====== Шаг 2. Принятие ======

Изуку не было в школе неделю. За это время Кацуки дословно объяснил всем желающим распрощаться со своим достоинством, что Мидория Изуку неприкосновенен. И себе он это тоже пытался объяснить. Эротические сны продолжали преследовать его, но теперь концовка была другая. Вместо одноразового траха была долгая страстная ночь, а после ещё более страстные объятья, поцелуи и признания в любви. Кацуки никак не мог успокоиться, а его сердце, казалось, разорвётся от этой любви. Всякий раз, когда его мать звонила Мидории-сан, он прислушивался к каждому слову и вздоху, но, как назло, Мицуки ни слова не говорила про Изуку. Эта неизвестность пугала его до чёртиков. Дошло до того, что ему приснился кошмар, в котором Изуку всё-таки изнасиловали, и он, не выдержав, покончил с собой.

Кацуки проснулся в холодном поту, с загнанным дыханием, а перед глазами всё ещё были эти пустые глаза и хрупкое тельце, лежащее в собственной крови, которая маленькими змейками струилась из вскрытых вен. Бакугоу пытался убедить себя, что это просто сон, просто очень плохой сон, но его сердце билось всё быстрее, он уже чувствовал, как оно бьётся где-то в районе горла. Поэтому, просто не выдержав, парень вскочил с кровати и побежал к дому Изуку. На дворе ночь, все спят, и только он стоит перед их квартирой, тяжело дыша. Кацуки осторожно прислоняется ухом к двери, пытаясь расслышать даже малейший шорох, но ничего не слышно. Будто бы там и нет никого. Он сглатывает неприятный ком в горле, его сердце, казалось, замерло. В его голову начинают закрадываться мысли, что, возможно, они просто уехали куда-нибудь и остались там на ночёвку. Но он понимает, что это ложь, — Мицуки только сегодня говорила с Инко по телефону.

Он отлип от двери, стараясь успокоиться. И тут он почувствовал это.

Запах. Запах Изуку. Он здесь. Он дома. Он в доме. За дверью. Рядом.

Их разделяет только эта дверь. Кацуки прекрасно понимает, что, если он вынесет эту дверь, ему «спасибо» никто не скажет, да и он не какой-то там супергерой, которому под силу выбивать двери с пинка. В его голову закрадывается идея. Он прикрывает глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Он никогда этого не пробовал, но, говорят, что омеги очень чувствительны к ментальному общению, таким образом в средневековье строптивых омег наказывали, «избивая» их ментально, и это было куда хуже, чем физическое насилие. Всё его тело вмиг напряглось, сосредотачиваясь на запахе, в котором уже не было той приторности, что была раньше. Бакугоу пытался представить, будто он протягивает к Изуку руки, хочет обнять его.

Сначала Кацуки не чувствует ничего и уже хочет оставить эту идею и просто просидеть всю оставшуюся ночь под дверью Мидории, но все эти мысли тут же исчезают, стоит ему почувствовать слабый отголосок в ответ, словно его ментальные руки натыкаются на что-то. Кацуки чувствует такую волну облегчения и уже раскрывает «объятия» для Изуку, прося позволить обнять себя и приласкать.

Пускай немного. Пары минут будет достаточно. И снова тишина, но парень не отступает. И вот он чувствует, что его «руки» будто смыкаются вокруг кого-то. От сердца отлегло, он тут же начинает поглаживать его, покачивая, в мыслях представляя Изуку в своих настоящих объятиях. Бакугоу уже себя не контролирует, эйфория от того, что ему ответили, что позволяют «обнимать» себя и успокаивать, захватила полностью. «Объятья», «поглаживания» начинают переходить в «поцелуи», и тут Изуку начинает вырываться, заставляя Кацуки остыть и успокоиться, возвращаясь к простым «прикосновениям».

Он стоял там ещё около часа, пока не почувствовал, что ответа больше не получает. Сначала парень испугался, начиная придумывать, что могло случиться, а потом посмотрел на небо, которое окрашивалось первыми солнечными лучами, и понял: Изуку просто заснул. Да и сам Кацуки чувствовал себя просто выжатым как лимон — ментальная связь очень выматывает, но это того стоило. Уставший и довольный, он волочит ноги к своему дому, надеясь поспать ещё хотя бы часик. А потом каждую ночь приходит к квартире омеги и «общается» с ним.

