В комнате Кацуки было чисто. Аккуратно заправленная кровать, на небольшой полке на стене стояли ряды книг. Посредине комнаты находился японский традиционный столик, а рядом лежала пара подушек, чтобы было удобнее сидеть. Изуку проследил, как альфа берёт с кровати уже приготовленную одежду и вручает ему.

— Держи. В этом будешь спать. Конечно, будет великовато, но больше нечего предложить. Можешь пока сходить в ванную. Пойдём, я покажу, где она.

Омега чувствовал себя слишком странно, моясь не в своей ванной, а когда он посмотрел на сменную одежду, которую ему выдали, он стыдливо отвёл взгляд, представляя, что эту одежду носил Бакугоу. Длинные шорты тёмно-синего цвета были на резинке, что не давало им спадать, а вот длиной они ничем не уступали штанам, хотя на альфе они наверняка сидели бы лучше. Футболка тоже была велика, белая без рисунка, её можно было сравнить с женской туникой. В этот момент Изуку почувствовал себя девчонкой, ещё бы волосы отрастить, и всё… ОН быстро замотал головой, прогоняя эти мысли.

Кацуки сидел в комнате, похоже, ждал его. Омега робко зашёл в комнату, немного помявшись на пороге. Парень тут же вскочил с места, осматривая его слишком пристально. Мидория почувствовал, как щеки заливает краска. В этот момент одежда показалась слишком откровенной, хотя было совершенно наоборот. Альфа погладил его красное лицо и легонько чмокнул в нос, заставляя смутиться ещё больше.

— Пойду тоже схожу, — и ушёл, прикрывая за собой дверь.

Изуку неловко присел за столик. В комнате альфой пахло сильнее всего, а его одежда — отдельная тема. Было такое ощущение, будто он слился с Кацуки в единое целое, пропитался его запахом насквозь. От этих мыслей сердце билось всё быстрее.

Омега поёрзал на месте, одёргивая край футболки, почему-то ему казалось, что она постоянно задирается, оголяя тело, открывая доступ. Чтобы убежать от таких непривычных мыслей, он достал из своего пакета, который альфа, по-видимому, принёс сюда, первую книгу, открыл её и принялся читать.

На дне пакета тихонько запищал телефон, парень вздрогнул и медленно подполз к нему, доставая его. Эсэмэска от мамы.

«Как ты там? Всё хорошо? Поужинал?»

Он будто бы услышал её голос. Медленно Мидория набрал ответ.

«Я потерял ключи. Не смог попасть домой. Каччан и Бакугоу-сан разрешили мне остаться у них. Я думаю, что оставил их в шкафчике на работе. Утром позвоню менеджеру и спрошу».

Сообщение пришло незамедлительно.

«Какой ужас! Снова ты причиняешь им неудобства. Обязательно извинись перед Мицуки-сан и Масару-саном за меня. Потом и я позвоню. Всё, мне пора бежать. Будь осторожен».

Он поёрзал на месте, Инко права: снова он причиняет неудобства. В один миг уютная комната сделалась угнетающей, стены будто давили. Сжавшись в комок, Изуку снова схватил книгу, чтобы хоть как-то отвлечь себя.

На часах уже было без пятнадцати десять, Мидория клевал носом, часто зевая, стараясь не заснуть. Буквы перед глазами сливались и расплывались. Ужасно хотелось спать, его мозг умолял об отдыхе, но парень упрямо отгонял мысли о сне. Он ведь не у себя дома, это будет невежливо засыпать, так и не дождавшись хозяина.

Дверь тихо отворилась, не издав ни звука. Кацуки прошёл в комнату, шлёпая босыми ногами. Изуку отстранённо слышал щелчок дверного замка, но он был слишком уставшим, чтобы даже поднять на альфу взгляд. Мидория вздрогнул, когда на его голову опустилось полотенце, а волосы начали медленно вытирать.

— Дурень, надо хорошо сушить волосы, иначе заболеешь! — в его голосе не было ни капли злости или раздражения.

Кажется, Изуку что-то да промычал в ответ. Он плохо помнил.

Ощущение тёплых ладоней альфы расслабило окончательно, но книга из его рук никак не хотела падать. Омега вздрогнул, стоило рукам обвить его талию, притягивая тельце к тёплому, пахнущему свежестью после ванны Бакугоу, присевшему за его спиной.

— Ты сейчас заснёшь, — ладонь медленно погладила живот.

