«Я предупреждал».

Он медленно ослабляет привязь, ощущая, как внутренний зверь выпрямляется, гордо поднимая морду.

Секунда. И перед ним вдруг появляется Изуку. А ведь Кацуки даже не заметил, что тот стоял за поворотом какое-то время. Хотя Мидория просто-напросто шёл из туалета и снова увидел знакомую картину, только в этот раз не убежал, а смело подошёл, чтобы решить всё сразу.

— Извини, но не мог бы ты оставить моего альфу в покое? — его голос спокоен, хотя, если взглянуть в глаза, такого уж точно не скажешь.

Омега удивлённо склоняет голову набок, но ничего не отвечает, только переводит взгляд с одного на другого, издавая какие-то странные мычащие звуки.

«Он что, больной?»

Изуку хмурится, отчего между его бровей появляется такая непривычная, совершенно не идущая ему складка. Бакугоу кладёт подбородок на плечо парня, руками оплетая его талию.

Теперь уже хмурится тот омега. Смотря то на Мидорию, то на Бакугоу, и всё так же мычит.

— Нет, ну так совсем не интересно… — на распев тянет он гласные и разворачивается, уходя и продолжая что-то мычать.

— Больной какой-то… — одновременно произносят они и пересекаются взглядами.

Кацуки медленно разворачивает его к себе лицом, приподнимая за подбородок.

— Ты ведь знал, — это не вопрос, утверждение.

— Видел.

— И, разумеется, подумал… — Изуку не даёт договорить, неожиданно подаётся вперёд, целуя в губы.

На секунду альфа опешил, но сразу же ответил, сильнее прижимая к себе.

С чего Бакугоу решил открыть глаза, он не помнил, но ахуевшую физиономию Денки Кацуки запомнил на всю жизнь.

Каминари выглядывал из-за поворота, при этом стараясь то ли подобрать свою челюсть, то ли не позволить ей отвалиться окончательно. И только Киришима кивнул ему понимающе, развернул омегу и силком потащил подальше.

«Мой».

В унисон пронеслось в их мыслях.

Бакугоу Кацуки и Мидории Изуку шестнадцать, и они ещё не догадываются, что уже завтра вся школа будет знать про них гораздо больше, чем они сами, обсуждая, как так могло получиться, что эти двое начали встречаться. А Каминари Денки решит обедать только с омегами во избежание получения травм со стороны одного небезызвестного альфы.

Комментарий к Шаг 11. Р — значит... Итак, я знаю, что вы хотите сказать в мой адрес.

Объясняю почему так долго:

- Я стараюсь писать под “наплывом” чувств. То есть если это ангст, то и моё настроение должно ему соответствовать. То же самое с флаффом, романтикой, милотой;

- Эта глава писалась о-о-о-очень долго и тяжело (неоднократно удалялась и переписывалась заново), потому что переключиться с одного фанфика на другой для меня оказалось довольно трудно. Впоследствии я постараюсь с этим бороться, но потребуется время;

Хочу сказать большое спасибо всем за ожидание!

P. S. И советую запастись терпением, осталось не так уж много, всего пара- тройка Шагов)))

====== Шаг 12. Изменения ======

Изуку откидывает голову на плечо альфы, потираясь носом о щёку. Находиться по отдельности для них уже сравнимо с пыткой, так что сейчас они обедают вместе, сидя под большим деревом. Его листва плотным занавесом укрывает их от палящего солнца. Бакугоу дремлет, лениво поглаживая омегу по спине, иногда прикасаясь губами к макушке.

Слышится ласковое мурлыканье.

«Уже скоро».

Кацуки сжимает его сильнее, а его внутренний зверь, довольно порыкивая, укрывает пушистым хвостом свою пару. Что ни говори, но в этом они с ним солидарны.

На самом деле, омега молчит о многом. Молчит о том, что каждую ночь просыпается от невыносимого жара, что плавит тело. Молчит о том, что в эти моменты он постоянно подрывается на кровати и хочет позвать альфу, нуждаясь в его присутствии. Молчит о том, что, просыпаясь, стыдливо отводит взгляд от мокрого пятна на простынях. И дело не в том, что он не доверяет Кацуки, — как раз наоборот. Не только доверяет, но и любит. Ему не хочется волновать его из-за такой ерунды, как эта. Мидория хочет хотя бы самую малость казаться сильным и самостоятельным. Он не должен всё сваливать на своего альфу.

