— Я думаю, тебе стоит улететь прямо сегодня, Питер, вещи можешь оставить себе. Если будут новости о твоём багаже, то я тоже об этом позабочусь, только не беспокой больше моего отца, — шмыгая носом, сказал Харри, а потом подошёл к Тони. — Идём, папа, если ты хочешь, то мы поговорим наедине, ладно?
— А с Питером я уже и попрощаться не могу? — процедил сквозь зубы Старк, он не мог поверить, что сын ведёт себя так хладнокровно, словно получает какое-то садистское удовольствие от своей мести.
— Боже, вы всё ещё хотите убедить меня в том, что вас связывают самые светлые чувства, а не только похоть?! — возмутился Харрисон, но никто уже его не слушал, потому что Тони набрался смелости и повернулся к Паркеру, заглянув в его глаза. Им всё было понятно и без слов, потому что на дне их карих глаз плескалось одинаковое отчаяние и безграничная любовь, но всё же сказать что-то было необходимо.
— Карапуз, ты навсегда останешься одним из самых лучших людей в моей жизни, и я… Блядь, я не мастер красивых слов, я люблю тебя. Но то, что было между нами, — видимо, ошибка, — последнюю фразу Старк почти что прошептал, потому что нужно было поставить какую-то точку, нужно было убедить и себя, и Питера в том, что не было у них никакого будущего. Нужно было в первую очередь убедить Паркера идти по жизни дальше, ведь у него всё впереди.
— Мы — не ошибка, мистер Старк! — твёрдо ответил Питер, сам не зная, откуда столько силы воли было в его голосе; он посмотрел не на Тони, а на Харрисона, словно ему пытаясь доказать, что ошибку здесь совершил лишь он, разрушив счастье друга, отца, да и своё тоже.
Мужчина ушёл к себе в комнату, а сын последовал за ним, Питер молча собрался, хотя собирать-то ему было особо нечего. Никто его не провожал, да и сам он не оглядывался, потому что это жизнь, а не кино, в котором в последний момент влюблённые герои бегут друг другу навстречу. Но в груди ещё теплилась надежда, но не на то, что кто-то нагонит его прямо сейчас, или то, что они все нормально поговорят. Нет, он верил, что его друг всё поймёт и придёт к истине, ведь любит своего отца. Паркер был уверен, что это ещё не конец…
Прошла целая неделя с отъезда Питера, и в доме Старка творилось что-то уму непостижимое. Харрисон не узнавал своего отца, который впал в полнейшую апатию, в такую депрессию, которой не было даже после развода с его вторым отцом. Но более того, Тони стал спиваться, запираясь вечером в своей комнате, а по утрам ему было так плохо, что Харри приходилось чуть ли не откачивать его. Мужчина блевал над унитазом, сходил медленно с ума, но ничего не говорил сыну, больше он ему ничего не пытался доказать. И тогда Харри сам начинал задумываться над тем, что, возможно, действительно лишил отца искренних отношений. Но потом вспоминал, как застал их во время секса, как они скрывались от него по дому, и эта обида снова выбивала его из колеи. Он убеждал себя, что поступил верно.
Харрисон привык, что это Тони всегда заботился о нём, всегда поддерживал, а сам он, провозившись с отцом буквально неделю, уже хотел сбежать куда подальше от подобных проблем. Продержавшись ещё несколько дней, он позвонил Стиву, и тот прилетел на следующий день.
Тони встретил бывшего в пьяном состоянии, нёс какой-то несвязный бред, ожидая, что Роджерс пришёл добить его и всё-таки забрать Харрисона с собой в Бостон, но, на удивление, Стив был крайне терпелив и, наоборот, помог Старку отлежаться и протрезветь.
Этим вечером Тони впервые был трезв, хотя чувствовал себя по-прежнему отвратительно, потому что без Питера не хотелось ничего и даже сын, которого он выбрал вместо любви, не мог порадовать его. Харри, наоборот, стал пропадать целыми днями с друзьями, скинув пьющего отца на плечи Стива.
— Меньше всего ожидал получить помощь от тебя, — сказал Старк, когда спустился на первый этаж и сел за кухонный стол. Роджерс как раз налил кофе и поставил чашку с напитком перед Тони.
— Я задолжал тебе, Тони…
— О чём ты? — опешил мужчина, глядя в голубые глаза напротив.