Изуку появляется в школе только через несколько дней, и Кацуки очень надеется, что его вздох облегчения ему слышен не был. Парень всё так же пугливо озирается по сторонам, готовясь к очередным насмешкам, но ничего не происходит, его вообще не замечают, будто его нет. Он видит, что мужской половины класса нет на месте, кроме Каччана, который смотрит в окно. Изуку сразу вспоминает те тёплые «объятья», которые почувствовал несколько дней назад. Сначала он испугался, но они были такими тёплыми, от них он не ощущал никакой угрозы, поэтому решил довериться. Вот только кто это мог быть, он так и не смог понять. У него не было друзей. И тем более альфы. А он чувствовал именно альфу. От этого Изуку чувствовал себя чуточку счастливее и слегка улыбался. От ударов на животе проступили внушительные синяки, которые болели при нажатии на них, а так ничего больше и не напоминало ему о том случае.

Уроки заставили время ускорить свой ход, и ни Изуку, ни Кацуки даже не заметили, как перешли в другой класс.

Начало третьего класса средней школы принесло в их жизни немного красок, для каждого свои.

Изуку всё лучше рисовал, продолжая самосовершенствоваться, а Кацуки всё больше убеждался, что чувства, которые он испытывает к Мидории, — это любовь. Не влюблённость, а именно ЛЮБОВЬ. Самая настоящая. Но легче от этого не становилось. Всё, что он мог, — это смотреть на него издалека, подмечать, как меняется его тело, какое у него настроение. Кацуки понимал, что если так будет продолжаться и дальше, то он станет просто параноиком, хотя он уже им стал. Это он понял в тот момент, когда заметил, что Изуку постригся на какие-то пару сантиметров! Но и просто признаться он не мог.

«Йо, Деку, знаешь, я тут сел, подумал и понял, что я тебя люблю. Ты прости, что я тебя травил много лет, давай всё забудем, окей? Будь моим омегой!» Так, что ли?!

Он и сам понимал, что это полный бред. А на большее он был не способен. Значит, вариантов развития событий два: Первый — Изуку его сразу пошлёт; Второй — Изуку кинется ему на шею и разревётся, потом поймёт, кто ему признался, и всё равно пошлёт.

«Короче, он меня в любом случае пошлёт. Я бы и сам себя послал!»

Изуку рисовал во время обеденного перерыва под своим любимым деревом. Он настолько увлёкся процессом, что даже не заметил склонившуюся над ним фигуру, а когда понял, то вскочил с места, сталкиваясь с незнакомцем лбами. Характерный стук, и парень сидит перед Изуку на пятой точке, во все глаза уставившись на вмиг побледневшего омегу.

— Привет, — улыбнулся он, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

— П-при-ивет, — Мидория старательно отводил взгляд, прикрываясь своей тетрадкой как щитом, но это, казалось, даже не смутило парня.

— Ты очень красиво рисуешь, — он протянул ему руку, — Такеда Джиро.

— С-спасибо. Мидория Изуку, — омега слегка вздрогнул, ощутив в ответ сильную хватку, но добрая улыбка оппонента внушала доверие, да и не чувствовал он от него открытой угрозы.

— А ещё покажешь?

И Изуку показал. Не мог не показать. Впервые за всё время младшей и средней школы он говорит с кем-то.

«Может, у меня получится подружиться с ним?»

Кацуки почувствовал, будто его ударили по голове пыльным мешком. Какой-то левый альфа общается с ЕГО Изуку. Он приходит к ним в класс, зовёт его, а этот глупый омега бежит, как собачонка, виляя хвостом. Кацуки в бешенстве, и это чувствуют все. Его злобная аура давит на одноклассников ментально, дошло до того, что одной из омег стало плохо. Да и альфам было не легче, всё-таки Бакугоу силён как самец, но вот как человек он то ещё дерьмецо. Он и сам это понимал, но вслух не признавал, гордость не давала пасть ещё ниже.

Кацуки знал, что Изуку нужно общение. Он ничего не имел против этого. Только пускай общается с какой-нибудь омегой, а не с этим…