скоро? Или стоит подождать?»

Вроде бы уже полторы недели прошло с тех пор. Изуку не может объяснить, но с течки ему так сильно хочется как можно скорее стать с альфой одним целым во всех смыслах слова.

Однако его также мучают сомнения. Они ведь ни разу не говорили об этом… о том, что будет после…

«Поставит ли Каччан на мне метку?»

Что бы Бакугоу ни говорил, — они два импульсивных подростка, у которых играют гормоны. Им кажется, что сейчас эти чувства поглотили их полностью. Но ведь любая страсть рано или поздно поутихнет. И тогда…

Изуку качает головой, по крайней мере, в своих чувствах он уверен. И уж точно не будет об этом жалеть.

«А что будет дальше… Поживём, увидим».

Кацуки сидит на кровати и думает. Просто думает. О многом и ни о чём одновременно. Он бросает очередной взгляд на мобильник, лежащий рядом, но в руки его не берёт. С одной стороны, ему хочется позвонить Изуку и напроситься в гости, а с другой — он прекрасно понимает, что одних «в гости» не будет. И омега это тоже понимает. Интересно, позволит ли он ему? А даже если так, дальше что? Ну переспят они, а что будет после? О чём они будут говорить? Как себя вести?

Бакугоу понимает, всё это должен решать именно он, но, чёрт возьми, как же трудно. Может, всё пойдёт само собой? А вдруг Мидория больше не захочет близости с ним? Всё-таки у альфы ещё не было ни одного партнёра. А смотреть порнушку, где какая-то второсортная актриса стонет как тюлень на льдине, и заниматься сексом со своим омегой — это совершенно разные вещи.

Телефон тихо пиликает. Сначала Кацуки не хочет смотреть на очередную рекламу, но потом всё же тянется к мобильному, щуря красные глаза. И тут же подрывается, неверяще перечитывая текст сообщения. Парень трясёт головой.

«Привет! Не хочешь сегодня зайти ко мне в гости с ночёвкой?»

Это намёк?

«Бля-я-я-я-я. Вот я хуйня безмозглая!»

Он подрывается с кровати и ураганом проносится по комнате, кое-как распихивая всякую хрень по ящикам, чтобы Мицуки ничего не нашла и не конфисковала, и только потом убегает из дома в магазин.

Мидория в который раз нервно осматривает взглядом свою комнату. Вроде бы всё сделал: убрался, полы помыл, пыль протёр, в душ сходил, постельное бельё сменил, детские плакаты снял и распихал что куда. Правда, теперь комната казалась какой-то пустой. Голые стены, на полках книжки выставлены в один ряд, нигде ни соринки. Омега удручённо вздохнул. Похоже, он перестарался.

А тем временем Кацуки всё никак не может решиться нажать на звонок.

Они взволнованно смотрят друг на друга, на их скулах виден румянец, и если у Бакугоу он чуть заметен, то щёки Изуку просто пылают. И, как бы ни старался каждый из них завести какой-нибудь непринуждённый разговор, как это было обычно, ничего не получалось. Просто оба понимали, чем закончится этот вечер.