Как же ему плохо. Кто бы знал. Цифры на листке просто расплываются, а голова раскалывается. Спереди слышится шарканье ручки по бумаге — Кацуки решает последний пример, а вот Изуку ещё даже третий не закончил. Аизава-сенсей скоро будет собирать работы.

«Что же делать?»

Он устало прикрывает глаза и легонько бьёт себя по щекам, чтобы хоть немного освежиться. На его хлопки оборачиваются все одноклассники и учитель тоже.

— Мидория, ты не мог бы быть потише, мешаешь остальным, — устало выдохнул, зевая, мужчина.

— Да, извините.

— Старушка на месте, — немного помолчав, снова подал голос Аизава. —Сходи к ней. Бакугоу, проводи, всё равно уже всё сделал.

Альфа молча поднялся с места и двинулся к выходу, прислушиваясь к шагам позади.

Шузенджи даже не удивилась, увидев их на пороге своего кабинета. Только выписала справку и отправила домой. Кацуки порывался довести его до дома, но женщина в записке указала только имя Мидории. Парень злился и самую малость волновался за него. Всё-таки отпускать омегу одного ему не хотелось. Но медсестра была непреклонна и вдобавок предупредила, чтобы он вообще не вздумал приближаться к Изуку около недели.

Признаться, Бакугоу сначала не понял почему.

Озарение настигло его, когда он уже стоял напротив квартиры Мидории, глубоко вдыхая запах течки. Парень прислонился лбом к двери, прислушиваясь к звукам за ней. Но было тихо, или это его слух не мог уловить никаких звуков.

Бакугоу знал, что под ковриком для ног находится запасной ключ, и его рука неоднократно сама собой тянулась к нему. Однако он вовремя себя одёргивал, качая головой.

«Нельзя. Нельзя».

Но так хочется быть рядом в этот момент. Его омеге там плохо, а он стоит здесь.

Сделав глубокий вдох, Кацуки вставляет ключ в замочную скважину и отворяет дверь.

В квартире темно и одуряюще сладко пахнет. Ноги подкашиваются, но альфа всё равно упрямо идёт вперёд, к комнате, из которой доносится тихое поскуливание.

Изуку лежит на кровати, наполовину раздетый, из одежды только боксеры и не до конца снятая футболка, и лицом утыкается в подушку, развратно оттопырив зад. Бакугоу замирает, стараясь прийти в себя, нужно взять себя в руки. Если он сейчас накинется, то…

А что, спрашивается, будет? Омега сейчас в полуобморочном состоянии, все его мысли сосредоточены только вокруг того, чтобы ему засадили поглубже. Так почему бы и нет…

«Нет!»

Он решительно одёргивает руку, которую уже протянул, чтобы стянуть с парня трусы. Внутренний зверь непонимающе скулит. Как бы ни говорили о их «человечности», они всё равно останутся зверьми, инстинктами, что заперты глубоко внутри.

Пока он борется сам с собой, Мидория приподнимает голову, смотря на него влажными глазами.

— К-каччаааан… — едва не стонет, чуть выгибаясь в пояснице. — уйди, пожалуйста. М-мне очень… плохо. Я не хочу… так… Не хочу, чтобы это было так…

Ему трудно говорить, воздух, кажется, раскалился до предела. Низ живота крутит всё сильнее, ещё чуть-чуть, и начнётся настоящий «кошмар». Первая течка у омег самая тяжёлая и болезненная, ни одна таблетка не способна облегчить их муки в первый раз. Но во второй всё происходит гораздо легче. Врачи до сих пор не смогли объяснить сей феномен.

— Изуку… Всё хорошо. Я… просто посижу с тобой. И всё. Ничего больше.

Он опускается на край кровати и невесомо проводит по липкой от холодного пота пояснице. Даже от такого парня выгибает ещё сильнее. Кацуки сомневается, правильно ли он делает. Ведь получается, так он мучает его ещё сильнее? Или нет?

Бакугоу мотает головой и ложится рядом с хныкающим омегой, прижимая его к матрасу, рукой притягивая ближе к себе, обнимая. Старается окутать своим ароматом, чтобы тот почувствовал себя под защитой. Простыни очень холодные, а вот тело рядом до одури горячее. Альфа помогает ему полностью снять футболку, отбрасывая её в сторону.