— Нет… Я ещё… не дочитал… — но, вопреки словам, он сладко зевнул, ещё больше обмякая.

— Что же с тобой делать-то, — его в одно мгновение подхватили на руки, словно он ничего и не весил.

Изуку слышал шорох одеяла, а потом почувствовал под собой мягкую кровать. Перед глазами расплывался огонёк ночника, стоящего на прикроватной тумбе.

Матрас снова прогнулся под весом, омегу приподняли, а когда уложили, он ощутил под щекой крепкую руку. Он чувствует, что его поглаживают по плечу, слышит шуршание страниц, а потом хриплый голос начинает читать вслух:

— «— Что там у вас? — спросил он.

— Одуванчик. Последний, наверное. Вот уж не думала, что найду одуванчик так поздно осенью. Теперь нужно его взять и потереть под подбородком. Слышали когда-нибудь об этом? Смотрите!

— Смеясь, она провела цветком у себя под подбородком.

— Зачем?

— Если останется след, значит я влюблена. Ну как?

Что было делать? Он взглянул на её подбородок.

— Ну? — спросила она.

— Жёлтый стал.

— Чудесно! А теперь проверим на вас.

— У меня ничего не выйдет.

— Посмотрим, — и, не дав ему опомниться, она сунула одуванчик ему под подбородок. Он невольно отшатнулся, а она рассмеялась.

— Стойте смирно!

Оглядев его подбородок, она нахмурилась.

— Ну как? — спросил он.

— Какая жалость! — воскликнула она. — Вы ни в кого не влюблены!

— Нет, влюблён.

— Но этого не видно.

— Я влюблён, очень влюблён, — он попытался вызвать в памяти чей-нибудь образ, но безуспешно. — Я влюблён, — упрямо повторил он…*» — голос Кацуки затих, он чувствовал мерное дыхание около шеи.

Кацуки отложил книгу на тумбочку, выключил ночник, но в комнату через окно всё ещё пробивался свет фонаря с улицы. Он жадно осмотрел хрупкую фигуру, спящую рядом. Ворот футболки съехал, оголяя тонкие ключицы. Бакугоу шумно сглотнул, слишком соблазнительный был вид его омеги сейчас, такого домашнего и открытого. Парень не смог сдержаться и прижался губами к тонкой шее, целуя. Изуку всё так же спал, даже не шелохнувшись, поэтому он позволил себе большее. Проложив цепочку поцелуев от шеи до ключиц, оттягивая футболку ещё ниже, он целует плечо, его руки уже давно под тканью вовсю гладят упругий живот, но дальше резинки штанов не заходят, он ведь обещал. Вдруг он слышит сдавленное мычание и замирает, не решаясь посмотреть в лицо омеги. Мидория ёрзает, пытается поправить задравшуюся одежду, поворачивается к нему спиной и еле слышно выдыхает: «Каччан…» Сердце альфы пропускает удар. Неужели он чувствует его? Губы сами расползаются в улыбке. Весь страстный порыв вмиг угасает, оставляя после себя только умилительные нотки. Кацуки поправляет футболку и целует его в лоб, укладывается сам, прижимает к себе спиной омегу, руками оплетая его талию, утыкается ему в затылок и дышит его сладким запахом, в котором теперь присутствуют отголоски его собственного аромата.

Бакугоу Кацуки шестнадцать, он альфа Мидории Изуку, и он думает, что наконец-то его самое главное желание исполнилось. Осталось только дождаться согласия омеги и поскорее стать с ним единым целым по-настоящему.

Комментарий к Шаг 7. Неудача или наоборот? М-да. Как-то так пока что...

*Рэй Брэдбери “451 градус по Фаренгейту”.

====== Шаг 8. Рано или поздно ======

Кацуки проснулся от странного ощущения, будто кто-то смотрит на него. Он непроизвольно провёл руками по талии омеги, проверяя, на месте ли он. Со стороны послышался сдавленный «Ох», пришлось открыть глаза.

В этот момент парень мог поклясться, что его сердце на пару секунд остановилось. Объектив сотового телефона, направленный на них, заставил панически сглотнуть. А потом он понял, что рано или поздно это всё равно должно было случиться, поэтому он лишь шикает на Мицуки и притягивает Изуку ближе, утыкаясь носом в его волосы. Женщина делает ещё пару фотографий и, хихикнув, уходит. Парень уже почти заснул, когда в голове что-то щёлкает.

«Стоп. А как она вошла? Я же закрывал дверь на замок».