— Задолжал тебе немного счастья! Харрисон всё мне рассказал, звонил сразу после того, как всё выяснилось, и я потом связался с Питером. Он, кстати, сейчас в Бостоне, вызвался на какую-то дополнительную практику и прозябает остатки лета в университете, — Стив говорил спокойно, и в его взгляде Тони никак не мог отыскать осуждения, что было очень странно, ведь во время их брака осуждение в голубых холодных глазах было всегда.
— И что? Ты не считаешь меня старым извращенцем, который увёл любовь у сына? Разве Харри тебе не рассказал, как жёстко я трахался с Питером?!
— В такие подробности он не вдавался! Он ребёнок, Тони, да, он обижен, но не из-за того, что Питер предпочёл тебя ему, а из-за того, что решил, что потеряет тебя. Это странно, ведь его кровный родственник я, но любит Харрисон тебя однозначно больше! Знал бы ты, сколько раз он осуждал меня и ругался со мной, виня в том, что я не смог сделать тебя счастливым!
— Тогда почему он…
— Потому что впервые понял, что может оказаться для тебя лишь на втором месте, и, поверь, у него было право так подумать. Доверьтесь вы ему сразу — уверен, всё было бы не так, он был бы польщён той степенью доверия, которую бы ты ему оказал, — Стив рассуждал абсолютно верно, а Тони только удивлялся таким разительным переменам в своём бывшем супруге.
— Харрисон всегда будет для меня на первом месте, он ведь мой сын!
— Старк, но он ещё не испытал радости отцовства, ребёнку не понять того, как родитель может любить своё дитя! Да, он такой, он одновременно умный и сильный молодой человек, но рядом с нами он всегда будет становиться маленьким ребёнком, который ищет внимания и заботы, и так будет, даже когда ему стукнет пятьдесят. Вам просто нужно попытаться поговорить снова, а то, я так понял, единственным разговором был тот, когда он вас разоблачил, а после ты начал пить, — заключил Роджерс и отпил из своей чашки кофе, а Тони вдруг неожиданно осознал, как же глупо он себя повёл. Так увлёкся своими чувствами, что забыл, что имеет дело с ребёнком.
— А ты изменился, Стив, — слабо улыбнулся Старк, потому что такой Роджерс вызывал восхищение. Он смог за каких-то пять минут разложить всё по полочкам, в то время как сам Тони только усугублял ситуацию.
— Да, я знаю, Тони. А ещё я должен извиниться перед тобой, я всё это время не давал тебе быть счастливым, потому что завидовал тебе. Я любил тебя когда-то, но ты менялся, совершенствовался, становился успешен, нашёл своё призвание, в то время как я словно застыл на месте и стал копить желчь, которую постоянно выплёскивал на тебя. Самое смешное — я смог убедить себя, что в том, что наши отношения идут псу под хвост, виноват именно ты, а не я. Но я встретил Баки, ты, наверно, ненавидел его, но это именно он каждый божий день твердил мне, что я должен поговорить с тобой, чтобы ты смог отпустить ситуацию, идти по жизни дальше и, возможно, тоже встретить свою любовь. И Харрисон тоже. Так что прости меня, Тони, за всё плохое, что было в твоей жизни из-за меня… — Стив был очень убедителен и искренен, он протянул свою руку, чтобы пожать руку Старка.
— Спасибо, Стив, но хорошего тоже было немало, а ещё благодаря тебе у меня есть Харри, — улыбнулся мужчина и пожал руку бывшего. — Кстати, где он? Я хочу поговорить с ним тоже, прямо сейчас.
— Он гуляет с друзьями, — ответил Роджерс.
В это время Харрисон сжимал в своей руке руку Флэша, когда они зависали просто на улицах Лос-Анджелеса своей привычной компанией.
— Значит, ты оставил Тони на попечение Стива? — спросила Мишель, её голос был холодным, так она старалась показать, что недовольна поступками своего друга. Харри не так давно поделился всем со своими друзьями.
— Ты не понимаешь, папа пьёт, а он никогда не пил раньше, я так устал и не знаю, что делать! Он не выходит из своей комнаты и…
— Так ведь это ты довёл его до такого состояния! Неужели ты ещё не понял, что твой отец по-настоящему влюблён в Питера и это было взаимно? А ты, как маленький эгоистичный ребёнок, испугался, что отец променяет тебя на новую любовь, и разрушил его счастье! — вспылила ЭмДжей, которая обычно вела себя как пофигистка.
